Томилин, ошарашенно проследив за всеми его манипуляциями, открыл рот, дабы разродиться очередным вопросом, но тут водитель заговорил сам:
— Не хотел вам говорить, пока не было полной уверенности, но теперь скажу: за нами «хвост». Третий день. Серая «тойота» с заляпанными какой-то дрянью номерами. Стекла тонированные.
Всеволод Иванович ощутил, как ухнуло вниз, а затем забилось на явно повышенной скорости сердце… Трусом он не был, однако гибель Мансурова и почти что прямая угроза, прозвучавшая из уст Вагина, едва ли не впервые за все эти годы заставили его всерьез опасаться за свою жизнь.
— Где? — выдавил он из себя моментально онемевшими губами.
— В данный момент нигде. — Виктор понял его с полуслова. — Мы ушли, правда с трудом… Вчера и позавчера они провожали нас до офиса, а вчера и обратно мы ехали с сопровождением…
— И я только сегодня об этом слышу?! — Томилин в ярости повернулся к Виктору, но охранника это не смутило. — Так-то ты относишься к своим обязанностям?!
— Во-первых, — возразил Виктор, — позавчера я решил, что ошибся, а вчера проверялся по дороге домой раз десять, не выезде на окружную они отстали, но сегодня подхватили нас на том же месте. Ну а остальное вы видели сами, Всеволод Иванович. Кстати, думаю, в офисе сегодня вполне обойдутся и без вас…
— Черт, черт, черт!.. — Томилин обессиленно откинулся на спинку сиденья. — Ты уверен, что мы… ушли?
— Уверен.
— Тогда чего мы стоим? Быстро гони в Генпрокуратуру!.. Я этому Турецкому… Ну разумеется, если бы речь шла о его собственной жизни… Вот что, Виктор, довезешь меня до места — и свободен, когда понадобится, вызову… Ну чего ты на меня так смотришь? Я намерен оставаться в кабинете Турецкого до тех пор, пока они этого сучонка Вагина не арестуют!
Виктор неожиданно улыбнулся, продемонстрировав шефу идеально ровные, крепкие зубы:
— Сидячая забастовка? А это дело! Поехали!
— Нет, Александр Борисович, даю слово, ничего ни он, ни его охрана не заметили, — Галя Романова упрямо сжала губы и посмотрела на Турецкого с обидой. — Только вот пусть сам Яковлев подтвердит: ни разу за все время Вагин от своего обычного расписания и маршрутов не отклонился. Но ведь отрицательный результат — тоже результат! И Володя так же считает. Он мне звонил перед самым совещанием, сказал, что все идет как обычно…
Александр Борисович с трудом сдержал улыбку: Галина горячность его всегда забавляла. Особенно волновалась девушка в те моменты, когда, с ее точки зрения, ставился под сомнение Галин профессионализм.
— Я и не сомневаюсь, — мягко произнес он, — что вы с Яковлевым ведете Вагина профессионально. Тем более что и распечатки его телефонных разговоров тоже ничего существенного пока не дали. Что ж, придется набраться терпения… Буквально на днях появились новые обстоятельства, позволяющие считать, что Вагин мог затихнуть и по причинам, от нас с тобой, Галина, не зависящим…
Он перевел взгляд на Валерия Померанцева, который сегодня вел себя на удивление тихо, углубленно просматривая бумаги и скромно дожидаясь своей очереди.
— Как думаешь, Валерий, — окликнул его Турецкий, — могли наши коллеги проколоться и спугнуть вагинского знакомца?
— Запросто! — оживился Померанцев. — Тем более что обещали, по вашим словам, назвать нам его имя еще вчера, но не сделали этого и сегодня… Ведь не сделали?
Александр Борисович покачал головой и нахмурился. Помолчал и отпустил подчиненных, попросив Валерия задержаться.
— Я вижу, ты эти списки уже наизусть выучил, — проворчал он, кивая на бумаги в руках следователя. — Правда, фамилия Слепцов в них от этого вряд ли появилась… Ты уже разговаривал с полковником?
— Разговаривал, Александр Борисович, — кивнул Померанцев. — Ведет он себя вполне спокойно, какую бы то ни было причастность ко взрыву отрицает начисто. В общем, как все задержанные. Волноваться начинает, исключительно когда речь заходит о его жене. Когда его забирали, к ней неотложку пришлось вызвать. Думаю, и во время обыска без врачей тоже не обойдется.
— Мне на тебя эксперты жаловались. — Турецкий посмотрел на мгновенно подобравшегося Померанцева и усмехнулся: — Не волнуйся, я их не поддержал! Но и тебе скажу: еще раз употребишь в общении с коллегами непечатные выражения…
— Так, Александр Борисович, сколько ж тянуть-то можно?! — Валерий все-таки взорвался. — Это что же такое, а?.. За несколько суток не могут выяснить, есть в этом растреклятом «субару» хоть какие-то интересующие нас следы или нет! Да я сам на них жалобу накатаю! Генеральному!..
— Но-но, остынь! Еще жалобы он не катал через мою голову… Они же жалоб на тебя не пишут, исключительно по телефону — пока… Ты тоже пойми: у них там какой-то особенный, микро что-то там анализ делается, машина, как я и предполагал, вычищена и вымыта на совесть. Ты что же, думаешь, меня эта задержка радует? Слепцов — это ты и сам знаешь — в ответ на показания свидетеля твердит одно: машину мог угнать кто угодно, пока она находилась в городе… Словом, если в ближайшие пару дней ничего не нароем, ордер на его задержание никакой судья нам не продлит!
Померанцев тяжело вздохнул и уныло посмотрел в окно, потом вновь на своего шефа: ведь не кто иной, как он, принимал решение о скорейшем задержании полковника Слепцова, — правда, при поддержке Грязнова-старшего, и все-таки…
— У меня через час встреча с Агеевым, — сообщил он. — А через два часа еще с одним типом. Возможно, что-то будет, Александр Борисович… Вот нутром чую, что если и не Слепцов-старший, то как минимум младший в этом дерьме замешан!
— Агентуру свою тряхнул? — поинтересовался Турецкий. — Это хорошо, агенты могут…
Но что именно «могут агенты», Померанцеву на этот раз услышать не удалось: за дверью кабинета, в приемной, послышался какой-то шум, что-то крикнула Наташа, затем дверь резко распахнулась, и на пороге возник с повисшей на его локте испуганной секретаршей Всеволод Иванович Томилин собственной персоной…
— Простите, Александр Борисович! — Наташа почти рыдала. — Просто с ума сойти можно, этот господин… Я сейчас вызову охрану!
— Подожди, Ната! — Турецкий остановил кинувшуюся к своему столу секретаршу. — Всеволод Иванович, как вы вообще сюда прошли?
— Я… У меня тут знакомый работает! Вы… Пока вы тут тянете резину, меня хотят убить! — почти взвизгнул Томилин, который в этот момент совершенно ничем не напоминал сдержанного, воспитанного господина, каким запомнился Турецкому по предыдущим общениям.
Померанцев, заметно оживившийся при виде Всеволода Ивановича и явно приготовившийся поразвлечься за счет своего шефа, откровенно ухмыльнулся и поудобнее устроился на своем стуле. О собственной неприятной ситуации со Слепцовым он решил временно забыть.
— Проходите, сядьте и прежде всего успокойтесь, — твердо произнес Турецкий, от которого не ускользнула ни перемена в настроении подчиненного, ни ее причина. — Наташа, ко мне пока никого не впускать… Так кто вас собирается убить?