— Ясный перец, — вздохнул Грязнов. — Однако будем надеяться. Тем более что нам больше ничего не остается. Мы раздадим фотографии Василия Загорских милиционерам…
— Нужен-то Ерофей.
— Они же одинаковые.
— Ах да, совсем из головы вылетело.
— Раздадим милиционерам, — продолжал Вячеслав Иванович, — и нашим агентам.
— Они есть в том районе?
— Больше, чем ты думаешь. Люди есть. Но, увы, увы, увы, производительность невелика. Да и вообще неизвестно — то ли заметят, то ли нет. Тут все зависит от везения.
Некоторое время они сидели молча, потом Турецкий сказал:
— Ты знаешь, Слава, пока нам с этим делом страшно не везет. На первый взгляд оно не очень сложное, вроде бы мы и близки к разгадке, топчемся вокруг нее, а не везет.
— Ты к чему клонишь?
— К тому, друг мой, что не падай духом — рано или поздно обязательно должно повезти. Тут и сомнений быть не может! Ведь в любом следствии есть какая-нибудь удачная случайность. На нее и рассчитывать трудно, о ней и не мечтаешь, а она вдруг бац — и шлепнется тебе в руки. Я думаю, нам должно повезти именно здесь. Кто-нибудь из агентов наткнется на этого Загорских.
— Хорошо бы, — уныло произнес Грязнов.
В глубине души он и сам надеялся исключительно на везение.
За свою жизнь Вячеславу Ивановичу приходилось читать много должностных инструкций, и каждый раз он зверел от подобного чтива: таким идиотским бюрократическим языком написаны эти документы. Грязнова вообще выводила из себя манера писать так, чтобы людям было непонятно. Поэтому читаешь подобные документы и сразу забываешь. Лишь один пункт — из инструкции по организации деятельности участковых уполномоченных милиции — навсегда запомнился генералу Грязнову. Тот, в котором говорится, что участковый должен «устанавливать доверительные отношения с гражданами с целью получения информации, способствующей предупреждению и раскрытию преступлений и иных правонарушений, розыску преступников и лиц, пропавших без вести». В переводе на русский язык это означало, что неплохо бы иметь милиционерам своих агентов.
Честно говоря, в наши дни не так уж много агентов существует у муровцев. А таких романтиков, которые с горящими глазами отложат все дела, чтобы помогать родной милиции, вообще можно пересчитать по пальцам одной руки. Нет, речь может идти только о везении в его чистом, хрестоматийном виде. О совершенно невероятной удаче, рассказы про которую потом долго хранятся в милицейской мифологии.
И такая удача на следующий день случилась. Она пришла со звонком одного из агентов по кличке Вадик Кудрявый.
Этот Кудрявый был по-своему уникальной личностью. Его фамилия Кудряшов, именно она послужила основой прозвища, но, по иронии судьбы, волосы у Вадика прямые, будто солома. В тюрьму он попал несколько лет назад за хулиганство, а конкретно говоря, за избиение инспектора ГАИ, произошедшее при курьезных обстоятельствах.
В тот день технолог одного из НИИ Вадим Николаевич Кудряшов ехал на работу на своей машине — старом, задрипанном «Москвиче», и, когда остановился на перекрестке перед зажегшимся красным светом, в него на полном ходу врезалась новая иномарка. Рассвирепевший Вадим Николаевич, схватив монтировку и приговаривая: «Права купили, а ездить не умеют», подбежал к виновнику аварии. Он распахнул правую переднюю дверь «фольксвагена», и тут его парализовало: за рулем сидел директор их института.
Следует сказать, что в институте тогда готовилась переаттестация сотрудников, поговаривали о солидном сокращении штатов. Хотя все формальности соблюдались — писались служебные характеристики, они обсуждались на аттестационной комиссии — все зависело от одного человека, директора, который только что на полном ходу врезался в машину своего подчиненного и теперь сидел понурив голову. Он недавно приобрел машину и, как всякий неопытный водитель, не знал, что нужно предпринимать при аварии. Знал только, что во всем виноват только он.
В это время рядом с ними появился гаишник, которого Кудряшов тут же мысленно проклял. В самом деле, когда нужно, их не дозовешься. А когда не нужно, он тут как тут.
Не мудрствуя лукаво, Кудряшов, которому завтра предстояла переаттестация, принялся самым наглым образом выгораживать директора, чтобы принять удар на себя. Однако подхалимский раж оставил гаишника равнодушным. Он прекрасно видел, кто стал виновником происшествия. Тем не менее Кудряшов прекрасно понимал, что его судьба находится в директорских руках. Сделает он человеку приятное, тот в знак благодарности не сократит его.
Потом Вадим Николаевич сам удивлялся, как он мог додуматься до таких глупостей. Кудряшов нес сущую ахинею: мол, он хотел подать назад, чтобы перестроиться и перейти в другой ряд, а задом его «Москвич» едет с превышением скорости, потому что у него неисправен редуктор. Все его филиппики гаишник парировал не моргнув глазом. Подобное равнодушие «силовика» постепенно взвинтило Кудряшова, он, что называется, завелся, стал набрасываться на того с кулаками и в конце концов жестоко его избил. Гаишник, как назло, попался субтильный, не смог ничего противопоставить разъяренному водителю…
Отсидев год, Кудряшов не мог устроиться на работу и кормился случайными заработками. Весьма ощутимую помощь оказывало ему магазинное воровство. Однако не прав будет тот, кто подумает, будто Вадим Николаевич способен схватить с прилавка банку шпрот или батон сырокопченой колбасы и припуститься бежать с такой скоростью, что продавщица его не поймает. Как раз дыхалка у заядлого курильщика уже ни к черту, поэтому поймает его даже ребенок. Нет, все делалось гораздо проще — у Кудряшовых был семейный подряд. Его жена работала кассиршей в универсаме. Поэтому он набирал тележку продуктов, а пробивала супруга далеко не все товары. Это была хорошая поддержка семейного бюджета, однако явно недостаточная. Приходилось искать всякие приработки, не было лишним и маленькое подспорье за помощь милиции.
Получив размноженную фотографию Загорских, он сначала не прореагировал на нее, всем своим видом показывая, что задача перед ним поставлена не из легких. Зато сегодня рано утром позвонил Грязнову и спокойным тоном, будто речь шла о каком-то пустяке, сообщил генералу, что вчера видел этого типа.
Вячеслав Иванович не поверил своим ушам:
— Неужели? И где?
— Да в нашем подъезде.
— Ишь ты! Не ошибаетесь? Не глюки у вас? Дело-то важное.
— Сам понимаю, большой уже. Если уж человек в розыск объявлен, это не хухры-мухры. Только видел я его — на лестнице — и даже разговаривал. Я вниз шел, а он поднимался. Это днем было, еще до того, как мне дали фотографию. Гляжу, у него в руках пакет полиэтиленовый, такой полупрозрачный, с ручками. И я вижу там лук зеленый, банка консервов, две бутылки водки, кристалловская «Завалинка». То есть все путем. По виду он, в общем, свой человек, не какой-нибудь там жлоб или олигарх. А компания для такого дела требуется. Я ему по-свойски и предложил: «Выпьем вместе, командир. Куда тебе одному столько». А он вдруг на меня как попер, как попер! Начал меня честить почем зря, рта не дал раскрыть.