Гордеев нажал белую клавишу музыкального звонка. За дверью послышалась мелодия. Затем – тишина.

Он рассматривал дверь и прислушивался к звукам за дверью. Затем снова позвонил. Ничего.

Наружная дверь неплотно прилегала к косяку. Гордеев видел, что она не заперта, иначе бы в щель видна была собачка замка. Он потянул на себя ручку, и дверь отворилась. Сквозь приоткрытую внутреннюю дверь падал косой луч света.

– Можно? – крикнул Гордеев, входя. – Ирина Владимировна, вы дома?

Ему показалось, что в квартире кто-то есть. Ему почудились голоса. Не слышат, что ли?

Он заглянул в соседнюю комнату – темно, только включенный телевизор.

– Ирина Владимировна, вы дома? – повторил Гордеев, проходя длинный коридор.

В гостиной тоже темно, и в спальне. Спит она, что ли? Может, она пьет? Или наркотики принимает? Вот и спит…

А не уйти ли? Нехорошее предчувствие вдруг кольнуло Гордеева.

Он вернулся и заглянул на кухню. Щелкнул выключателем и остолбенел. На полу лежал труп Ирины. На ее шее чернела огромная рана, рассекавшая горло. По полу медленно растекалась кровь… Кухонный нож с широким лезвием, весь в крови, валялся рядом с телом.

Гордеев бросился в прихожую. Краем глаза он успел заметить лампочку, которая мигала над входной дверью…

Валера слушал радио и клевал носом. Вдруг он услышал какой-то шум.

Человек, выпрыгнувший из окна над козырьком подъезда, зайцем рванул через кусты в сторону, противоположную той, где стоял Валера.

Пожарицкий обмер – он узнал Гордеева. Сильно прихрамывая, адвокат улепетывал во все лопатки и уже скрылся из виду. Валера вылез из машины и хотел было крикнуть Гордееву, как вдруг услышал вой приближающейся милицейской сирены.

Темный, тихий двор неожиданно заполнился синим светом мигалок. Две милицейские машины остановились возле подъезда, в который недавно вошел Гордеев. Несколько человек в бронежилетах с автоматами наперевес бегом бросились в подъезд.

«Что за чертовщина?» – изумился Валера и вылез из машины, чтобы лучше видеть происходящее.

Затем он быстро нырнул в «опель» и лег на передних сиденьях, чтобы машина казалась пустой. Помочь Гордееву он уже все равно ничем не смог бы. Оставалось спасать свою репутацию. Уткнувшись носом в сиденья, Валера перебирал возможные варианты ответов на тот случай, если он будет обнаружен и допрошен на предмет, а что он, лейтенант Пожарицкий, собственно, здесь делает? И как назло, никакой убедительной легенды на ходу Валера не мог сочинить.

Улучив момент, он выбрался из машины, запер ее и чуть ли не по-пластунски стал улепетывать подальше от этого двора.

Домой он вернулся на такси и всю ночь, стараясь не шуметь, мыл посуду и стирал гору детской одежды, боязливо прислушиваясь к шагам на лестнице.

Утром он отправился на дежурство.

Стараясь не вызвать подозрений, Валера стал разузнавать о ночных происшествиях по городу и услышал, что убита женщина – бывшая жена олимпийского чемпиона Васильева.

Глава 9

Сидя в машине Дейнеки, Гордеев смотрел на дома и улицы Сибирска, мелькавшие за тонированными стеклами джипа, и не верил, что кошмар позади.

Дейнека словно читал его мысли. Обернувшись к Гордееву, он сказал:

– Ну все, Юра! Можешь перевести дух и расслабиться.

Гордеев кивнул. Спросил:

– Куда мы едем?

– Ко мне домой.

– В гостинице мои вещи. Не мешало бы их забрать, – произнес Гордеев. – Все-таки вряд ли я еще там появлюсь.

– Заезжать не будем. Это опасно. Не исключено, что тебя разыскивают.

– Но в доме Васильевой меня никто не видел.

– А вдруг видели? Вдруг это специально подстроено, чтобы обвинить тебя?

– Убили женщину, чтобы скомпрометировать меня? Маловероятно. Хотя, может быть, так они надеялись убить сразу двух зайцев… – задумчиво произнес Гордеев.

– Это каких? – поинтересовался Дейнека.

Гордеев рассказал ему, почему они с Валерой Пожарицким оказались у дома Васильевой.

– Понятно… Значит, они убрали похитительницу винтовки. А когда нелегкая привела тебя к ней в квартиру через несколько минут после совершения убийства, они быстро сориентировались и начали разыскивать тебя… Это, конечно, только предположение, но все равно – в гостинице тебе появляться не следует.

– Там мои записи.

– Ценные или можно пожертвовать? – спросил Дейнека.

Гордеев подумал про дискету. Жаль! С такими трудами добыта…

– А, ладно! – Гордеев махнул рукой.

– Это правильно. За гостиницей они могут следить.

– А если вы подниметесь за чемоданом в мой номер?

– Во-первых, давай на «ты», – попросил Дейнека. – Во-вторых, если сотрудник прокуратуры «случайно» заглянет в мою машину и увидит в ней тебя, я не смогу тебе ничем помочь.

– Логично, – согласился Гордеев.

– Что у тебя с рукой? – Дейнека кивком указал на вспухшую правую кисть Гордеева.

– Ерунда. Кости целы.

– Может, все-таки сделать снимок?

– Не надо. Я занимался боксом и знаю, когда все в норме.

– Ты занимался боксом? – переспросил Дейнека.

– Да, а что?

– В среднем весе, наверное?

– Да.

– А я в тяжелом.

– А! – улыбнулся Гордеев. – Давно это было…

– Да, давно, – вздохнул бизнесмен.

В его тоне чувствовалась ностальгия.

Водитель притормозил перед высокой металлической оградой. Над воротами краснел огонек камеры наружного наблюдения.

Охранник, увидев автомобиль хозяина, нажал на пульте управления кнопку. Бронированная стальная решетка двинулась в сторону. Автомобиль проехал ворота и покатил, не снижая скорости, дальше по шоссе.

Справа и слева бежали пожелтевшие поля.

Гордеев привык к роскоши столичных воротил – сказочно пышной, зато сильно ограниченной в пространстве. Масштабность же владений провинциальной элиты поражала его воображение.

Хотя они двигались на хорошей скорости, загородного дома Дейнеки, куда они направлялись, все еще не было видно. Автомобиль проехал второй наблюдательный пост. Черепашьим шагом джип прополз через тройной ряд накатов – ограничителей скорости. Гордеев обратил внимание на будку охранников – она пряталась в зарослях орешника и была поднята метра на два над землей, как пограничный пост.

– Вокруг все владения твои? – спросил он Дейнеку.

– Это земля, которую я выбил для нужд спорткомитета, – без ложной скромности ответил Дейнека. – Тут и поселок для наших чиновников. Люблю сельскую жизнь. После городского грохота, всего этого ада, приедешь сюда – тишина! Соловей летом поет. Там у нас птицеферма, рядом – скотный двор. А там – водяная мельница, – взмахом руки указал Дейнека на деревянную избушку, стоящую над речкой. – Хотим еще ветряк поставить.