Гордеев опасливо отставил стакан и покосился на дверь.
– Это я не о себе, – ровным голосом сказал Андрей Андреевич и смачно отхлебнул чаю. – Мы пред Богом все равны. Бог есть любовь. Надо стараться понять и простить всякого ближнего. Даже если он…
– А как по-вашему, Вадим Викторович может своим произведением заинтересовать иностранную публику?
– Такая специфическая публика, как голубые гомики, есть везде. У них свой широчайший интернационал. Кое-где еще запрещены. Но в остальном мире… Полно различных организаций. Им ничего не стоит, даже интересно и по-своему полезно прокатить по миру русскую гомопорнушку. Точнее: полупорнушку. Как нынче говорят, «крутую эротику».
– Голый расчет?
– Не стройте иллюзий, мой юный друг. Хоть он голый, хоть одетый. Это не меняет сути человеческих отношений. Вам еще чаю налить? Вот пакетики, в коробке. А Вадик по наследству – маститый прохиндей и ловкий пройдоха. Он своего не упустит. Как и его великий папочка.
– А кто его папочка?
– Локтевым он стал по матери. А внебрачный папа у него сам великий основатель студии – Корнеев. На этом и держится его авторитет, так сказать, у современных владельцев кинопромышленности. Папочка по-своему умен был. Он еще при Советах на казенные средства заложил себе и собственность, и связи, и влияние.
– Правительство?
– Ну что вы! – засмеялся Андрей Андреевич. – Зачем так мелко? Международные связи! Корнеев не пропустил ни одного известного кинофестиваля. И везде – друзья, подруги, коллеги по бизнесу, товарищи по деньгам и женщинам. Где-то квартирка на чужое имя. Где-то денежки. Где-то авторские права на картину. И КГБ ему все спускало. Естественно, за определенные и очень значительные услуги. У Вадика все это без хлопот – по наследству. Он же оказался единственным его признанным ребенком. Жена Корнеева сама нашла Локтеву. Они так трогательно дружили! Две прекрасные, великие женщины! Они и выпестовали на смену Корнееву великого режиссера Локтева.
– Зачем же ему Татьяна Федоровна? – И подумал про себя: «Удобно ли будет включить диктофон? Я ведь потом в этой нудятине не разберусь, просто не вспомню».
– Это лишь частный случай. Казус. Полустанок на магистрали. Татьяна Федоровна придумала и начала этот проект. Вернее, это ее канадские приятели. Предложили ей снять небольшую эротическую картинку с гомосексуальным уклоном на экзотическом русском материале. Она предложила Локтеву как самому-самому на нашем небосклоне известному за рубежом. Вадик подхватил историю с радостью, развил, но предложил переделать Шекспира. Потому что он известен и понятен всем и везде. Универсален! Да и прикольно – перекраивать самого Шекспира!
– И что теперь?
– А вы, собственно говоря, с какой стороны баррикад смотрите в прицел?
– Локтев – мой клиент. У него тяжба с Татьяной Федоровной по вопросу авторских прав.
– Резонно.
– Андрей Андреевич, в группе конфликт. Вы как благородный человек и известный, признанный мастер-кинематографист на чьей стороне?
– Молодой человек – мухи отдельно, котлеты отдельно. Конфликт у киногруппы с Татьяной Федоровной. По поводу невыплаты заработанных сребреников. А у режиссера с продюсершей – борьба за капитал. У меня в этой борьбе нет интересов, нет заинтересованности, нет и сторонников. Я – над схваткой! И в конфликте не участвую. Только потому, что я стар. Я предусмотрительно уже успел отвоевать собственный гонорар. В большей его части. Осталась мелочь – два дня озвучания. Да и то… Это только для русской версии. В мировом прокате за меня будет говорить какой-то англичанин или американец.
– А договор вы с кем подписывали? – Юрий решил задавать вопросы попроще и, не включая диктофон, положиться целиком на собственную память.
– Какой еще договор? Вы о чем, молодой человек? Вы же профессиональный юрист, вы обязаны знать, что все мы – государственные наемники. Мы же – штатные работники киностудии. И при поступлении на службу все подписывали общий государственный договор, по которому любая наша работа считается выполненной по заказу. А заказчик один – Государственный комитет кинематографии.
– Если нет других соглашений. Но ведь Татьяна Федоровна – самостоятельный, независимый продюсер?
– Она – да! Но у нее договор-то на обслуживание производства только с киностудией! Вообще! А не с каждым членом группы отдельно. Она, конечно, может обещать любому болвану любую глупость, но только это личное дело этого самого «любого болвана» – верить ей или нет? Она обязана только киностудии выплатить определенную сумму по договору. И все.
– И Вадим Викторович – студийный работник?
– Да. Но только на особом положении. Вы прекрасно знаете, что еще в ранние советские времена был принят закон, по которому режиссер является единственным ответственным за готовый фильм. Только он отвечает за художественное качество и идейное содержание. Поэтому с ним государство заключало отдельный, персональный договор на производство фильма. Вот почему у нас режиссерский кинематограф. Понятно, молодой человек? На западе кинематограф продюсерский, так как там правят деньги. А у нас… Двоевластие. Пока что. Вот они и борются.
– А Локтев подписывал договор с Татьяной Федоровной?
– Думаю, что нет. Это ему не выгодно. По этой продюсерской схеме он превращается в рядового исполнителя.
– Которого можно в любой момент сменить?
– Что и хочет произвести Татьянка. А ему выгодна советская система, где режиссер – царь, бог и военный начальник.
– Но ведь есть люди, которые дали деньги на этот фильм. Как они влияют на процесс?
– Никак. У них только нажива. Им вовремя вернут обещанное с заранее оговоренными процентами. И – свободны! Организуют видимый провал проката. Банкротство… А они, может быть слегка перемонтировав и сменив название, снова прокатают. Вот и все. Основная сумма с зарубежного проката никогда и нигде не засветится.
– Удивительно, что отечественный кинематограф не расцветает пышным цветом!
– Расцветает, уверяю вас, молодой человек. Расцветает! Да еще как! Только не на нашем подоконнике.
– Что-то долго нет Лилии Никитичны.
– Вам наскучила моя беседа?
– Что вы! Никоим образом. Я даже, простите за откровенность, немного и рад, что она задержалась. Теперь я знаю гораздо больше. Спасибо.
– Лика, наверное, у Вадика задержалась. Она так трогательно заботится о супруге. Ведь он у нее не первый муж. Вы, может быть, не помните такого актера – он фигурял под псевдонимом Кефиров? Спился и рано умер. Злые языки уверяют, что от того и скончался, что ударил по печени – однажды утром попытался спросонок выпить обыкновенного кефира. А с непривычки. Яд! У нас, актеров, случается и такое. Пардон.
– Вадим Викторович женат на Лилии Никитичне? – покраснел Гордеев и посмотрел на часы.
– Может быть, она не совсем счастлива с ним в супружестве? Как говорится, в женской доле, – участливо спросил адвоката Андрей Андреевич. – Она у нас – натура богатая, сложная! От природы награждена многими добродетелями и совершенствами.