– Перед тем, как мы пошли к машине, ты звонил куда-то. Этой блондинке? Зачем?
У Попа от удивления отвалилась челюсть. Он пришел в себя лишь через несколько секунд и с укором произнес:
– Ты подслушивал?
– Черта с два я подслушивал! Я просто догадался и, как видишь, совершенно точно.
– Да, Джонни, – призналась блондинка, – он действительно звонил мне.
– Звонил, – подтвердил Поп, – могу объяснить, зачем. Мне кажется, что с твоей стороны чертовски глупо открыто шататься по городу, но это твое дело. Я не собираюсь вмешиваться, однако Уэнди охотно приютит тебя.
– Все?
– Все. Теперь скажи, что тебя беспокоит?
– Ничего. Абсолютно ничего.
– Ну, не знаю. Старики мало чем могут помочь молодым людям. Когда ты был совсем мальчишкой, именно я помогал тебе мастерить бумажных змеев и распутывал узлы на леске твоей удочки. С тех пор, как ты попал в беду, я с ума сходил от беспокойства. Ну, а теперь пошли отсюда.
Так вот оно что: еще кусок моей биографии двадцатилетней давности. Предполагалось, что, как и большинство мальчишек, я в детстве околачивался на станции, скорее всего, даже знал наизусть расписание поездов. Теперь можно было не удивляться, с чего это старик воспылал ко мне такими дружескими чувствами. Чертовски приятно все-таки разобраться во всем этом, особенно если учесть, что я никогда раньше не встречал этого старика.
Уэнди взяла шляпу и сумочку, и мы покинули ресторан. На переднем сиденье машины могли поместиться только двое, так что мне пришлось устроиться сзади. Никто из нас не проронил ни слова до самого вокзала, где старик вышел и предложил мне сесть за руль.
– Конечно, – буркнул я, – сейчас пересяду, Поп.
Он дернул себя за ус и сердито уставился на меня.
– И прекрати, пожалуйста, называть меня «Попом». Ты ведь знаешь мое имя не хуже, чем я сам!
– О'кей, мистер Ник Гендерсон.
– Да, ты и в самом деле не изменился за эти пять лет. Помахав нам на прощание рукой, он поковылял к зданию вокзала.
– Где вы остановились, Джонни? – осведомилась блондинка.
– В «Хатуэй Хаус». Она кивнула, пересела за руль и развернула машину.
– Поедем прямо ко мне, пошлете за своими вещами утром.
– У меня нет вещей, но к вам я тоже не поеду. Может, завтра, но только не сегодня вечером. Она не стала спорить.
– Ваше дело. Меня просил об этом Ник, и я лишь хотела оказать ему услугу.
Я ухмыльнулся.
– Послушайте, Уэнди, вы очаровательная кошечка, но сегодня я не могу себе позволить поддаться вашим чарам. У меня есть кое-какие неотложные дела. Она презрительно хмыкнула и вздернула брови.
– Можете не волноваться, никто не покушается на вашу невинность, мальчик.
– Не притворяйтесь дурочкой, детка. Я настоящий мужчина, и как справедливо заметил Фрейд: секс – это самая главная движущая сила в жизни.
– А вы, оказывается, образованный ловелас.
– Ага.
Мы одновременно расхохотались, а потом некоторое время ехали молча, пока не оказались в квартале от отеля. Я заметил неоновую вывеску и попросил притормозить. Выйдя из машины, я опустил стекло и спросил:
– Если ваше приглашение остается в силе, то как мне вас найти?
Ее лицо казалось бледным овалом в темном проеме окна.
– 4014, Петнель роуд, Джонни. Белый дом на вершине холма. Я оставлю ключ в большой цветочной кадке у входа.
Что-то томительное и волнующее звучало в ее голосе, и я на миг представил ее в том зеленом платье. Тогда я протянул руки и, насколько позволяла дверца, привлек ее к себе. Ее полный чувственный рот оказался вровень с моим, и я жадно впился в него, ощутив сладость ее языка, защекотавшего мое небо.
Прошло несколько секунд, прежде чем она вырвалась из моих объятий.
– Черт возьми! Как же это называется после ваших уверений, что драки не будет?
– Ну, это всего лишь легкая разминка, – рассмеялся я. Она резко подняла стекло, чуть не прищемив мне шею. Но я все равно улыбался. Эта очаровательная мышка любила поддразнивать, хотя сама этого не выносила. Мне же стало совершенно ясно, что необходимо провести несколько интенсивных занятий по Фрейду на Петнель роуд, 4014.
Я не воспользовался парадным входом в отель, а прошел через боковую дверь и потому заметил здоровенного копа раньше, чем он меня. Он сидел на стуле, пытаясь одновременно читать газету и наблюдать за входом, хотя ему плохо удавалось и то, и другое. Я хлопнул его по плечу, и он попытался было вскочить, но это оказалось весьма затруднительно при его комплекции.
– Сиди, сиди, малыш. Я уже побывал там, где нужно, так что сегодня больше не выйду. Если понадоблюсь, приходи прямо в номер.
Он молча проводил меня злобным взглядом до самого лифта, и лишь убедившись, что я действительно собираюсь подняться наверх, снова взял газету. Я вышел на своем этаже, прошел по коридору, открыл дверь…
И сразу понял, что кто-то успел побывать у меня здесь без моего разрешения. В комнате стоял какой-то странный запах: совершенно не подходивший для отеля, но почему-то очень знакомый. Я вспомнил обожаемого Такера и его обмотанное бинтами лицо.
Но что бы он тут ни искал, попытка оказалась безрезультатной. Хотя бы потому, что здесь и нельзя было ничего найти. Я сунул свой новый пиджак в саквояж и встал под душ. Однако струи холодной воды снова вызвали головную боль, так что пришлось добавить горячей.
Я вытирался, когда послышался осторожный стук в дверь. Я крикнул, чтобы входили, и обмотал полотенце вокруг бедер. Вошел Джек. Секунду он постоял у двери, прислушиваясь, а затем поинтересовался:
– Вы знаете, что внизу сидит коп?
– Да. Он пытался выследить меня на улице.
– Но вы его обманули?
– Просто удрал от него. Он такой неповоротливый.
– Правду говорят, что вы – тот самый парень, который пришил районного прокурора?
– Как видно, многие придерживаются такого мнения.
– А вы сами что об этом думаете?
Я бросил на него обиженный взгляд и натянул трусы.
– Интересно, для чего бы мне это могло понадобиться – убивать прокурора? Он хитро улыбнулся и сообщил:
– У вас был посетитель. Живая мумия в бинтах.
– Знаю, я учуял его запах.
– Это Такер. Порядочный сукин сын. У вас с ним какие-нибудь совместные дела?
– Мягко говоря, я вытряс из него душу. А почему ты выспрашиваешь?
Он снова улыбнулся.
– Вы дали мне чаевые, а он – нет. К тому же Такер давно уже у меня в печенках сидит. Ему, видите ли, хочется во всем участвовать, и обычно так и бывает. Только не со мной. Поэтому любой, кто ему досаждает, может считать меня своим другом.