Вот до чего доводит проклятое пьянство. Сегодня выпьет пива — и больше в рот ни капли! Решено.
Поздно вечером Алексей Михайлович дозвонился до родителей Сурманинова. Их имена-отчества были указаны в анкете, поэтому, услышав в ответ женский голос, следователь попросил к телефону Николая Максимовича. О гибели сына лучше сообщить отцу, чем матери. Все-таки мужская психика повыносливей женской. Однако ненамного — чувствовалось, как после сообщения Курточкина собеседника охватила слабость. Правда, он тут же попытался взять себя в руки, выяснил, где находится морг, сказал, что они с женой незамедлительно поедут туда.
Обстоятельный разговор с родителями Курточкин в любом случае отложил на потом — побеседует после похорон. Да и вряд ли они знают что-нибудь про рабочие дела сына. Не такое уж благополучное было у охранника положение, чтобы слишком откровенничать с матерью и отцом. Скорее нужно позондировать почву вокруг компаньона. Если у них был совместный бизнес, затем пошли обиды и упреки, то кто знает, до каких масштабов они могли разрастись.
Алексею Михайловичу с первых шагов понравилась манера работы Турецкого. Вот бы перейти к нему на работу. Для этого, конечно, стоит постараться разработать сурманиновскую версию предельно тщательно. Пока же он у Александра Борисовича, можно считать, на испытании. Ведь ему поручили второстепенную линию. Скорей всего, основным субъектом покушения была банкирша. Если же окажется дело в Сурманинове, тогда работа следственной группы благодаря ему, Курточкину, быстро завершится. Однако на такое везение рассчитывать трудно. От отрицательного результата польза будет лишь одна — остальным не придется отвлекаться на побочные линии, можно сконцентрировать все усилия на главном направлении.
Алексей Михайлович решил подъехать в Лучинск. Не мешает узнать характеры этих двоих людей, Сурманинова и Стебелькова, бывших приятелей, компаньонов, затем рассорившихся. Интересно, как далеко зашла их вражда.
В паспортном столе городского отдела милиции Курточкину быстро нашли их прежние домашние адреса, объяснили, как добраться до завода, на котором оба работали.
— Если у них был кооператив, — подсказал начальник, — зайдите потом в городскую администрацию, в отдел по потребительскому рынку и лицензированию. Может, там о них более свежие сведения.
Завод уже стал не тот, что был лет десять назад, когда на нем работали Сурманинов и Стебельков. Другой директор, другое все руководство. За это время происходило столько внутренних реорганизаций, что невозможно было сказать, где именно трудились бывшие приятели. Директор искренне хотел помочь следователю. Вместо того чтобы отфутболить его к своим заместителям, он сам одних людей вызывал, другим звонил — и в конце концов обнаружил человека, который почти год проработал бок о бок с друзьями.
— Только я один такой дурачок остался, — весело предупредил Павел Олегович, знакомясь с Курточкиным. — Все давным-давно отсюда смотались.
Узнав о гибели Сурманинова, он повздыхал, участливо покачал головой. Низенький, тщедушный человек с зычным голосом, Павел Олегович Ульянцев хорошо помнил своих младших коллег. Ничего предосудительного сказать про них не мог. Сурманинов принадлежит к породе тех, которые медленно запрягают, да быстро едут. Тугодум, однако человек далеко не глупый. У Стебелькова более шустрый ум, к тому же у него высшее образование и научная степень, кандидат технических наук. Поэтому в их паре, разумеется, он был ведущим, а Максим ведомым.
— Однако, кажется, именно Сурманинов организовал первый кооператив, куда потом перешел Стебельков.
— Как ни странно, да. Только стороннему наблюдателю все равно было ясно, что в таком тандеме Сергей постепенно выйдет на первые роли. Он по натуре лидер. Максим же не тот человек, чтобы руководить, координировать действия других. У него может появиться оригинальная идея, однако разрабатывать ее, кропотливо выращивать из крошечного ростка дерево — это не по его части.
— Ну а характер мстительный?
— Пожалуй, да, — подумав, ответил Ульянцев. — Только что с того. Не он же кого-то убил, его убили.
— А Стебельков человек мстительный?
— Вот этот — нет. Да и кому ему мстить, по гамбургскому счету? Сергей — талант, каких мало, к тому же вожак, у него все легко получалось, в своем деле он Моцарт…
Завод находится на окраине Лучинска, а городская администрация — в центре. Однако масштабы тут другие, нежели в столице. От заводской проходной дошел туда Алексей Михайлович за двадцать минут — и это с учетом того, что по пути остановился выпить бутылочку пивка.
Главным специалистом по потребительскому рынку и лицензированию оказалась типичная чиновница Ангелина Степановна: женщина средних лет, изрядно располневшая от сидячей работы и испортившая на ней зрение. Услышав от следователя про гибель Сурманинова, шумно вздохнула:
— Вот до чего денежки доводят. Многие мои подопечные гибнут. У предпринимателей житье не сахар.
Аккуратисткой Ангелина Степановна была необыкновенной, все бумаги в полном порядке, разложены по папочкам, каждая из которых находится на своем месте. Она показала архивные документы, подтверждающие частнопредпринимательскую деятельность обоих. На всякий случай Курточкин, чтобы не переписывать все цифры и даты, сделал для себя ксерокопии.
Сурманинов, кроме выпускавшей наклейки для ранцев «Радуги», ничего больше не регистрировал. У Стебелькова раньше было четыре общественных туалета в городе. Переехав в Москву, три он продал, в одном оставил за собой контрольный пакет акций.
Покинув администрацию, Алексей Михайлович посетил дома, где раньше жили Стебельков и Сурманинов, поговорил с соседями. О первом из них отзывались очень хорошо: веселый, спокойный, никогда ни в чем не откажет. «Ну бабник, конечно, — сказала одна женщина. — Такой кобелина, что дальше некуда. А кто нынче не бабник!»
В бывшем сурманиновском доме про Максима помнили меньше. Как человек семейный, он вел сравнительно замкнутый образ жизни, к тому же основную часть времени проводил на работе. Поддерживал отношения лишь со своим ровесником Геннадием, жившим на одной лестничной площадке с Сурманиновыми. Иногда вместе выпивали, изредка ходили на футбол и чаще на хоккей — в молодости Геннадий играл за местный «Буревестник».
— Ну а когда Макс переехал в Москву, мы, считай, виделись раз в год по обещанию. Только созванивались. Причем звонил всегда я.
— Когда последний раз беседовали?
— Сравнительно недавно — с месяц назад. Помнится, он тогда сказал, что готовит новый бизнес.
Среди ночи Павел Афанасьевич Саврасов почувствовал себя плохо — традиционная тахикардия — и принял таблетку аденолола. После этого, хотя и заснул, спал плохо, урывками, был удивлен и раздосадован, когда рано утром его разбудил телефонный звонок.
Услышав о гибели сестры, Павел Афанасьевич едва не потерял сознание. Дыхание сперло, словно горло схватили рукой. Насилу пришел в себя. Обычно встававшая ни свет ни заря жена в это время гладила на кухне белье. Она каким-то седьмым чувством чуяла неладное. Так и в этот раз — встревоженная Варвара Алексеевна прибежала, отобрала у мужа трубку, выспросила у следователя, куда им нужно приехать, записала телефоны.