— Ну просто... Ты такая классная. Я думаю, на тебя наверняка мужчины заглядываются. Ты просто не видишь.
— Митя, ты о чем?
Марина слегка отстранилась.
— Ну что ты, мам? Чего я такого сказал? Просто ты плачешь все время. Думаешь, я не знаю? Уложишь нас и садишься письма писать и плакать...
— Митя!!
— Думаешь, я сам не переживаю? Еще как! Но что же делать, если папа умер? Взял и умер и нас не спросил! А нам теперь жить без него! Я не хочу, чтобы ты плакала. Я хочу, чтобы ты была счастливая, как раньше. И чтобы смеялась, как раньше. И чтобы у нас все было, как у других... Чтобы мы одевались, как раньше.
— Митя, ты что? Разве вы плохо одеты? Вон свитера новые...
— Да, свитера... А джинсы? Я всю зиму в одних проходил. И Саня тоже...
— Митя, я стараюсь, я работаю, — упавшим голосом проговорила Марина.
— Я знаю. Но ты же не можешь все одна... Я хочу... Чтобы ты вышла замуж...
Голос его все поднимался и вдруг сорвался на тонкий плач.
— Митя, Митенька, успокойся, Саню разбудешь, солнышко мое! Все у нас будет хорошо, я тебе обещаю!
Марина прижала к груди светловолосую голову сына, источавшую такой родной, такой любимый запах, и задохнулась от жалости.
— Все будет хорошо, мальчик мой!
Поздним вечером 10 ноября 2003 года в дежурной части Московского уголовного розыска застучал телетайп, из которого поползла длинная лента.
«10.11.03
Настоящим сообщаю, что сего дня по адресу Таврическая ул., дом 8, квартира 90 обнаружен труп гражданина Новгородского Г. М., члена Государственной думы, проживавшего по вышеуказанному адресу. В квартире похищены картины, представляющие художественную ценность, авторства известных художников. По подозрению в совершении преступления задержаны ранее судимые Малевич и Филонов, которые в настоящее время проверяются на причастность к преступлению. На месте работает дежурная следственно-оперативная группа под руководством следователя Подрядчикова.
Передал ответственный дежурный по РУВД Северо-Западного округа, майор Васильев.
Телетайпист Миронова Е. В.»
Начальник оперативного управления Главка МВД РФ, Вячеслав Иванович Грязнов, находившийся в здании Генеральной прокуратуры, в кабинете своего друга Александра Борисовича Турецкого, показал ему телефонограмму и оглушительно расхохотался:
— Как тебе, Санечка, этот перл?
— Да-a, высокий класс служебного рвения... Особо впечатляет, что следствие имеет дело с ранее судимыми художниками. Это он с перепою или от невежества? — поинтересовался Турецкий.
— Ты про ответственного по РУВД Васильева? И то и другое. Вчера, после получения этого шедевра бумаготворчества, — Грязнов помахал в воздухе бумажной лентой, — я отправил муровцев на Таврическую, а по пути они заскочили в РУВД. Посмотреть на того майора. Зрелище впечатляло. Народ гулял по полной. Некая рыжеволосая барышня исполняла стриптиз под бурные аплодисменты оперов и следаков. Орлы мои до сих пор под впечатлением. А майор Васильев почивал за служебным столом, уронив на натруженные «демократизатором» руки седую голову. Мужику год до пенсии. Жалко дурака. Да и праздник все же.
— Ну, а что у депутата? Каковы результаты первых следственных действий?
— Это ты уже как помощник генерального прокурора интересуешься?
— Нет, как простой избиратель, обыватель и мещанин, — съязвил Александр Борисович. — Ты же знаешь, Слава, генеральный всю эту тряхомудию на мою шею повесил! Под личный контроль Меркулова. Депутат же, будь он... Да и, судя по твоему присутствию, и тебе твой министр уже тоже дал соответствующее указание. Так что докладывай, — хмыкнул Турецкий.
— Ну, мы люди маленькие. А поскольку погибший — не просто обыватель, избиратель и мещанин, а, как ты видишь, «слуга народа», то, конечно, все вопросы будут решаться только на высшем уровне. И под руководством главного украшения Генпрокуратуры, — съязвил Грязнов.
— Это ты про меня?
В этот момент в кабинет Турецкого постучали, из- за двери раздался женский голос:
— Мужчины, кофе пожаловал!
— Это я про Клавдию! — возрадовался Грязнов, вскакивая и отворяя дверь. — Клавдия, заходи, радость наша!
— Вообще-то это мой кабинет, — как бы слегка рассердился Турецкий.
На пороге возникла фигуристая дама, секретарша заместителя генерального прокурора Меркулова, с подносом в руках. На подносе дымились чашечки с кофе и стояла тарелка с бутербродами. Клавдия Сергеевна замерла на пороге, подняв черную бровь в сторону Турецкого.
— Не смотри на него, Клава! Он грубый солдат и не знает слов любви! — заревновал Грязнов.
— Оставь в покое нашу Клаву! У тебя в управлении своя Зинаида есть! — Турецкий вскочил, помогая водрузить поднос на стол.
— С чего это я должен оставлять ее в покое? Клава — это наше все! — не унимался Грязнов.
— Прекратите, мужчины! — Клавдии нравился поднятый вокруг нее переполох. — Константин Дмитриевич распорядился выдать вам спецпаек, чтобы лучше думалось.
— Хорошая идея! А больше никакого спецстимулятора умственной деятельности у него не нашлось? — серьезно осведомился Александр Борисович.
— Нет! Еще не хватало, чтобы я через весь коридор несла вам коньяк? И чтобы все видели?
— Верно, разумная наша, — вздохнул Турецкий.
— Не вздыхай, Саша. Мы не будем ждать милостей от природы! — утешил его Грязнов.
— Ладно, мужчины, работайте!
Стрельнув глазами, Клавдия удалилась.
— Цирцея! — крикнул ей вслед Грязнов.
— Не отвлекайся! Что-то ты игрив сегодня не в меру. Где стимулятор?
Грязнов выставил на стол фляжку с коньяком.
— Игрив, это верно! А что? Чего печалиться? Не вижу причин. А что «члена» очередного бабахнули, так это наша работа, а не печаль.
— Ты сам соображаешь, что сказал?
— Я имею в виду расследование, а не преступное деяние, — поправился Грязнов.
— Вот сидел бы здесь сейчас какой-нибудь папарацци, так завтра в прессе появилась бы статья «Киллер в погонах».
— Ладно, давай без аналогий, Саня! Это тема грустная, и мне она весьма неприятна. Да и киллерами мы с тобой уже были... — помрачнел Грязнов.
Саша виновато взглянул на друга.
— Прости, Славка, не хотел обидеть. Разве твоя вина, что ты относился к тем гадам, «оборотням», как к друзьям и соратникам? Разве на лбу вора и взяточника написано «вор и взяточник»? А я сам? Мы ж с тобой прекрасно знаем, как умеет зло рядиться в белые одежды. Так же как уверены и в другом: настоящих, честных, порядочных людей в наших стенах большинство! И сколько их, отдавших свои жизни за то, чтобы жизнь других людей была спокойна! Высокопарно, скажешь? Мы вчера тоже отмечали праздник, хоть он и не совсем наш. Не День прокурорского работника. Но вспомнили многих...