Мейсон улыбнулся присяжным.
Гамильтон Бергер и Раскин опять зашептались.
– У нас все, – неожиданно объявил Бергер.
– У нас тоже, – сказал Мейсон.
Судья Сеймур взглянул на часы.
– Ну что ж, господа, у нас всего пятнадцать минут до перерыва. Защита может начинать выступление?
– Мы готовы, – отозвался Мейсон.
– Подождите секунду, – вмешался Гамильтон Бергер и опять зашептался с Раскиным. Затем повернулся к судье: – Хорошо, начинайте. Остальные наши доказательства мы представим в процессе предъявления доказательств защиты.
– Приступайте, мистер Мейсон, – сказал судья Сеймур.
Мейсон улыбнулся судье и объявил:
– У защиты нет никаких доказательств, ваша честь. Предлагаю перейти к прениям.
– Что?! – вскричал Гамильтон Бергер.
– Защита отказывается от выступления, – повторил Мейсон. – Предлагаю перейти к прениям.
– Хорошо, – сказал судья Сеймур, – господин окружной прокурор, можете начинать.
– Но мы не хотим сейчас начинать прения, – ответил Бергер. Он взглянул на часы. – До перерыва осталось всего несколько минут, я бы предложил, чтобы заседание было отложено до двух часов. Возможно, мы захотим начать дело заново.
– И это тот самый окружной прокурор, – усмехнулся Мейсон, – который так стремился не затягивать дело и заботился о деньгах налогоплательщиков! Я готов. Почему бы нам не начать прения?
Судья Сеймур улыбнулся и сказал:
– Учитывая спорость, с которой движется дело, десять минут не повлияют ни на расписание суда, ни на налоги. Суд объявляет перерыв до двух часов. Обвиняемая остается под стражей, присяжным напоминаю о предписании суда не обсуждать дело между собой, не позволять обсуждать его в вашем присутствии, не выражать каких-либо мнений. Заседание возобновится в два часа.
Гамильтон Бергер возмущенно взглянул на Мейсона, встал и, протиснувшись сквозь толпу, вышел из зала.
Раскин задержался, с кривой улыбкой взглянул на Мейсона и отправился следом.
– Что случилось? – спросила Дженис Вайнрайт.
– Я играю в азартную игру, – объяснил Мейсон, – ставка – ваша жизнь и свобода, но ничего другого нам не остается. У меня не было времени посоветоваться с вами, да я и не хотел. Если бы мы начали перешептываться, присяжные сразу поняли бы, что мы в чем-то не уверены. Оставался один выход – вести себя так, словно я ничуть не сомневаюсь в вашей невиновности и оставляю все в руках присяжных.
– Я думаю, вы поступили правильно, – согласилась она. – Это значит, что мне не нужно давать показания, да?
– Да, теперь давать показания вам не придется.
– Слава богу!
– Все будет хорошо, Дженис! – улыбнулся Мейсон.
Полицейский, который подошел, чтобы увести Дженис, ободряюще улыбнулся.
Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк отошли в уголок, ожидая, пока публика покинет зал заседаний.
– Это была рискованная игра, – сказал Дрейк.
– Без риска не выигрывают, – ответил Мейсон.
– Но отпечатки шин – они по-прежнему обвиняют, – сказал Пол.
Мейсон только улыбнулся в ответ:
– Бомба Гамильтона Бергера обернулась хлопушкой.
– Если вы будете продолжать в том же духе, его хватит удар, – сказала Делла Стрит.
– Еще ничего и не было. Подождите начала следующего заседания, – пообещал Мейсон. – У меня есть план. Если он сработает, Бергер сгрызет себе все ногти.
Ровно в два часа дня началось дневное заседание.
– Высокий суд, – объявил окружной прокурор Гамильтон Бергер. – Обвинение хотело бы возобновить слушание дела.
Судья Сеймур отрицательно покачал головой:
– Господин прокурор, у обвинения была возможность, но оно ею не воспользовалось. Вы заявили, что представите оставшиеся доказательства в процессе предъявления доказательств защиты. Господин адвокат отказался от выступления, контраргументов не будет. Представление доказательств закончено. Вы готовы начать прения?
– В таком случае, – заявил Гамильтон Бергер, – мы просим суд отложить дело до завтрашнего утра, чтобы у нас была возможность подготовиться к прениям.
Судья Сеймур взглянул на Перри Мейсона:
– Защита не возражает?
– Защита хочет продолжить слушание дела, – ответил Мейсон. – Окружной прокурор является представителем народа и получает зарплату от налогоплательщиков. Он был очень обеспокоен, что излишние задержки слишком дорого им обходятся. Мы хотим облегчить их бремя и приступить к делу немедленно.
– Хорошо, – согласился судья Сеймур. – Ходатайство обвинения отклоняется. Начинайте прения, господин окружной прокурор.
– Мы отказываемся от вступительного слова, – объявил Гамильтон Бергер.
– Тогда вы, мистер Мейсон.
Мейсон подошел, встал перед присяжными, улыбнулся им и заговорил:
– Леди и джентльмены, это будут очень короткие прения. Господа присяжные заседатели, суд предупредил вас, что в деле, основанном на косвенных уликах, которые могут быть объяснены как-то иначе, кроме вины подсудимого, ваш долг оправдать обвиняемого. Вам не следует забывать одно из основополагающих правил нашего судебного законодательства: если вы испытываете «обоснованное сомнение» относительно вины обвиняемого, вы должны его оправдать. Этого требую не я, этого требует от вас закон. Вы сами видите, что произошло в данном деле: оно полностью зависит от косвенных доказательств. Вы знаете версию подсудимой из уст полицейского, который рассказал вам о чемодане, а также о письме. Теперь становится совершенно очевидным, что письмо не пришло по почте, а было составлено самим мистером Тейлманом. Он отправил свою секретаршу за газетами и ножницами и смастерил письма. Почему он это сделал? Да потому, что боролся за контроль над одной из своих компаний. Контрольный пакет акций был у его бывшей жены, Карлотты Тейлман. Тейлман хотел получить эти акции, но другие хотели того же. Карлотта Тейлман по-прежнему любила своего бывшего мужа. Она чувствовала, что привязанность мужа была украдена у нее женщиной, сделавшей привлекательность своей профессией. Что же делает Карлотта Тейлман? Она берет себя в руки. Садится на диету. Сбрасывает сорок или пятьдесят фунтов, возвращает большую часть прежней красоты. Ей хочется, чтобы муж увидел ее. Ее нельзя за это осуждать. Она хотела отомстить женщине, укравшей у нее мужа. Такова человеческая натура, и Карлотте Тейлман можно только посочувствовать. Морли Л. Тейлман хотел получить акции. Он чувствовал, что бывшая жена откажется их продать, если он обратится к ней сам, и предпочел действовать через посредника. И велел этому посреднику назвать фиктивное имя. Какое же фиктивное имя должен был назвать посредник? То, которое мистер Тейлман хотел бы иметь в документах. А какое имя он хотел там иметь? Он хотел приобрести акции на имя своей второй жены. Ее девичье имя – Агнес Бернис Видал. Итак, посредник позвонил бывшей жене мистера Тейлмана. Он назвался А.Б.Видалом и предложил Карлотте расплатиться за ее акции наличными. Почему он хотел заплатить наличными? Да потому, что не хотел, чтобы об этом узнал таинственный соперник. Он хотел, чтобы этот человек оставался в неведении относительно того, кто такой А.Б.Видал. Зная, что изъятие из банка такой большой суммы может вызвать подозрение, Тейлман послал секретаршу за газетами и составил из них послание – явную угрозу шантажиста. Потом он разорвал письмо и выбросил в корзину для бумаг, где секретарша обязательно заметит его. И если возникнет вопрос, зачем из банка была взята такая сумма наличными, человек, следящий за ним, решит, что этими деньгами расплатились с шантажистом. Никому не пришло бы в голову, что А.Б.Видал – это миссис Агнес Тейлман. Однако Морли Тейлман опасался, что его секретарша не станет шарить по мусорным корзинам, поэтому он еще раз отправил ее за газетами, приготовил еще одно послание и сунул в карман. После этого он велел секретарше положить чемодан с деньгами в камеру хранения и послать ключ А.Б.Видалу. У Тейлмана, однако, имелся дубликат ключа от камеры хранения, и, как только секретарша положила чемодан, он достал его. Теперь он мог расплатиться с Карлоттой Тейлман за акции наличными. Он хотел, чтобы это сделал посредник, но у миссис Карлотты Тейлман были на этот счет свои планы. Она хотела продать акции лично Морли Тейлману, чтобы он мог увидеть ее сияющую красоту и стройную фигуру. Так поступила бы любая из присутствующих здесь женщин-присяжных. Вы ни за что не упустили бы шанс отомстить вампиру, который разрушил вашу семью. Двадцатидолларовую купюру водитель такси получил от Карлотты Тейлман, а она получила ее от человека, назвавшегося А.Б.Видалом, посредника ее бывшего мужа Морли Л.Тейлмана.