— Верно. Его квартира как раз подо мной. Расположение комнат лишь немного отличается, и можно сказать, одинаковое. Стенной шкаф такой же, как у меня. У него всегда хранятся деньги на случай, если они понадобятся ночью, но в эту ночь его не было дома. Я встретила его, когда выходила, кажется он уезжал в ночной клуб.
— Вы были у него?
— Несколько раз... Он часто устраивает вечеринки, но я редко пользуюсь его приглашениями.
В этом был смысл. Чтобы уточнить все сразу, я нашел в телефонной книге номер Мервина Холмса и позвонил ему. Слуга с немецким акцентом сказал, что сейчас его позовет. Я наврал и заявил, что звонят из страховой компании и желают выяснить, не хранит ли он дома деньги. Он оказался взволнованным и сообщил, что в его сейфе находилось более десяти тысяч и он полагает, что вор, взломавший сейф вверху, просто ошибся этажом. Я поблагодарил его и повесил трубку.
— Ну, что... он? — осведомилась Мата.
— Он мыслит также, как и вы и, по-моему, это и есть истина.
Она пожала плечиками.
— Да, ему явно не повезло, а эти безделушки ценны для меня, как память о первом фильме, в котором я снималась. Мне бы хотелось их вернуть.
Когда я улыбаюсь, меня это не очень украшает, поэтому я сжал губы и покачал головой.
— Слишком грязное дело, Мата... Двоих уже убили и кто знает, кто будет третьим. У обокравшего вас парня остался ребенок. Он вернулся домой и попытался скрыться, так как опасался за жизнь своего ребенка. Этот парень почти вернулся к честной жизни, но когда ему стало совсем туго, он решился на это дело. Я видел, как он прощался со своим ребенком. Будь я проклят, если позабуду эту сцену, как он плакал и целовал его на прощание.
Я представлял себе после, что он испытывал при этом. Но я доберусь до тех, кто виноват в этом злодействе и разорву им глотки.
Ее огромные глаза пристально смотрели на меня. Сейчас ее карие глазки тоже потемнели.
— Странный вы человек, — произнесла она, а я взял шляпу и встал. Мата двинулась ко мне, протягивая руку. — Майк... если ребенку... если я могу помочь чем-нибудь... у меня достаточно средств.
Я пожал ее ручку и неловко пошутил:
— Вы знаете, вы тоже странный парень.
— Спасибо, Майк.
— Но я сам позабочусь о нем, — при этих словах она состроила недовольную гримаску и стала выглядеть очень забавно.
— Между прочим... у вас есть лишняя фотокарточка? — я кивнул в сторону пианино.
Мата надолго задержала мою руку в своей, и глаза ее скользнули по моему лицу.
— Для чего, если я сама здесь?
Шляпа выпала из моих ослабевших рук и осталась лежать на полу. Я обхватил ее плечи и прижал к себе. Это была настоящая женщина в обольстительной плоти. Тело ее было упругим, как и ее высокие груди, сохранившие обаяние молодости. Прижав ее к себе, я ощутил теплое волнующее прикосновение ее живота и бедер. Она слегка приподнялась на кончиках пальцев и легким движением по моим брюкам пригласила меня взять ее.
Я хотел поцеловать ее, но понял, что этим могу причинить ей боль, да и не время было сейчас. Это можно будет сделать потом, когда она поправится.
— Вы вернетесь, Майк? — хрипло прошелестел ее волнующий голосок, который мог свести с ума любого мужчину.
Она знала ответ — нечего было и спрашивать. Я мягко и с сожалением отстранил ее и поднял шляпу.
В этом городе происходят омерзительные события, но и замечательные тоже не исключены.
После полудня я зашел в офис. Единственный человек, поздоровавшийся со мной, был лифтер, да и тот узнал меня с трудом. Ну и работа! Живешь в городе всю жизнь, а уедешь месяцев на шесть и тебя уже никто не узнает при возвращении. Открыв дверь, я почувствовал себя лучше среди старой знакомой мебели, в старой знакомой комнате. Единственное — в ней не было сейчас Вельды. Ее столик в углу был одинок и покрыт пылью.
Папку с почтой она оставила на моем столе, но в ней не было ничего важного. Несколько счетов, уведомление из банка и несколько писем. Закрыв папку, я швырнул ее в ящик стола. Там стояла бутылка хорошего виски, завернутая в бумагу. Я вытащил пробку и заглянул в нее, затем отпил, ощутив резкий вкус спиртного. Поставив ее назад, я закрыл ящик. Мне было противно и даже пить не хотелось.
На столике Вельды затрезвонил телефон. Я поспешил туда в слабой надежде, что это она, но грубый голос осведомился:
— Майк Хаммер?
— Да, а вы кто такой?
— Джонни Вилек. Мы встречались как-то в доме Декера. Я с трудом до вас дозвонился. К счастью, я запомнил ваше имя.
— А что такое?
— Я все время думал о нашем разговоре. Помните, вы спрашивали меня не нуждался ли он в деньгах.
— Точно.
— Сегодня я вышел купить газету и поговорил со старым инвалидом на углу. Старик тоже был опечален происшедшим, так как они были с Декером друзьями. Как-то еще до смерти жены он играл с Декером в шахматы, и тут зашел какой-то парень за деньгами. Декер был у него в долгу. Вильям заплатил ему немного и парень ушел, а Декер сказал, что он задолжал кучу денег для оплаты операции жены, что-то около трех тысяч.
Минутку поразмыслив, я поинтересовался:
— А где он мог взять в долг такую сумму?
Мне показалось, что Вилек пожал плечами, хотя видеть этого я не мог.
— Понятия не имею. Он никогда не брал в долг, да и в банке ему ничего не дали бы.
— Может он занял у кого-нибудь из соседей?
— Да откуда у них! Если кто и выиграет когда на скачках, то сразу все спускает. Иногда кое у кого появляются крупные деньги, но это случайность, на следующий день их уже тащат в тюрьму или они удирают сами. Нет, здесь он не мог занять.
— Благодарю за информацию, Вилек. Если появится что-то новенькое, сразу же звоните мне.
— Буду рад оказать помощь, приятель.
— Скажите... вы не упоминали об этом полиции?
— Нет... я и сам это узнал после их ухода. Да они и не спрашивали об этом.
Я попрощался с ним повесил трубку. Это уже был повод для убийства и довольно весомый повод. За три тысячи запросто могли прикончить даже родную мать. Теперь все становилось на место. Декер занял у кого-то три тысячи на операцию и чтобы расплатиться, ему пришлось пойти на кражу. Но он ошибся этажом и ничего не добыл, а его сообщники не поверили ему. И вот они пристукнули его, надеясь забрать добычу, и получив всего три сотни и нитку жемчуга.
Ну и сволочи же! Из-за того, что кто-то не захотел подождать еще немного возвращения долга, ребенок остался сиротой. Во скольких же городах творится такое паскудство?
Я присел на край стола, раздумывая о происшедшем. Все стало ясным и где-то в глубине у меня началась накапливаться злоба, гулкими толчками отдаваясь в голову, мешая воспринять реальность событий. Кажется, я мог стать безумным. Пересилив себя, я вернулся к столу и достал бутылку: теперь обязательно необходимо выпить.