— И ты надеешься раскопать что-нибудь в его квартире?
— Нет. Я убеждена, что у него все хранится вот здесь. — Она постучала себя по лбу. — Он слишком хитер, чтобы делать записи.
— Будь осторожна, Вельда. Клайда трудно провести. Он слишком хитер.
— Я буду осторожна, — улыбнулась Вельда, натягивая перчатки. — А если он зайдет слишком далеко, последую примеру Антона Липсека и скажу ему что-нибудь по-французски.
— Ты же не знаешь французского.
— Клайд тоже. Но это его бесит. Антон отпускал в его адрес шуточки и смеялся, а Клайд только краснел.
— Да ну! — удивился я. — По-моему, Клайд не из тех, кто будет терпеть насмешки. Странно, что он не натравил на Антона своих мальчиков.
— И тем не менее это так. Он помалкивал, хотя видно было, что взбешен. Возможно, за этим что-то кроется.
— Очень может быть.
Вельда надела пальто и взглянула в зеркало, хотя смело могла этого не делать — в ней все было прекрасно.
Я понял, что опять начинаю ее ревновать, и отвел глаза. Вельда приблизилась ко мне и поцеловала меня на прощанье.
— Почему бы тебе не остаться здесь на ночь, Майк?
— Ловлю на слове.
— Но когда вернусь, я тебя выставлю. Возможно, приду очень поздно, но за мою честь не беспокойся.
— Хорошо бы!
— Доброй ночи, Майк.
— До свидания.
Вельда улыбнулась и ушла. Я слышал, как она открыла и закрыла дверь лифта. Попадись мне Клайд сейчас, я просто разорвал бы его на куски. Мне даже курить не хотелось от злости...
Некоторое время я предавался мрачным мыслям, после чего подошел к телефону и набрал номер Конни. Ее не оказалось дома. Тогда я позвонил Джун. Долго никто не отвечал, но когда я уже собирался повесить трубку, послышался ее очаровательный низкий голос.
— Это Майк, — сказал я. — Извините за столь поздний звонок, но мне страшно захотелось узнать, что вы сейчас делаете?
— Ничего. А почему бы вам не прийти ко мне, чтобы помочь в этом занятии?
— Лучшего я и не желаю.
— Тогда поспешите. Буду рада видеть вас у себя.
Когда она говорила таким тоном, я готов был лететь к ней со скоростью реактивного самолета.
В квартире Джун все казалось мне до странности знакомым. Только потом я понял, что виной этому мое воображение. Я тысячу раз представлял себе визит к Джун в самых разных вариантах.
Но теперь, когда я нажал кнопку звонка наяву, меня влекло к ней еще сильнее, чем в тех фантазиях.
Щелкнул замок, и я распахнул дверь. Джун стояла в дверях своего Олимпа: прекраснейшая улыбчивая богиня в длинном домашнем платье из какой-то удивительной ткани, переливавшейся всеми цветами радуги при малейшем ее движении.
— Вот и я, Джун.
— Я ждала вас.
Если бы я не знал абсолютно точно, что тихая музыка, услаждающая слух, доносилась из радиоприемника, я счел бы ее ангельским пением.
Королева богинь так соблазнительно подготовила свой Олимп к моему приходу, что любой смертный на моем месте с радостью навсегда покинул бы грешную землю.
В комнате на столе, накрытом для ужина, горели свечи, красовалась изящная фарфоровая посуда и хрустальные рюмки. Яства были столь изысканными, что я наверняка истек бы слюной от одного их вида, если бы не близость Джун, — она волновала меня гораздо больше.
Мы болтали о всяких пустяках, забыв все неприятности последних дней, но наши взгляды были красноречивее слов. Платье Джун поблескивало и искрилось в свете свечей, его пышные рукава ниспадали до локтя, оставляя открытыми ее тонкие, но сильные руки.
После ужина Джун принесла коктейль.
Мы выпили за предстоящий вечер, потом Джун поднялась, и мы, взявшись за руки, прошли в библиотеку.
Джун предложила мне сигарету из серебряного портсигара, но я отказался и вытащил свою смятую пачку: я был всего лишь смертным и не забывал об этом. Она поднесла мне зажигалку:
— Как вам ужин, Майк?
— О, это было чудесно.
— Я старалась для вас. Со времени нашей последней встречи я только и делала, что сидела дома и ждала вас.
Джун устроилась напротив меня на кушетке и откинулась на подушки, призывно поглядывая на меня.
— Я был занят, моя богиня.
— Занят?
— Да, разными делами.
Ее пальчики нежно дотронулись до моей щеки.
— А это откуда у вас, Майк?
— Небольшая производственная травма. Джун весело рассмеялась, но, взглянув на мою мрачную физиономию, вдруг стала серьезной.
— Но как... — начала она.
— Не сейчас, — оборвал я ее. — Это слишком печальная тема.
— Хорошо. — Она положила сигарету на столик и взяла меня за руку. — Потанцуем, Майк?
В ее устах мое имя звучало просто волшебно. Музыка звала и кружила, и мы летали как тени, подхваченные ее затягивающим ритмом. Я ощущал под платьем тепло ее тела, но не смел приблизиться к ней — едва я пытался привлечь ее к себе, она ускользала, смеясь, в каком-то немыслимом па, и мне доставался лишь ее взгляд и шелест платья.
Первая мелодия кончилась, оборвавшись на низкой призывной ноте, и зазвучал вальс. Джун медленно подплыла ко мне, но я покачал головой. Нет... С меня было достаточно. Она танцевала так соблазнительно, так призывно, что меня пробирала дрожь. Но это был не просто животный инстинкт и страстное стремление обладать. Смутное чувство сводило меня с ума.
Я еще раз покачал головой. Джун рассмеялась. Она видела, что со мной происходит.
— Не надо, Джун. Не лишайте меня рассудка. Вы пытаетесь убедить меня, будто я хочу вас, и я теряю всякое представление о реальности. Прекратите.
— Нет, — пробормотала она, полуприкрыв глаза. — Это я хочу вас, Майк. Я думаю о вас день и ночь и не желаю никого другого.
— Как-нибудь потом.
— Нет, сейчас.
Не знаю, как" все сложилось бы дальше, но свет опять упал на ее волосы и обратил их в золото. Ненавистное мне золото. Я толкнул Джун на кушетку и потянулся за выпивкой. Она лежала, посмеиваясь, в ожидании, пока я овладею собой. Наконец мне это удалось, и я улыбнулся.
— Вы еще прекраснее, чем я думала, — нежно проговорила Джун. — В вас есть что-то от дикого зверя. Я осушил свой бокал.
— Мне нравится в вас эта дикость, — продолжала она.
— Мне тоже. Она помогает мне избежать разных маленьких неприятностей. — Я налил себе еще виски и с бокалом в руке подсел к ней на кушетку. — Вы знаете, кто я, Джун?