– Один вопрос, Платон Петрович. Хмырь уже в курсе происшествия?
– Еще бы! Но, кстати, ни Кирюхина, ни Грызлова Саврасов не опознал. Возможно, устранением наших горе-бизнесменов занимались обычные «быки» из щербинской братвы. А показывать только что пришедшему в себя инвалиду три-четыре десятка фотографий тех, кого мы задержали на кладбище, тоже пока мало реально. Придется подождать, когда он окончательно оклемается.
– А Хмырь-то что?
– Естественно, категорически все отрицает. Но – будем работать дальше. Ну а малява Синего вас интересует?
– Как удалось-то?
– Показания Грекова и Кирюхина все активнее делают Грызлова «паровозом», а я не устаю повторять ему это при всяком удобном случае. Конечно, он сильно нервничает. И компания у него та еще! А тут я во время очередного допроса прямо ему сказал, что на помощь Авдеева-старшего рассчитывать не стоит. Тот, мол, сынка своего, практически нигде грубо не замазанного, вытащить не может. И вообще, по нашим оперативным данным, банкир пребывает в ба-альшом расстройстве! Ну, словом, как говорится, капля за каплей камень точит. Не выдержал Синий, пообещал контролеру золотые горы, если тот его письмо на волю передаст. Контролер поупрямился и согласился. Таким образом, малява сейчас передо мной, но я полагаю, что ее таки следует передать по адресу. Будете слушать?
– Конечно! Поди, образец великой фени?
– Нет, вы знаете, но чувства не отнять. Слушайте. «Олег, если ты способен услышать мой зов души, то ты узнаешь, как порядочному вору приходится на киче, где его гады хотят ломать, проявляя свой беспредел и лохмачество. Ты мажешься за своего отпрыска и не хочешь знать истины, а я дам пояснение такому поведению с твоей стороны, когда придут честные воры и спросят с меня за мое молчание и пособничество в твоих поганых, не воровских поступках. Их мнение и решение о тебе будет доведено до тебя. Но ты тогда поймешь, за что делал мне отказ. Синий, вор в законе».
– Поэма! – воскликнул Турецкий. – Ай да молодец! Нет, такую маляву просто необходимо довести до папаши Авдеева. У вас есть с кем?
– Найдем, – засмеялся Платонов. – Но меня очень интересует реакция нашего банкира. Поймет ли?
– У него есть, кто сможет объяснить. Значит, Синий решил переходить от молчания к угрозам? Уже шажок, неплохо. Ну что ж, желаю удачи…
– Чего он там написал? – спросил Меркулов, когда Турецкий отключил телефон.
Александр Борисович своими словами, но стараясь быть как можно ближе к оригиналу, пересказал текст, адресованный Олегу Авдееву. Рассказал и об опознании, которое Платонов сумел провести с очнувшимся Саврасовым.
Меркулов слушал, кивал, но видно было, что думал о чем-то другом.
– Ты меня не слушаешь? – обиделся Турецкий. И в самом деле, час поздний, нормальный народ принял уже сто вечерних успокоительных и готов отойти ко сну, а он тут, понимаешь, из шкуры лезет, и никому это не нужно.
– Я тебя внимательно слушаю, Саня. Но у меня есть вот какие соображения. Может быть, они покажутся вам с Платоновым не такими уж глупыми.
– На комплимент напрашиваешься, шеф?
– Не говори это… глупостей! – поморщился Меркулов. – Понимаешь, я попросил соответствующие службы дать мне информацию по поводу деятельности той совместной с голландцами фирмы, которую в начале девяностого года организовал Авдеев. И вот что мне сообщили. «Гол-фрахт» она называется, да? А занималась она поначалу доставкой из Европы в Россию гуманитарной помощи. Ты помнишь то время? Приходили транспорты со всякой всячиной, а под этот гуманитарный акт многие ловкачи сколачивали себе гигантские состояния. И не только рассчитываясь с иностранцами за доставку, но и много шире. Эта «помощь» продавалась направо и налево, хотя должна была раздаваться бесплатно, главным образом – неимущим. Однако наш собственный российский бандитизм сумел быстро разобраться, что и кому должно принадлежать в первую очередь. А затем уже и сами ловчили – под видом гуманитарной помощи, как душе желательно. Фонды всякие организовывали, ну и так далее. Даже православная церковь ухитрилась нажиться на беспошлинных поставках того же табака. А про наших инвалидов и говорить нечего – до сих пор разбираются, кто у кого и сколько украл. Но я не об этом. Сопоставив данные объективки и те, что дали мне некоторые спецслужбы, я вынужден сделать конкретный вывод, что основное накопление капитала у нашего с тобой фигуранта произошло именно в тот период, когда фирма «Гол-фрахт» проявила свою максимальную активность. То есть девяностый год. А в следующем году Авдеев становится одним из крупных российских банкиров. И не сдает позиций до сегодняшнего дня. Откуда же бывший, извини, милиционер заимел такие средства? Кстати, и в кредитах поначалу он также не очень нуждался, это известно. И тогда я попросил наших убэповцев просмотреть документы за этот период на фирме «Алко-сервис». Если ты помнишь, и Шацкий здесь, у меня в кабинете, упоминал, что сотрудничество Силина с Авдеевым имеет некоторую свою историю. Ладно, не буду тебя утомлять. Я пришел к выводу, что именно через эту фирму господин Авдеев прогонял заграничный алкоголь, который мог ввозить под видом «гуманитарки». Но, как всякий сукин сын, в конце концов решил, что у него нет никакой необходимости делиться с партнером по бизнесу. И Силина убрали. Ничего экстраординарного в их кругах этот факт сам по себе не означает, обычные разборки.
– То есть, другими словами, мы имеем мотивы преступления?
– Вот именно. А следственные мероприятия – это, извини, уже ваша с Платоновым забота. Все, ты мне больше не нужен. Свободен. Иди в семью… А стаканы поставь Клавдии на стол, она утром придет и вымоет…
Возвращаясь к себе и думая уже о завтрашнем дне, Турецкий вдруг вздрогнул, будто от толчка: за всеми сегодняшними заботами он как-то упустил из виду сообщение от Дениса Грязнова.
Наблюдение, установленное за домом Авдеева, показало, что в начале второго пополудни в усадьбу на черном джипе «гранд чероки» был привезен Семихатько. Видеозапись была четкой, и можно без труда разглядеть, что юрисконсульт был явно напуган и впущен в дом не через главный подъезд, а через служебный вход.
Турецкий отметил в памяти эту информацию и попросил Дениса не снимать наблюдения. А сейчас вдруг появилось какое-то неприятное, томительное предчувствие. И он наудачу набрал номер Дениса, надеясь застать его в «Глории». Тот оказался на месте.
– Привет, полуночник! – обрадовался Турецкий. – Извини, совсем упустил. Что там с Семихатько? Разрешилось как-нибудь?
– Увы, дядь Саш. Ничего не можем понять. За весь день никто из Успенского больше не выезжал.
– Кто там у тебя?
– Крот и Головач. На двух машинах. Держим как обычно.
– Ну эти не упустят, если чего…
– Надеюсь. Вы на связи?
– Как всегда. Звони.
Алексей Кротов и Сева Голованов находились поблизости от усадьбы Авдеева, но не на самом виду. Теперь необходимость маячить на глазах авдеевской охраны отпала. С двух сторон усадьбы были наконец установлены видеокамеры, фиксирующие вперехлест все движения во дворе и позволяющие делать запись на аппаратуре, смонтированной прямо в машинах.