Антоненко внутренне восхитился наметанному глазу хозяина сервиса. Тот сразу определил в пассажирах потрепанных «Жигулей» государственных людей, силовиков. Определил, даже не заглядывая в салон микроавтобуса с группой захвата.
– Попов? – спросил Антоненко.
– Налоговая? – вопросом на вопрос ответил Попов.
Оба сразу почувствовали неприязнь друг к другу, хотя бывший вояка, а ныне бизнесмен улыбался голливудской улыбкой, Антоненко же не скрывал своей неприязни.
– Чего это вы улыбаетесь все время? – cпросил следователь.
– А с чего бы мне плакать? Я все задекларировал – до детской коляски внучки.
– Мы не из налоговой, – сказал Антоненко и представился.
Опер пошел в помещение конторы, оставив следователя объясняться с потенциальной жертвой.
– По имеющимся у нас сведениям в ближайшее время на вас должно быть совершено покушение. Преступник хорошо знает вас, возможно, уже определил пути подхода и рассчитал время. Может быть, это произойдет сегодня.
Попов побелел, но справился с чувствами.
– Кто?
– Этого, к сожалению, мы пока не знаем, но мы должны все осмотреть.
– Конечно, конечно… Рашид, собака… Пойдемте в мой кабинет…
Когда рассчитывают подобные операции, стараются учесть все. Преступник – не смертник. Прежде чем придумать, как проникнуть на объект, он подумает о способах отхода. Если ни один не покажется ему достаточно надежным, лучше сменит место выполнения заказа. Жизнь дороже. Но это в условиях обычного заказного убийства. Антоненко и оперативники имели дело с фанатиком. Какие такие особые пути отхода были у него в здании суда? Да никаких. Маленький зал. Две двери. Даже если бы Бирюков не сразу направился к выходу, а зашел сначала в комнату совещаний, все равно его можно было застукать и там. Дела-то слушались простенькие. Охрана благодушествовала. А Лотяну Михай, ларечник? У метро вечно толпа народа. Попробуй среди бела дня отвали голову… Депутатский охранник… Подъезд с консьержем. Физрук – полная школа детей. Любой мог заметить – от нянечки до бойца вневедомственной охраны.
Нет, нашему профессионалу на это плевать. Хоть тремя рядами колючей проволоки обнеси этого Попова.
Антоненко поймал себя на маленькой мыслишке. Малюсенькой. Хрен с ним, с Поповым. Будь что будет. Лично он не дал бы за его жизнь и арбузной корки.
Он вошел следом за Поповым в кабинет хозяина. Ничего не скажешь, европейский размах. Итальянские светильники в стиле техно, белая офисная мебель, классная оргтехника. В кресле, развалившись, сидел могучий детина и смотрел видик. На экране Чак Норрис расправлялся с очередным негодяем.
– Сидишь? – зловещим, свистящим шепотом спросил хозяин.
Охранник мгновенно уловил интонацию, но не мог понять причин. Все было так тихо и спокойно. Покосился на Антоненко. Ничего особенного. Два удара – восемь дырок.
– Так… Это… Повышаю профессиональный уровень, – кивнул он на каратиста.
– Зажрались! Дожили. Менты уже предупреждают о нападении, – кинул взгляд на Антоненко и вспомнил, что следователь тоже мент, и, уже извинясь, добавил: – Учись у них.
Попов взялся за телефон:
– Рашида… Я сказал, Рашида, а не его зама… Вы присаживайтесь. Выпьете?.. Рашид, по-моему, мы на прошлой неделе обо всем договорились… Тогда почему у меня люди из МВД? Говорят, мне угрожает опасность… А кто? Ты с этим делом разберись. Так бизнес не делается. Они уже здесь, дорогой, так что, если твой человек в пути, постарайся его убрать… Сволочь. Я его из говна вытащил, а он тут пуп дерет, – положил трубку и уставился на Антоненко Попов.
Казалось, даже забыл, зачем тот в его кабинете.
– Это не Рашид, – сказал Антоненко. – И не конкуренты. Это ваше прошлое.
– Какое прошлое? – cузил глаза Попов.
– Вы сами знаете. Если напряжете своих бугаев, он, возможно, отложит исполнение. И тогда останетесь с вашими профессионалами. Пусть повышают уровень. Но не долго. Тот, кто придет за вами, Попов, имеет самые серьезные намерения. И ему не надо повышать профессиональный уровень. Он свой уровень повысил, набивая свинцом таких, как ваш конкурент, или как его там… Рашид. Причем с благословения государства.
Следователь достал фотографию Игнатьева и протянул Попову.
Попов взглянул на фото, потом всмотрелся внимательнее. Что-то мелькнуло в его глазах. Узнал? Нет? Хозяин сервиса взял себя в руки и с видом полнейшего непонимания и равнодушия вернул фото.
– Нет. Не знаю. И то ведь сказать, столько людей вокруг крутится. Рожа какая бандитская…
Узнал, понял Антоненко. И пошел осматривать предприятие.
Оперативник сидел в диспетчерской. С четырех камер сюда транслировалось изображение всего комплекса. Одна давала общий план, вторая находилась в мойке, третья – в цеху, четвертая – на стоянке готовых машин.
– По-моему, он его узнал, – сказал следователь оперативнику, который был в курсе дела.
– А вы сомневались?
Они вышли на улицу и оказались перед окном офиса, в котором Попов что-то яростно доказывал оппоненту по телефону.
– Как хорошо, что мы поставили его на прослушку. Пошли, – улыбнулся оперативник.
– Когда это ты успел? – восхитился Антоненко.
– Вы думаете, только у следаков котелок варит? У меня тоже аналитический склад ума.
Они вышли за ворота. К тротуару приткнулся неприметный микроавтобус с надписью «Школьные завтраки». Антоненко кивнул водителю, и тот нажал кнопку на панели. Отодвинулась дверь, и следователь с опером проскользнули внутрь. Машина была оборудована соответствующей назначению аппаратурой.
– Дай-ка…
Слухач протянул Антоненко наушники.
– …а я вам говорю, это точно он, – услышал следователь и сделал знак технику пустить общую трансляцию.
В салоне стал слышен конец разговора.
– Ты не паникуй, не паникуй. На ком-то он должен засыпаться. У тебя там пять человек охраны.
– Как же не паниковать?! Какая, к черту, охрана!
– А вот это плохо. Выходит, наш друг Антоненко не внял предупреждениям, которые ему передали столь неординарными способами. Мой Гаврюша до сих пор под впечатлением от этой дамочки.
– Вам шутки, товарищ генерал-майор, а мне не до смеха.
Антоненко при упоминании о Зое скрипнул зубами. В салоне микроавтобуса раздались гудки отбоя.
– Может, весь разговор прокрутить? Они там много наговорили чего, – предложил техник-слухач.
– Потом. Скопируй. – Настроение у Антоненко окончательно испортилось. – Знаешь, иногда совсем не хочется защищать таких, как этот, – сказал он оперу.
– Я думаю, что и ловить кое-кого не особенно большая радость.