– Как ты это себе представляешь? – фыркнул Максим. – Нет, я не могу. Он мой друг. Он такой чувствительный, я бы сказал – сентиментальный. Услышать такое от меня… я разобью ему сердце! И наша дружба пойдет к черту! Думаю, ты должна сказать ему…
– Я? – Рита прижала к груди чулок. – И что именно я должна сказать, интересно? Он же никогда не говорил мне о своих чувствах. И хороша же я буду, если вдруг начну его охлаждать – ни с того ни с сего.
– Но как же… – пробормотал Максим.
Рита молчала, вспомнив наконец про чулок и сосредоточенно натягивая его. Максим тоже молчал. Вид у него был самый несчастный.
Рита несколько раз исподлобья взглянула на него. Вообще-то, с ее точки зрения, выход из ситуации был только один, и она диву давалась, почему Максим его не видит. Ну что ж, придется взять дело в свои руки.
– Послушай, – осторожно сказала она, отыскивая под сорочкой резинку пояса и пристегивая ее к чулку, – никому ничего не нужно говорить.
– Да ты что? – взорвался Максим. – Ты представляешь, что будет, если я промолчу? Я его приглашу на венчание, он придет и увидит тебя рядом со мной. Я не поручусь за него! Несмотря на свою внешнюю замкнутость, Антон очень страстный человек. Он умеет держать себя в руках, но иногда превращается в такой вулкан…
– О Господи… – пробормотала Рита. – Вот только извержения вулканов нам не хватало! Ты меня просто пугаешь. Если он такой Отелло… Но тогда тем более ничего не нужно ему говорить!
– Да я не могу… – снова начал было Максим, но Рита категоричным жестом выставила ладонь:
– Я знаю, что ты мне сейчас скажешь! Клятва ваших родителей, то да се… Но ведь не ты давал эту клятву, верно? Значит, ты не обязан ее исполнять.
– Ты не понимаешь, – уныло сказал Максим. – Женщинам такие вещи никогда не понять. Мужская честь, благородство, слово…
– Ну да, конечно, – буркнула Рита, уязвленная до глубины души. – Где уж нам уж выйти замуж, мы уж так уж как-нибудь!
– Что? – Максим страдальчески свел брови, совершенно ничего не поняв.
– Поговорка такая. Ты меня дослушаешь или нет?
– Ну, говори, – вздохнул Максим. – Я ведь на тебе женюсь и теперь всю жизнь буду обречен слушать твою болтовню, хочу или нет.
И он страдальчески завел глаза. Рита не выдержала и расхохоталась.
– Максимка, – с нежностью сказала она, бросаясь к жениху и обнимая его, – я люблю тебя! А если я люблю тебя, значит, понимаю и принимаю все, что касается тебя. Я вижу, как ты мучаешься, но послушай, что я предлагаю. У нас тайное венчание, так?
– Ну, так, – кивнул Максим.
– Тайное от всех: от родителей, родственников, большинства наших друзей. Так?
– Ну, так. Однако Антон не просто…
– Да погоди! – прошипела Рита. – Еще одну минутку!
– Хорошо, – Максим стиснул рот и даже прижал к нему ладонь.
– Мы обвенчаемся тайно, но когда-нибудь настанет день, когда сможем открыться. Фашистов выгонят из Франции, разгромят по всей Европе, и мы отпразднуем нашу настоящую свадьбу. И вот на нее мы Антона позовем! К тому времени у него уже пройдет этот бред, влюбленность в Лору. Я попрошу Гийома перевести меня в другую группу, в другой район, если надо. С глаз долой – из сердца вон. Он забудет меня, глядишь, влюбится в другую… А после победы еще и придет вместе с ней на нашу настоящую свадьбу. Она будет моей подружкой, а Антон – твоим шафером!
Максим несколько мгновений недоверчиво поглядывал на нее исподлобья, потом медленно, словно нехотя, кивнул:
– Ну… хорошо… – И внезапно глаза его заблестели: – Не просто хорошо – отлично! Ты такая умница, моя девочка, ты просто великолепно все придумала!
«Полотно импрессиониста» – его лицо – так и сверкало буйством красок: белая кожа, яркий румянец, зеленые глаза, черные брови, рыжие кудри… Рита с обожанием смотрела в зеленые глаза и думала, что они с Максимом, пожалуй, поторопились одеться. А впрочем, долго ли раздеться вновь? Подумаешь, дело нехитрое!
И вдруг «полотно импрессиониста» словно белой пудрой присыпали. Краски поблекли, зеленый огонь в глазах погас. Рыжие кудри будто обвисли и вылиняли.
– Ну, что опять? – вздохнула Рита. – Что опять не так?
– Все так, – пробормотал Максим. – Все так, но я… я уже сообщил Антону о венчании. И назвал место и время.
– Ну так скажи ему, что ты просто пошутил, что никакого венчания нет, – начиная сердиться, проговорила Рита. – Наври ему, только и всего!
– Как я могу? – сказал Максим с таким выражением, словно ему предложили совершить кражу статуи Богоматери из собора, по меньшей мере, Нотр-Дам де Лоретт, не говоря уже о Нотр-Дам-де-Пари. – Как я могу?!
Мгновение Рита смотрела на него неподвижными глазами, а потом слезы так и хлынули.
– Ну тогда скажи ему, что свадьбы не будет! – крикнула она. – Свадьба отменяется! Скажи, что невеста тебе отказала!
И она ринулась к двери, но Максим перехватил ее, стиснул в объятиях.
– Никогда… – забормотал он, утыкаясь носом в Ритины русые кудри, – никогда не смей так со мной говорить! Никогда не кричи на меня! И если ты только подумаешь о том, чтобы меня бросить, я тебе голову оторву! Немедленно!
Они целовались как безумные, спеша помириться как можно скорей, сами испугавшись той черной тени, которая на миг пролегла меж ними. Они расстались не прежде, чем тысячу раз дали друг другу клятву презреть ради своей любви все остальные клятвы и обещания. Максим согласился заморочить голову Антону, Рита повторила, что перейдет в другую группу, чтобы не искушать бедного Огюста попусту. У них устали губы от поцелуев, и до наступления комендантского часа времени оставалось в обрез, когда они наконец разбежались. Завтра в пять вечера назначено было их венчание, после которого они будут неразлучны на веки вечные…