Гостья моя за это время несколько пригорюнилась. Некоторым гостям только на пользу идет, если их оставишь минут на пятнадцать одних – соберутся с мыслями, потом подрасслабятся, подрастеряют запас агрессии… На Наталью, однако, это произвело совсем иное действие: она разнервничалась. Вот и сейчас она сидела, комкая в ладонях платочек. Я знаю, что это такое: это у нее ладони потели с перепугу. Неужели я такой страшный? Ну ничего, сейчас чайку…
Я шикарным жестом закурил сигарету, спросив предварительно разрешения – на женщин такие мелочи очень действуют, тут нельзя пренебрегать хорошим тоном. Люди должны доверять своему адвокату. А фигурка у нее ничего… Так, это после.
– Ну-с, я вас слушаю, – сказал я и проникновенно поглядел ей в глаза. Наталья смутилась, посмотрела в пол, потом, совершая над собой усилие, но все же достаточно твердо произнесла:
– Я пришла, чтобы просить вас спасти моего мужа.
Вот, как я и предполагал, удивляться нечего – ради чего она еще могла ко мне прийти, не ради же моих красивых глаз? Хм… Я кивнул осторожно, стараясь этим кивком выразить только внимание, но отнюдь не согласие. Впрочем, такое отношение мне польстило – давненько на меня не смотрел никто как на спасителя и рыцаря. Как бы ее не слишком разочаровать…
Наталью же было уже невозможно остановить. После того как главная цель визита была обозначена, произнесена на словах, получила, так сказать, вербальное подтверждение, Наталья оживилась и, наклоняясь ко мне через стол, заговорила горячо, поспешно, словно на меня можно было воздействовать непрерывным потоком слов. Не знает, что в моем случае напирать бесполезно. Я порадовался собственной нечувствительности, натренированной годами государственной службы.
– Я верю, что вы можете нам помочь, – говорила моя нежданная, но прекрасная посетительница. – Вы производите впечатление человека порядочного – что я говорю! – вы наверняка человек порядочный, и, кроме того, мне больше не к кому обратиться, доверяю я только вам, ситуация у нас исключительная, а вы человек бывалый, у вас знакомства, только вы можете нам помочь. Вы ведь уже один раз нам помогли!..
Ах, женщины. Как это типично. Как это вообще очень по-человечески – едва только ты помог кому-то один лишь раз, этот облагодетельствованный обязательно будет рассчитывать на тебя и в дальнейшем. Причем в следующий раз он попросит гораздо большего… Что характерно, ты и сам будешь уверен, что просто обязан давать ему все больше и больше, помогать снова и снова – такой, говорят психологи, уж стереотип закрепляется. Да, инициатива наказуема, а добрые дела – в особенности. Ничем другим нельзя вызвать на свою голову столько неприятностей, как небольшим добрым делом…
– Слушаю вас, – важно произнес я, потому что, осознав мое молчание (а может, просто дыхания стало не хватать), Наталья остановилась.
– Вы не беспокойтесь, деньги у меня есть, – сказала она, подумав. – Я не знаю, какие у вас гонорары… Я соберу! Я обязательно соберу столько, сколько понадобится. Может, взятку кому надо дать? Я знаю – судье там, прокурору? Вы же честный человек!
Ну и логика, подумал я. С ума сойти. И что она думает – я Рокфеллер? Она же сама только что мою квартиру осматривала, более того – она сидит у меня на кухне и все это видит. Какие гонорары? Или, по ее мнению, я тайно коплю на операцию по перемене пола?..
– Пожалуйста, спасите его. Тюрьмы он не выдержит. Он же не виноват ни в чем! Как кур в ощип мы попали, а все по доверчивости к людям. Такая грязь… Может, вы, конечно, боитесь, я вас понимаю, но поверьте – Бог видит добрых людей, он им помогает. Ну, в крайнем случае, отсидитесь где-нибудь, мы ж заплатим, я с ребятами поговорю…
О чем это она? Странно. Как будто знает – нет, все-таки у женщин есть интуиция! На самом деле, ничем меня нельзя так завести, как вот таким элементарным взятием «на слабо». Я боюсь?! Да позвольте, барышня, я ничего не боюсь, я могучий и сильный, я велик и ужасен, я гордый Гордеев – да, а кстати, неплохо бы уточнить, чего именно я не боюсь? То есть чего я должен бояться-то?
– Деньги не главное, – шикарно и покровительственно заявил я, сам засовывая голову в петлю и прося потуже затянуть узелок. – Обрисуйте ситуацию…
И она обрисовала. Лучше бы я молчал… дельце оказалось препаршивое. В нем, как я понял, был замешан прокурорский сынок, Бутусов-младший. Никогда не нравилась мне эта фамилия, по ассоциации – певца я тоже не люблю. Ассоциации меня не подвели, но и помочь ничем они мне сейчас не могли. Предстояло ввязываться в неприятную авантюру. С одной стороны, кто такой этот Бутусов? Подумаешь, фигура. Я, как близкий друг Турецкого, как, можно сказать, кореш… Однако все же неприятно.
То, что мне придется взяться за это дело, я понимал. Во-первых, не могу устоять перед настойчивыми просьбами прекрасной дамы – всегда мне свинью подкладывало это мое доморощенное рыцарство. Во-вторых, чисто по-человечески – я чувствовал, что должен помочь этому бедолаге Шишкову – все-таки он и денег тогда с меня не взял, и вообще – хороший парень… Хорошо. Значит, сегодня с утра у нас по расписанию подвиг. Разгон облаков и установление хорошей погоды… Отправляюсь, как мифический Геркулес, чистить авгиевы конюшни государственных служб. Флаг мне в руки… Однако я не мог забывать и о других делах – о том же Рожкине…
– Вот черт, – сказал я, когда Наталья кончила изъявлять восторг по поводу принятого мною положительного решения. Восторг этот, честно говоря, вперемешку с благодарственными объятиями навел меня на мысль, что стоило хоть чуть-чуть рискнуть карьерой. Я воодушевился, настроение исправилось, плечи распрямились. Главное, чтобы она не зарыдала и не испортила мне новый пиджак. Посмотрел – нет, ничего, рыдать Наталья не собиралась. Молодец, держится… Еще неизвестно, как бы я вел себя, если бы был женщиной и оказался в подобной ситуации…
Восклицание мое, таким образом, относилось не к ее проявлениям чувств, а вызвано было тем, что я вспомнил – машина моя сломана, бедный старый, долготерпеливый «жигуль», и с места ее ничто не стронет. А мне, если честно, давно разонравилось ездить на метро – я от этого зверею. Я сообщил свои мысли Наталье – просто так, в порядке дружеской беседы. Однако оказалось, что очень правильно сделал.
– Возьмите нашу машину! – воскликнула благодарная женщина, так и сияя от возможности сделать мне приятное. – Пожалуйста! Конечно, я понимаю, сейчас нельзя терять ни одной минуты, и скорость передвижения…
Хмыкнув про себя, я с удовольствием принял из ее рук ключики от машины.
– Правда, это наш старый «Москвич».
Давно что-то не ездил я на «Москвиче»… Впрочем, чего я радуюсь – доверенности-то у меня на него нет, так что вместо скоростного передвижения может возникнуть как раз обратный эффект – буду долго и кропотливо объясняться с нижними чинами милиции… Неприятное занятие. А, ладно… Что-то мне сегодня все легко и раз плюнуть. Вот что значит тонус. Гордеев, ты в хорошей форме! Все твое утреннее нытье было ни к чему. Стоило появиться даме – и за окном вновь сияет солнце.
Итак, я отправился в дорогу, договорившись постоянно созваниваться с Натальей и вообще держать ее в курсе всех событий.