— И наверняка сильно разозлился, обнаружив, что там ничего нет.
— Кто знал, где находится прах Дули?
— Марвин Дули знал, но вряд ли ему могла прийти в голову такая идея. Нет, это кто-то другой. Скорее всего Уго. Он был на похоронах и, конечно, видел, как Ричмонд отвел меня в сторону и мы о чем-то беседовали. Сам он скорее всего за мной не следил, но вполне мог послать своего человека.
— Ты думаешь, это он влез в колумбарий?
— Скорее всего да. И это очень плохо, поскольку, не найдя ничего, он продолжит поиски.
— Майк... — начала она.
— Что?
— А ты сам открывал эту урну?
— Нет. Зачем?
— А может, он действительно что-то там нашел, а потом нарочно разбросал пепел?
Я обдумал услышанное, потом заметил:
— Какие, однако, радостные мысли посещают твою хорошенькую головку...
— Но, босс, я же не Питер Пэн.* — Она усмехнулась и поднялась из кресла. Халат так и обвился вокруг ее статной фигуры. Это было действительно нечто, созерцать ее в таком соблазнительном виде. И я напомнил себе, что настанет день, и все это будет мое, все это высокое прекрасное тело так сладко пахнущей женщины. И чтоб получить это, всего-то и надо, что остаться в живых и чуть-чуть потерпеть.
— Ну и что теперь будем делать?
— У нас два варианта, куколка. Лично я собираюсь улечься в кроватку и дать дырке в пузе покой. А ты... ты можешь одеться и поехать домой. Или же перекантоваться тут, на диване. В полном одиночестве.
— Похоже, ты вознамерился окончательно погубить свою репутацию, — сердито заметила она, но уголки ее губ тронула улыбка.
* Питер Пэн — герой романа Дж. Барри, английского прозаика. Мальчик, который никак не хотел становиться взрослым.
Утром я наполнил кофеварку зернами, нажал на кнопку и стал одеваться, прислушиваясь к тихому посапыванию Вельды, спящей на диване. Затем почистил зубы, побрился и, выпив чашку крепкого свежесваренного кофе «Данкин доунатс», распространявшего по всей квартире изумительный аромат, написал ей записку и оставил на журнальном столике, на самом видном месте.
Погода на улице стояла не слишком вдохновляющая, а потому я надел плащ и спустился вниз, в вестибюль. Там в специально отгороженной клетушке сидел на страже Билл Рааб и разбирал почту. Он приветствовал меня взмахом руки.
Я пожелал ему доброго утра, и он спросил:
— Что случилось, Майк?
— В каком смысле?
— У вас, похоже, неприятности.
— А в чем дело?
— Я заступил на дежурство в полночь, и с тех самых пор на улице стоят две машины и ведут наблюдение за домом.
— Копы?
— Да нет, не похоже. Два «Бьюика»-седана. У полиции нет таких дорогих машин. И в каждой — по двое парней.
— Знакомые лица?
— Не разглядел. Пару раз видел, как проезжают по улице, поездят минут пятнадцать-двадцать и останавливаются на той стороне. Видел в салоне огонек сигареты, так что они торчат там. Больше ничего не разглядел. — Он усмехнулся и добавил: — А вот первые три цифры на одном номере разглядел — «411».
— Что ж, уже хорошо, — заметил я.
— Думаете, тачки краденые?
— Тогда ничего хорошего, — сказал я.
— Может, вам и повезет.
Я взглянул на часы. Было две минуты восьмого.
— И когда последний раз проезжали?
— Как раз перед тем, как вы спустились... Послушайте, вы же можете пойти в подземный гараж и выбраться через черный ход. Как раз сейчас там Джеки загружает свой фургончик, он вас и вывезет.
— Хорошая идея, дружище.
— Кстати, — добавил он, — ваша секретарша рассказала, что кто-то пытался подложить вам в машину бомбу. И мы установили внизу новые камеры слежения.
— Ну, тогда второй раз они вряд ли сунутся, — сказал я.
Билли позвонил Джеки по внутреннему телефону, я спустился в подземный гараж, помог ему закинуть в фургон пару пакетов, после чего он выехал и довез меня до Третьей авеню, где и высадил. Я подождал немного. «Хвоста» вроде бы не наблюдалось. Таксист заметил, что я стою на углу, развернулся и подъехал.
Как раз вовремя. Начался дождь. Правда, небо еще не полностью затянуло тучами, и крупные редкие капли барабанили в оконные стекла.
На углу, в квартале от полицейского участка, находился ресторанчик, принадлежавший одной и той же семье еще с конца прошлого века. Там были бар и гриль, и еду подавали просто превосходную, если вы, конечно, не поклонник французской кухни. У бара в дневные часы толпились случайные посетители, заскочившие опрокинуть стаканчик-другой, перед тем как спуститься в метро. Но завсегдатаями являлись в основном копы на пенсии, которые, видно, просто физически не могли оторваться от места прежней работы. Девяносто процентов из них разведены или овдовели. Старые, седые, в морщинах, но с первого же взгляда становилось ясно, что перед тем как выйти на пенсию, то были настоящие орлы.
С Пеппи Марлоу мы не виделись, наверное, лет сто. Некогда он носил котелок и пальто с бархатным воротником. И всегда имел при себе три пушки — две за поясом и еще одну в кобуре, заткнутой в сапог. Молодые копы называли его между собой Ковбоем, но тихо, так, чтобы он не слышал. Пеппи являлся командиром спецотряда, который вел борьбу с гангстерами во времена сухого закона. И держал всех своих, что называется, в ежовых рукавицах вплоть до самого выхода на пенсию.
Я вовсе не был уверен, что он помнит меня, но это было не столь уж и важно. Я подошел. Он поднял глаза от чашки кофе, ухмыльнулся и сказал:
— О, кого я вижу! Знаменитый стрелок Майк Хаммер собственной персоной!
— Привет, сержант!
— Перестань, Майк. Давай не будем смущать публику. Для тебя я просто Пеппи. Хоть и постарел, но все еще Пеппи... Присаживайся.
Я скинул плащ, повесил его на спинку стула и сел.
— Ты уже ел, Майк?
— Пил кофе.
— Тогда советую яйца по-мексикански. Новое блюдо. Очень даже ничего.
И тут же возле столика возникла пухленькая официантка и широко, во весь рот, улыбнулась.
— Как насчет овсяных хлопьев с двухпроцентным молоком? — Она была явно ошарашена моим выбором, но заказ тем не менее приняла.
— Ты чего это, а, Майк?
— Доктор прописал. Сижу на чертовски строгой диете. Тут меня недавно подстрелили, скверная рана.
Прозвучавшее в ответ «о-о» означало, что это для него не новость, но что проблему мою он понимает.