– Как раз по размеру, – удовлетворенно отметил Минаев. – Как для него сделано. Только ноги нужно подогнуть немножко. Вот она – судьба! Прощай, Карпуха! Там тебе будет лучше.
И он заботливо подогнул ему ноги – тело Карпухи утонуло, бесследно исчезло в высокой траве.
Минаев ногами разворошил примятую траву, оставленную следом, осмотрел место происшествия и вернулся за чемоданом, поднял. Крышка нечаянно распахнулась, и на траву высыпались пачки зеленых заграничных купюр.
– Вот, Карпуха, это и есть мой товар. Это мой товар. Мой!
Минаев аккуратно сложил пачки обратно в чемодан. Встал, опять огляделся, принюхался. Кажется, никто не видел… А там, в дальних кустах? Что-то мелькнуло или только показалось?
Он побежал к зловещим кустам. Никого!
И уже через четверть часа бывшее Великое Солнце, а ныне просто гражданин Минаев бодрым шагом вышел из леса на проселочную дорогу, помахивая чемоданчиком, прошел пару километров и оказался на заднем дворе автозаправочной станции. Пригляделся, прислушался.
Вдали послышался шум подъезжающей машины.
– Как раз в мою сторону, – шепнул сам себе Минаев. – Я его уговорю.
В районном ОВД стоял переполох. Всех, кто только был в пределах досягаемости, подняли по тревоге, вооружили и отправили на прочесывание леса.
– Да, подкрепление, – говорит в трубку дежурный капитан. – У нас уже пятнадцать задержанных. Да… Есть местные. Бабки-грибницы. И погорелые. Разные. Большинство – из секты. Пришлите транспорт, тогда и будем их вам переправлять. Нет, начальник на задержании. Дороги все перекрыли.
В тесной кабине «Жигулей» на заднем сиденье между двух полных теток вертелся неугомонный Минаев. За рулем сидела рыжая конопатая девчушка, рядом с ней на командирском месте громадный толстяк с белыми усами.
– У нас во время страды тоже строгие порядки были, – говорит усатый толстяк. – Никого ни на минуту отпускать нельзя было. Минута простоя комбайна оборачивалась колоссальными убытками для колхоза.
Впереди показался милицейский кордон.
– Вот и они, – обрадовалась рыжая шоферка. – Точно!
Милиционеры, завидев приближающуюся машину, радостно замахали полосатыми палками.
– Никак не объедешь, – недовольно хмыкнула рыжая.
– Вы уж… пожалейте, – канючит Минаев, – скажите, что я с вами. А то они начнут документы проверять… И тогда… Полетит моя премия к черту на куличики!
– Ложь голову на плечо! – басом скомандовала одна из теток. – И храпи. Скажем, что шурина везем.
– Ага, – поддержала другая.
Машина затормозила возле милицейского мотоцикла.
– Проверка документов, – козырнул сержант.
Рыжая девчонка протянула водительские документы. Сержант просмотрел каждую бумажку:
– Кто в салоне? – нагнулся и внимательно оглядел каждого.
– Ты что, меня не знаешь? – удивился усатый толстяк.
– Вас, товарищ бывший председатель, я не то что хорошо узнаю, а просто забыть не могу!
– Это он про трактор, – довольно заулыбался председатель. – А это мои дочки так выросли. Замужем.
– А с ними кто? – не унимается сержант.
– Шурин, – сказала басовитая тетка, брезгливо стряхивая храпящего Минаева со своего обширного мягкого плеча, – пьяная скотина. И сколько в вас, мужиков, этой поганой водки помещается? Нету на вас, поганцы, настоящей управы. Бьешь вас, бьешь, а толку никакого.
– Откройте багажник, – сержант снова обратился к рыжей девчушке.
Та покорно вышла из машины…
…В кабинете дежурного на Петровке, 38 столпилось множество народа.
– Есть! – дежурный радуется телефонному сообщению и оживленно жестикулирует в сторону собравшихся: – Да тише вы! Да… Что?
– По Минаеву никаких новостей? – шепотом спросил его в свободное от телефона ухо подошедший опер.
Дежурный, прикрывая микрофон телефонной трубки, так же шепотом доложил:
– Из леса скрылся. Группы задержания направили по всем известным направлениям.
– А на Казанский?
– Это уж в первую очередь! – рассмеялся дежурный.
В медленно сгущающихся вечерних сумерках на площади трех вокзалов зажглись гроздья фонарей. Толпы людей сплошными потоками двигались по обозначенным специальными указателями направлениям. Чуть заторможенные приезжие с сумками и чемоданами, с авоськами и полиэтиленовыми пакетами проходили мимо главного портала Казанского вокзала, спускались в подземный переход… Встречный поток выносил к вечерней прохладе утомленных пассажиров метро.
В мрачных и просторных залах Казанского вокзала слонялись запаршивевшие бомжи, замороченные провинциалы внимательно изучали светящиеся табло всевозможных расписаний.
– На Фергану билеты есть? – В окошечко кассы наклонился Минаев.
– Сейчас посмотрю, – невозмутимая кассирша, не глядя на клиента, постучала по клавишам компьютерной клавиатуры.
На мониторе возникли столбцы цифр, колонки букв, красные строчки.
Стараясь казаться абсолютно равнодушной, кассирша незаметно потянулась ногой и… нажала едва заметную кнопку в полу.
Но что-то, видимо, все-таки отразилось в ее простодушных глазах.
Минаев ничего не увидел, но вздрогнул, что-то почувствовал, насторожился. Он отпрянул от кассы, огляделся.
В вокзальном отделении милиции прозвучала тревога.
– В кассовом зале дальнего следования! – кричал дежурный. – Двадцать второе окно!
– Перекрыть все выходы! – командовал майор. – Выставить посты снаружи! Подходим аккуратно.
– Не волнуйтесь, – потирал руки оперативник в штатском. – Выходим двумя группами. Фотографию его все видели, не пропустите.
– Наша кассирша будет держать его, сколько возможно, – дежурный провожал глазами убегающих оперативников.
– Есть на сегодня, – сообщила Минаеву кассирша. – Вам купейный?
– Да… – рассеянно отозвался Минаев.
И, получив билет, широкими шагами бросился в темный переход.
– Совсем с ума сошел! – шипел он на ходу. – Одичал в лесу! Сам себя объявил! Она же наверняка мою фотку получила. Или фоторобот. Черные псы уже наверняка заложили… Да и обдурахмоны… Неужели так трудно вспомнить былые навыки? Нужно убираться за город… И там… На перекладных, кривыми дорожками…
Прыгая через несколько ступеней, Минаев быстро очутился в темном подвале. Он пробежал до самого конца, остановился перед железной дверью, отдышался, прислушался… И медленно отворил дверь на улицу. Ночь… Прохожие спешат по своим делам… Минаев замер, не решаясь выйти…
– Руки вверх! – заорал кто-то и бросился с улицы наугад в темноту дверного проема. – Стоять! Стрелять буду!