– Это чтоб нас с толку сбить.
– Фиолетовый, но это бред!
– Бред? А как этот Блад в один момент скрутил Арона Соломоновича и перекачал деньги на свой счет?
– Поймал его на воровстве и…
– Ну да, представитель Федерации на Блуде испугался какого-то там торгаша и отвалил ему больше четырех миллионов. Классическая операция ГБ! Снабдил средствами резидента Федерации у всех на глазах для продолжения какой-то миссии! И никто ничего не заподозрил. Как знаете, но я остаюсь при своем мнении и не удивлюсь, если после следующего скачка вдруг окажемся не на Тантре, а на Селесте, где нас будут ждать агенты КГБ с наручниками в руках.
– Мы что, очень большие шишки, чтоб ради нас закручивать такую головоломную операцию?
– Вот это правильный вопрос. Конечно же не ради нас. Я думаю, что кто-то под вашего родственника копает. Охота идет на генерала, чтобы через него свалить кого-то там повыше на Земле. А ваша семья, профессор, в их игре простые пешки.
– Тогда надо возвращаться, – побледнел профессор. – Жизнью Алисы я не имею права рисковать…
– Ни в коем случае! Наоборот, лететь от Федерации как можно дальше, найти способ сделать наше дело и затеряться на какой-нибудь планете. В Галактике море райских уголков.
– А может быть, и способ искать не придется. Я почему-то Бладу верю, он, по-моему, глубоко порядочный человек.
– С чего вы это взяли, профессор?
– Я чувствовал его презрение, когда он поймал меня на контрабанде. Презрение порядочного человека по отношению к мелкому воришке. Мне было очень стыдно и очень хотелось во всем признаться, но вы же знаете, что стоит на кону. Я не имел права рисковать. Тем не менее капитан закрыл на все глаза и даже сам организовал продажу. А потом он честно разделил прибыль между всеми, хотя нас с Алисой как пассажиров мог бы в расчет не брать. Вот вам, профессор, ваши контрабандные сто тысяч и отвалите. Нет, Николай Петрович, как хотите, а я Бладу верю.
– А я – нет. Короче, профессор, я вас предупредил. Раскроетесь ему – подставите и себя, и меня, и дочку.
– Может быть, вы и правы.
– Не может быть, а точно прав. Так что включайте идиота, изображайте верного члена партии и про наши дела пока никому ни слова. Даже если после следующего скачка мы вынырнем там, где надо, а не в Федерации, все равно молчите.
– Но курс прокладываете вы! Вы штурман!
– Очень хочу верить… – вздохнул Фиолетовый, вспомнив дикие зигзаги корабля в подпространстве.
Это был единственный слабый пункт в его теории заговора, так как, по его данным, такими технологиями Федерация еще не владеет. Но, кто знает, что куется в недрах тайных лабораторий ГБ? Он в этой структуре мелкая сошка. Фиолетовый отключил глушилку, и перед ними тут же появилась Нола.
– А чёй-то вы тут делаете? – строго спросила она. – Я вас по всему кораблю ищу, ищу…
– Зачем? – спросил профессор.
– Но вы же вдруг исчезли! Мне стало интересно. Так… исчезли здесь и здесь же нашлись. Пойду капитану доложу, что на корабле еще два призрака появились.
Голограмма Нолы растворилась в воздухе.
– О чем это она? – не понял Лепестков.
– Включил защиту от прослушки, – расстроился штурман. – Последняя разработка ГБ, чтоб эту контору приподняло и прихлопнуло. Похоже, она не только голос глушит. Нас все датчики «Ара-Беллы» потеряли.
– Как интересно! – восхитился Лепестков. – А помните, капитан и юнга говорили про какую-то девицу с длинными ушами, которую корабль не смог найти.
– Хотите сказать, что, кроме нас с Джимом, на корабле есть еще один агент ГБ?
– Фиолетовый, вы все же параноик.
– Профессор, я не параноик, я просто задницей чувствую подставу!
В кают-компанию обе группы вернулись практически одновременно. Стесси тревожно глянула на Джима. Ее наметанный глаз сразу определил, что буря прошла стороной, и она еще веселее защебетала с Алисой. За это короткое время подружка Джима успела удовлетворить любопытство наивной девчонки, наврав ей с три короба, выведала все ее сердечные тайны и, убедившись, что на юнгу единственная представительница прекрасного пола этого корабля не претендует, искусно перевела разговор на более животрепещущую тему. Они начали говорить о шмотках!
– Так, девочки, тряпки, конечно, штука увлекательная, – сел за стол Блад, – но я думаю, вы еще успеете на эту тему наговориться, так как сегодня вам представится возможность походить по магазинам. Как только что выяснилось, вчера наш юнга в одночасье стал сказочно богат. Троюродный брат двоюродной бабушки сестры матери внука покинул этот мир, чисто из вредности указав в завещании Джима, а не меня.
Все начали шевелить губами, пытаясь определить степень родства, и дружно мотать головами, помогая извилинам сложить головоломку. Причем Джим старался больше всех, но и у него это не получалось.
– В результате этого грустного, но такого долгожданного события, – продолжил Блад, – нашему Джиму снесло башню, он с горя прикупил себе казино, грохнув на него четверть миллиарда, нашел подругу жизни, презентовал ей только что купленное казино, а сегодня решил продолжить свои благодеяния, устроив аттракцион неслыханной щедрости. Девочки, радуйтесь, ваш шопинг полностью оплачивает наш новый меценат Джимми Великолепный. Вы готовы спустить сто миллионов кредо на наряды?
– Сто пятьдесят миллионов, – расцвел Джим.
– Можешь спустить и сто пятьдесят. Обожаю меценатствовать за чужой счет, – барственно махнул ручкой капитан, заставив всех рассмеяться.
– А не маловат корабль для наших тряпок? – азартно потерла ручки Алиса. – На сто пятьдесят миллионов мы столько накупим!
– Что не влезет на корабль, запихнете в казино Стесси, – успокоил ее Питер. – Пару залов под тряпье освободите, и все дела.
– Я и скачковый двигатель, и программы на эти деньги куплю, – обрадованный таким поворотом дела, сказал Джим.
– А вот этого не надо, – строго сказал Блад. – Не путай личное с общественным. Эти покупки будут оплачены из фонда корабля.
– О каких программах идет речь? – насторожился Фиолетовый.
– О штурманских, – не стал скрывать капитан Блад, – не обижайтесь, друг мой, но то, что вы получили на Селесте, – сплошной глюк, а не программы.
– Благодаря вам, капитан, у меня теперь тоже деньги завелись, – радостно сказал профессор. – На Блуде есть редчайшие животные. Попадаются прямо-таки уникальные экземпляры. На четыреста тысяч я столько всего для нашего института накуплю!
– А почему не на все пятьсот? – усмехнулся Блад.
– Ну… немножечко на черный день оставить надо, – стушевался профессор.
«Ой, что-то ты темнишь, – насторожился Блад, – не приданое для дочки тебя волнует. Иначе бы ты за каждое кредо зубами цеплялся. Тебе сто тысяч нужны для каких-то конкретных целей, а все остальное идет для души. Ладно, попозже с этим разберемся».