И тут я уразумел, почему он улыбается. Ведь он ждал кого-то другого, а не меня, и тот другой пришел. И с ним пришло, как он полагал, спасение. Этот другой наверняка стоял сейчас за окном, выбирая удобный момент для выстрела!
– Но Логан еще не умер, Гарднер. Он наверняка выживет и заговорит, как только придет в себя. Тогда тебе конец. Я получу огромное удовольствие, когда ты предстанешь перед судом.
Я сделал шаг вперед и очутился в полосе света. Два выстрела прозвучали одновременно. Оконное стекло разлетелось на тысячу кусочков, а в кустах рухнуло на землю тело Такера.
Улыбка сразу погасла на губах Гарднера. Его физиономия вновь побелела, в глазах светился ужас.
Я сунул пистолет в карман и продолжал, как будто ничего не случилось:
– Сорво, вероятно, не раз проклинал тебя, Гарднер. Ведь это ты втравил его в эту историю. И если бы не твоя неловкость, из моей затеи наверняка ничего бы не вышло. Но ты уже перестал соображать. Ты был в панике. Узнав, где скрывается Харлан, ты велел Эдди убить ее. Тот не знал, что у нее есть соседка по комнате, и зарезал девушку в постели, не дав себе труда выяснить, кого именно он прикончил. Узнав о случившемся, Харлан не выдержала и утопилась, однако перед этим все-таки успела передать подруге ту фотографию. Трой понимала, что ее ждет, и скрылась, но один из полицейских по твоему приказу выследил ее. В этом деле все наделали ошибок и теперь все мертвы. А ты погиб, Гарднер. Главный сосунок – ты!
Теперь его револьвер лежал уже возле бутылки, но Гарднер все еще не мог решиться. И тогда я нарочно медленно извлек из кармана сигарету и стал неловко ее раскуривать. Наверно, ему показалось, что теперь я в его руках, потому что момент был самый подходящий. Он выстрелил, и я едва успел отклониться: пуля вонзилась в дверь как раз над моей головой. Звук выстрела на мгновение оглушил Гарднера и он не мог понять, почему я не упал. И тогда я всадил в него три пули подряд.
– За Боба Минноу, – шептал я, – за Логана и Луи-зубастого, а это – за Джонни Макбрайда.
Он упал, и струйка крови медленно потекла по его подбородку. Из коридора раздался вопль. Я вышел из кабинета. Экономка, нелепая старуха в длинной ночной рубашке, стояла у телефона и дрожала всем телом.
– Позвоните в полицию, – сказал я ей, – спросите капитана Линдсея и передайте, что он может больше не беспокоиться о Такере. Тот мертв, как и ваш хозяин. И еще скажите, что это была мера самозащиты. Ведь так оно и было на самом деле. А разве нет?
На улице совсем рассвело, но небо оставалось серым. Прохожие еще не появились, пусто было и на вокзале. Взломать замок оказалось совсем не трудно. Я прошел к столику Ника и открыл ящик. Здесь находилось именно то, что я и предполагал: мои фотографии. Я закрыл дверь и вернулся к машине. Больше я уже ни в чем не сомневался.
Белый дом на вершине холма, казалось, плыл в тумане. В этот час дорога к нему тоже пустовала. Семь ступенек наверх. Ключ в цветочной кадке. Еще четырнадцать ступенек и три двери. Справа – пустая комната, посередине – ванна, а слева – пахнущая духами спальня.
Крашеная блондинка сидела на пуфике и перелистывала газету.
– Джонни! – едва слышно вскрикнула она.
– Привет, Уэнди.
Она подбежала ко мне, обняла за шею и спрятала лицо на моей груди. Затем ее пальцы пробежали по моему лицу. Что светилось в ее глазах? Ужас, страх… или любовь?
– Джонни… что произошло?
Я не стал с ней деликатничать: оторвал от себя и отшвырнул. Она ударилась спиной о комод и осталась стоять там.
– Они все мертвы – Эдди, Сорво, Гарднер, Харлан, Трой. Все, черт побери! Все кончено.
Я думаю, что только в ту минуту ей стало понятно, зачем я пришел. Она задрожала, но была не в силах сдвинуться й места.
– Мне следовало бы сказать: «Привет, Вера!», – сухо проронил я. – Ведь тебя так зовут. Вера Уэнст, правильно?
Она облизнула пересохшие губы и не произнесла ни слова.
– До чего же ловкий парень этот Ник. Он с первого раза понял, кто я такой. Ему чертовски хорошо было известно, что я не Джонни Макбрайд, и потому-то он направил меня прямо к тебе, чтобы ты через меня могла добраться до Сорво. Месть, вот как это называется, не так ли?
Я снял с себя пальто и бросил его на стул. Пистолет выскочил из кармана и упал на пол. Я расстегнул ремень и перебросил его через руку.
– Раздевайся, Вера…
Теперь в ее глазах был настоящий ужас. Она следила за моими руками. Я сложил ремень вдвое и резко взмахнул им.
– Раздевайся. Я знаю, что не ошибся, но все-таки хочу окончательно удостовериться.
Неожиданно ужас в ее глазах сменился вызовом. Она протянула руку к вороту блузки и расстегнула первую пуговицу, потом следующую и так до конца. Блузка мягко скользнула на пол.
– Кое в чем мне было не так просто разобраться. Каким образом мы встретились с тобой? И почему ты так охотно согласилась приютить человека, подозреваемого в убийстве?
Ее юбка присоединилась к блузке на полу. Приподняв подол комбинации, Вера стянула ее через голову и швырнула в дальний конец комнаты. Теперь на ней оставались лишь бюстгальтер и кружевные трусики. Она застыла передо мной: высокая, стройная, загорелая, с чудесными ножками и шелковистой кожей.
– Ты живешь здесь, на окраине и никогда не появляешься в городе; работаешь в придорожном ресторане – загримированная и под вымышленным именем. Мне следовало догадаться еще тогда, когда ты отказалась поехать со мной в город. Ты боялась, что тебя узнают. Забилась в эту дыру, моля бога, чтобы случилось чудо, и ты сумела бы отомстить Ленки. Тут появился я, и ты воспользовалась шансом.
На бюстгальтере была молния. Она дернула ее, и он упал вниз. Ее роскошные упругие груди слегка вздрагивали. В глотке у меня пересохло, стало трудно говорить.
– Я попросил тебя собрать информацию о Такере, а ты отправилась в парикмахерскую, чтобы убить время. И правильно. Тебе ничего не нужно было делать: могу поспорить, вы с Ником немало потрудились в свое время, собирая эти сведения. И вообще, у тебя под рукой было подозрительно много информации, решительно обо всех. Это ты, изменив голос, сообщила мне о Харлан. И позаботилась, чтобы я стал ее искать. Единственное, что тебе было необходимо, это твердая мужская рука. И ты ее нашла. Хотел бы я знать, зачем тебе все это было нужно, Вера? Зачем? Ты не умрешь, как другие, но тебе будет очень-очень больно.
Она не ответила, а вместо этого вдруг легким движением спустила трусики и переступила через них. Теперь на ней ничего не было, кроме черных туфелек. Она все так же неподвижно стояла у комода, опершись о него локтем. Я смотрел на нее, понимая, что вижу эту красоту в последний раз.
– Все было отлично продумано, Вера. Натуральная блондинка перекрасилась так, чтобы все принимали ее за крашеную брюнетку? Вероятно, парикмахеру пришлось немало повозиться, и теперь тебя никто не мог узнать, даже знакомые. Ловко придумано! И не удивительно, что ты не захотела показываться мне обнаженной при свете… Да, это было долгое ожидание, Вера. Ты очень изменилась с тех пор когда снялась на той фотографии – ее мне показывал Логан. Но ты все еще прекрасна. Сколько раз, наверное, Джонни скрипел зубами, вспоминая о твоем предательстве! – я занес руку с ремнем.