– То, что придумал Николай Львович, – с достоинством сказал Будников, – гораздо лучше. – Баткин завершил работу над созданием принципиально новой системы диагностики любых биологических агентов – биочипов.
– Это имеет какое-то отношение к его Нобелевской премии? – съязвил Турецкий, для которого сказанное было не более чем набором слов.
– Конечно нет, – с презрением ответил Будников. – В случае Баткина это была премия за выслугу лет. Если бы они там узнали, что он сделал… – Он усмехнулся.
– Что может ваш биочип?
Будников угрюмо молчал.
– Анатолий Вячеславович, не будем терять время. Не заставляйте меня добывать очередную президентскую бумагу, санкционирующую ваши показания.
– Это универсальный шпион. Вернее, универсальный анализатор.
– То есть как это?! – опешил Турецкий.
– Биологический, разумеется. Это стеклянная пластина, на которую нанесен особый гель. Он разделен на ячейки размером сто на сто на двадцать микрон. Их может быть от шестисот до нескольких тысяч. В каждой содержатся молекулы-зонды биологических объектов. Если нанести на чип каплю анализируемой жидкости – кровь, плазма, раствор, – родственные молекулы соединяются с теми, что есть на микрочипе. Специальные флуоресцентные добавки позволяют опознать бактерии, вирусы, дефектные гены по свечению. Это дает возможность выполнять сложные анализы за считанные часы вместо нескольких дней или недель. В ситуациях, взрывоопасных различными эпидемиями, биочип Баткина невозможно переоценить. Но теперь с его исчезновением у нас большие проблемы. Биочип существует не столько в реальности, сколько в голове Баткина. Мы уже можем делать некоторые экспресс-анализы, но это лишь десятая часть потенциала. Есть аспекты, не доработанные технически, но которые, как я думаю, Баткин предвидел. В общем, чип вроде как есть, и в то же время без Баткина его вроде как и нет.
– Ох уж мне эти ваши чипы, – вставая, вздохнул Турецкий и, подумав, добавил: – И дэйлы. – Наслаждался он своей шуткой не больше десяти секунд, то есть ровно до того времени, пока Будников не отреагировал:
– Нет никаких «чипов и дэйлов».
– Как это?
– А очень просто. Есть Томас Чиппендейл, – назидательно сказал биолог, по-видимому лишенный чувства юмора в принципе, – это английский мастер мебельного искусства восемнадцатого века.
– Вот что, господин Чиппендейл, устройте мне завтра встречу с лечащим врачом Баткина. Вы понимаете, что именно лечащим?
– Его завтра не будет в городе. Или сегодня, или послезавтра.
Турецкий быстро посмотрел на часы:
– Да, поздновато уже. М-мм… Давайте сегодня. Прямо сейчас можете?
– Предупредить его? – спросил Будников.
– Не надо. Если только вы уверены, что он будет на месте.
– Будет, по четным числам он всегда в офисе допоздна.
– А где это?
– На Большой Пироговской. В Медицинской академии Сеченова.
…При входе на третий этаж висела медная табличка:
Специализированная наркологическая клиника
«ПСИХИЧЕСКОЕ ЗДОРОВЬЕ»
– У меня назначено, – приветливо сказал Будников слегка оторопевшей секретарше и толкнул дверь.
А этот научный сухарь, подумал Турецкий, вовсе не закомплексованный неврастеник, каким хочет казаться. Назначено у нас никак не могло быть.
Войдя в кабинет и увидев там того, кого хотел, – мужчину атлетического сложения с тщательно уложенными волосами, – Будников сделал жест, словно представлял посла дружественной державы:
– Руководитель клиники – Денис Андреевич Спицын – доктор медицинских наук, ведущий научный сотрудник Московского НИИ психиатрии. Александр Борисович – специалист по вопросам безопасности, – сказал Будников бесцветным голосом в полном соответствии с инструкциями Турецкого. Фамилию не назвал, правильно.
– Понимаю, понимаю, по какому вы вопросу, – засуетился Спицын. – Давайте я покажу вам наше хозяйство.
Они пошли по коридору, и Спицын, открывая кабинеты, давал каждому краткую характеристику.
– В общем, как вы уже поняли, здесь у нас консультативно-диагностически# й центр, дневной стационар и элитная психиатрическая клиника.
– Так больные здесь и лежат?
– Есть которые и здесь. Но десять коек VIP-категории у нас в Подмосковье – в Подлипках. Там мы лечим привилегированных клиентов.
– Ну и как же вы там лечите нашего Баткина? – сурово спросил Турецкий.
– У нас большой спектр терапевтических возможностей: психотерапия, современные фармакологические средства, лечебная гимнастика, трудотерапия, художественная и музыкальная терапия. Баткин – наш давний пациент, так что, поверьте, многое уже было. Мы проводили специальную высокоэффективную программу лечения возбуждения, агрессивности, острого психоза, включающую в себя современное нейрофизиологическое и психологическое диагностическое обследование. И, наконец, наша гордость – терапия светолечением.
– И тем не менее все в конце концов возвращалось на круги своя?
– Понимаете, парадокс заключается в том, что, когда Баткин пьет, он чувствует себя лучше. В процессе лечения он об этом забывает. Николай Львович очень неординарный больной.
– Какой же тут парадокс? – усмехнулся Турецкий. – Может быть, это и есть сермяжная правда жизни?
Будников не реагировал, лишь краешек рта у него дрогнул, но это могло означать что угодно, но зато Спицын уставился на Турецкого с изумлением.
– Ладно, не обращайте внимания, это я так, сболтнул лишнее, конечно. Скажите вот что. А может кто-то узнать, что Баткин у вас лечился? Ну хотя бы какой-нибудь журналист? – На самом деле Турецкий имел в виду, мог ли кто-то, выяснив уровень зависимости Баткина от алкоголя, догадаться воспользоваться этим в своих целях.
У Спицына лицо стало каменным.
– Конфиденциальность полученных сведений о больном абсолютно гарантирована.
– Когда Баткин находится в запое, у него возникают проблемы с памятью?
– О, – обрадовался Спицын, – сразу видно, вы изучали вопрос! Безусловно, безусловно! Возникает значительное торможение приобретенных рефлексов, и в процессе болезни ему бывает очень тяжело вспомнить какие-то свои социальные функции.
Турецкий с Будниковым быстро посмотрели друг на друга.
– Вы как-то следите за судьбой ваших клиентов после того, как они покидают ваши VIP-койки?
– Мы предлагали постстационарную помощь – индивидуальную и групповую психотерапию, но Николай Львович неизменно отказывался.
…Выводы, которые Турецкий сделал в машине по дороге в Генпрокуратуру, были неутешительны.
1. В мире неспокойно.
2. Неспокойно также и в Институте молекулярной биологии.