— С этим тоже глухо, — вздохнул следователь. — Там расположена крупная нефтяная фирма, машин с раннего утра битком, все время кто-то подъезжает, кто-то уезжает.
— А почему вы решили, что преступнику порядка тридцати лет?
— Это не я так решил, это свидетели. Говорят, судя по тому, как тот бежал, ему лет тридцать. Помоложе бегут быстрее, постарше — медленнее.
— А вы говорите, зрение плохое, — улыбнулся Алексей Михайлович. — Зато сообразительность хорошая. Кстати, такой вывод, насчет возраста, может оказаться весьма полезным.
Неожиданно появилась украшенная логотипом студии и передачи «Чрезвычайное происшествие» машина с телевизионщиками. Курточкин еще никогда не сталкивался с репортерами. И корреспондент, и оператор, видимо, тертые калачи, хотя ребята молодые. Оператор сразу без всяких указаний начал снимать: накрытый черной полиэтиленовой пленкой труп (только снял, и его увезли), гараж, дома вокруг. Корреспондент же пристал с расспросами к следователю. Алексей Михайлович хотел было отбрить того как следует: мол, вы мешаете следствию, однако устоять перед напором телевизионщика не сумел. Чувствуя себя последним идиотом, изрекающим банальности, Курточкин с грехом пополам ответил на его немногочисленные вопросы.
— Вы-то откуда узнали про убийство? — спросил следователь корреспондента, когда тот, поблагодарив его, выключил магнитофон. Он надеялся обнаружить еще одного свидетеля, но оказалось, что на студию позвонил все тот же Ханов.
— Добровольный помощник еще и деньги получит за предоставленную информацию. Вот как умные люди поступают.
После того как шустрые телевизионщики уехали, Курточкин позвонил Александру Борисовичу и доложил обо всем, что удалось узнать.
— Верещагин арестован, — выслушав, сообщил тот. — Мы попросили его приехать в морг, там и задержали. Скоро его привезут ко мне. Вы приходите на допрос, надо будет выяснить насчет Лисицына.
Сегодня с утра Аркадий Гаврилович был взвинчен и раздражителен. Эта идиотка Римма устроила ему форменную истерику, упрекала в том, что он к ней недостаточно внимателен, совершенно ее не ценит, обращается с ней как с неодушевленным предметом. И это после всего, что Верещагин для нее сделал, столько денег ухлопал на эту проклятую чушку! Одна поездка в Италию чего стоила. То ей джакузи подавай, то салат из каракатиц, то прогулку на гондоле. Без этого для нее и отдых не отдых. Можно подумать, что она родилась и провела свое босоногое детство на вилле Боргезе, а не на задворках Автозаводской улицы в Москве. Слушая ее перемежающиеся рыданиями вопли, он дрожал от негодования. Титаническим усилием воли заставил себя сдержаться, не надавать наглой мерзавке оплеух, хотя руки чесались. Уехал в офис раньше обычного, даже не позавтракав. Так довела его эта паскуда! На работе обложился бумагами, пытался сосредоточиться, что удавалось плохо. И тут эта беда с Григорием! Нужно ехать в морг на опознание.
Аркадий Гаврилович искренне не понял причины своего задержания, хотя жил последнее время словно на вулкане. Верещагин решил, что, поскольку с опознанием и без него разобрались, его повезли к следователям как руководителя предприятия, где работал погибший. Больше того, гибель Лисицына воспринял как предупреждение себе, как черную метку. Ведь его ближайшего сотрудника застрелили через несколько часов после передачи денег Альбицкому. Вдруг это не понравилось кому-то из доселе синхронно действовавшего сообщества. Посчитали, что кто-то обделен или Толя незаслуженно получил слишком большую сумму. Хотя не понравиться это могло только Скворцовской, Саврасову и Коростылеву. Или же самому Альбицкому, который посчитал, что несправедливо обделен при дележе. Конечно, называть раньше времени эти фамилии он не станет. Однако не исключено, что ему придется просить у милиции защиту. Правда, сперва нужно во всем разобраться. Может, это какая-нибудь случайность. Григорий Романович был человеком скрытным, мало ли какие у него имелись пороки. Может, он ночами напролет играл в казино и задолжал крупные деньги.
Поэтому, когда следователь спросил, каковы могут быть мотивы убийства, Верещагин ответил, что находится в полном недоумении.
— Я никогда бы не взял на себя смелость сказать, что у Лисицына имелись тайные недоброжелатели. По-моему, он вел самый что ни на есть обычный образ жизни: в меру монотонный, в меру интересный.
— Он же не последний человек в «Глобусе». Знал о всех денежных операциях. Лисицын шантажировал вас когда-либо?
— Меня? Боже упаси! У нас никогда не было конфликтов. Григорий Романович не выражал ни малейшего недовольства своей работой.
— А сколько времени он работал в вашей фирме?
— С момента основания «Глобуса», два с половиной года.
— Его кто-то вам рекомендовал?
Верещагин задумался:
— Я сейчас даже плохо помню, при каких обстоятельствах с ним познакомился. Кажется, его посоветовала взять Скворцовская из банка «Орион».
— То есть для вас покушение на Лисицына полная неожиданность, — сказал Турецкий и выбросил первого козырного туза: — Григорий Романович знал, что вы передали Альбицкому восемьдесят тысяч долларов?
Расчет оказался верным — Верещагин был близок к обмороку. Только тут до него дошло, что он задержан в качестве подозреваемого.
— Можно попросить воды? — спросил Аркадий Гаврилович пересохшими губами.
— Сколько угодно, — строго ответил следователь. — Вода у нас бесплатная.
У Верещагина оказалась отменная реакция — за то время, пока пил, успел догадаться, что все нужно валить на погибшего.
— С этими деньгами Лисицын вообще поставил меня в дурацкое положение, — сказал он. — Сначала вовремя не послал их в Штаты, на счет «Кристалла», кстати утаив это от меня. Когда же узнал, что сюда прилетает Альбицкий, взял и демонстративно отдал деньги ему. Опять же не посоветовавшись со мной.
— Разве они виделись?
— Да.
— Когда?
— В субботу днем. Мы обедали в ресторане. Он зашел и отдал. Я прямо обалдел от такой наглости.
Прекрасно помня донесения наружки, Турецкий спросил:
— То есть Лисицын подсел за ваш столик и обедал с вами?
— Даже не посидел. Просто вошел в зал, поманил пальцем Альбицкого, отдал деньги и был таков. Ох, и зол я на него был тогда. Раньше мы жутко спорили по этому поводу. Григорий Романович советовал не переводить деньги на счет «Кристалла», а отдавать наличными. Все же не бог весть какая, но экономия.
— Тем самым он подставил вас под удар. Сам-то Лисицын никакой ответственности за подобные штучки не нес.
— Так-то оно так, — вздохнул Верещагин. — Только Григорий Романович настолько убедительно говорил о получаемой при подобном способе выгоде, что я не устоял перед соблазном и согласился рискнуть.
— И все это он советовал вам ради любви к фирме или преследовал какую-нибудь личную выгоду?