– Смотри-ка ты, как криво получается! – сам удивлялся он. – А ты думал! Посмотри на мои пальцы! – растопыривал пятерню. – Это рабочая рука, железная, стальная! Вишь, пальцы не гнутся! Это я на заводе работал, они у меня ручку тонюсенькую не держат…
– Давай, я плюсик поставлю, – щедро предложил он мне наконец. – И тебе легче, и мне…
– На плюсик пойти не могу, – строго сказал я. – Продолжайте…
Продолжили… Руки у меня чесались самому подделать его подпись. Все равно потом не вспомнит… Хотя, может, и вспомнит. Все они любят для собственной пользы дурачками прикидываться, а на деле такие хитрованы…
Через какое-то время залихватская подпись была-таки поставлена Рожкиным на нескольких документах. Собрав драгоценные бумаги, я аккуратно упрятал их в папочку.
– Следовало бы накинуть, – заныл Рожкин, – я скоко с бумажками твоими провозился, такого уговору не было!
– Больше не дам!
– А вот я возьму да и скажу, что вы меня силком вынудили! – сказал, прикрывая один глаз, Рожкин.
– Не дам больше. Нет у меня.
– Да? Ну ладно… – сдался он. – А тогда за это дело – до дна! – безапелляционно заявил Рожкин.
– Я за рулем, – попытался я отмазаться. Во-первых, это было правдой, во-вторых, водку с утра я не могу.
В дверях кухни замаячили страшного вида проснувшиеся рожкинские собутыльники.
– Эт хто? – спросил один, длинноносый, хриплым со сна голосом.
– Адвокат, – с гордостью произнес Рожкин. – Не пьет совсем!
– Может, ты еврей? – угрожающе спросил второй, косматый.
Все трое подозрительно уставились на меня.
– Нехорошо так, – продолжал косматый, не по-христиански… Или ты иудей?
– Надо выпить… – поддакнул длинноносый.
Он злобно сверкнул полуоткрытым глазом. В мои планы не входило вступать в полемику. Поэтому я схватил липкую стопку и, зажмурившись, выпил, преодолев приступ тошноты. Водка последовательно обожгла язык, полость рта, глотку. Затем, чуть помедлив, нехотя проскользнула дальше…
Под не слишком одобрительными, но уже невраждебными взглядами братии я выбрался из кухни в коридор, а потом и из квартиры. На лестнице мне чуть не стало плохо, я длинно и тягуче сплюнул и грустно побрел к машине. Как бы не отравиться, думал я, мучительно борясь с желанием очистить желудок. Наверняка они пьют страшную дрянь… Ладно, не будем думать об акцизных марках, о том, что именно разливают в эти бутылки, от этого только хуже…
Бросив с таким трудом добытую папку на соседнее сиденье, я достал из бардачка «Антиполицай» и закинулся им на всякий случай. Потом завел машину и осторожно поехал. Ко всем моим расстройствам добавилось еще и то, что я спросонок забыл выключить в машине фары, и теперь неизвестно, насколько хватит моего аккумулятора…
Бывают такие дни, когда все наперекосяк – их с самого утра опознать можно. Полоса такая… К счастью, я не попал в дорожную аварию, столкнувшись с другой машиной – только этого мне для послужного списка не хватает! – но я так аккуратно шаркнул днищем по предательски торчащей из земли трубе… Выругавшись, вышел посмотреть на повреждения, на всякий случай выключив зажигание; а когда хотел поехать снова, оказалось, что машина не заводится. Ну вот не заводится, и все!
По этому поводу я предпринял несколько обычных действий: ругался, толкал ее сзади, просил помощи у других водителей… Поймав «Волгу» с сидевшей за рулем дамой, я уговорил ее меня дернуть. Привязывал трос еще, идиот… Дергала она меня несколько раз. Дотянула таким образом до угла. Ничего не помогало… (Скажу по секрету – теперь уже можно, – когда я спустя несколько дней выбрал-таки время заехать за починенной машиной, автомеханики чуть животики не надорвали. Оказывается, у меня просто элементарно кончился бензин, я, дурак, забыл с утра заправиться… Все-таки алкоголь – это яд. Даже в небольших количествах.)
Ругаясь на чем свет стоит, я оттолкал машину к оказавшейся, по счастью, рядом мастерской, договорился с двумя хмурыми мужиками о ремонте, распростился со своим «жигуленком» и пошел ловить тачку.
Что за гнусное место это Бутово, как можно жить там, куда метро еще не провели? Не все же тут с машинами…
На мое счастье, Рожкин часть захваченных мною из дому денег все же мне оставил, поэтому я мог позволить себе поймать такси.
Такси, как ни странно, подоспело почти мгновенно. Вот так не знаешь, за каким углом подстерегает тебя судьба… Таксист, усатый мужичок среднего возраста, включил счетчик, который сразу же принялся приятно и успокаивающе тикать, считая мои кровные денежки…
– На Таганку, шеф, – сказал я. Таксист согласно кивнул.
Мне показалось, что счетчик крутится что-то уж слишком быстро. Таксист, проследив за моим взглядом, подмигнул мне:
– Ничего, не бойтесь, у нас все по-честному. Мы люди деловые…
Я машинально покосился на удостоверение водителя, болтавшееся у меня перед носом. На нем был проставлен номер таксопарка.
– Приватизировать хотим, – поделился словоохотливый водитель. – Такие сейчас времена. Все заработать стараются, и все можно. Что ж сидеть-то? Когда ремесло в руках. Шуршать надо.
– А не боитесь? Приватизировать-то? Крыша есть у вас?
– Крыша? – помрачнел почему-то водитель. – М-да… крыша, говорите… – И на этом наглухо замолчал. Уж не обидел ли я его чем, подумал я. Кто их там знает… И чего я лезу не в свое дело всегда. Проклятый профессионализм – сразу хочется из людей всю подноготную добыть. Вопросы начинаешь задавать первому встречному, и все с подковыркой, а люди настораживаются…
Миновали мы отдаленные районы и уже начинали подъезжать к долгожданному центру. Я как раз радовался, что хоть одно дело провернул, но мне очень хотелось спать, и представить себе целый длинный рабочий день в учреждении было страшно… Ну не могу я рано вставать.
– А вы во сколько на работу встаете? – решил я поинтересоваться у водителя.
– А я еще и не ложился, – усмехнулся он. – Мы по сменам работаем… Вот я как раз домой хотел ехать… Счас вот вас отвезу – и к жене под крылышко…
Произошло это все внезапно. Мы стояли на светофоре, как вдруг к нашей машине подбежали два лица явно кавказской национальности и, рванув незапертую заднюю дверь, один из них полез в салон.
– Э-э! Занято! – удивленно заорал водитель.
– Занято нэ занято – виходи! – сказал второй, пытаясь вытащить меня с переднего сиденья. – Гаварить будем! – устрашающе шевеля усами, предупредил второй, обращаясь к водителю. Мы от Саламбека. Пусть пассажир выйдет! Ми его нэ тронем.
Я поглядел на притихшего и напряженного водителя и вдруг совершенно озверел. Что это такое, в конце концов, долго можно надо мной издеваться?! Я вообще-то тихий, но есть предел моему терпению.
– Э, генацвале, – сказал я, отдирая толстые волосатые пальцы от своего воротника, – пусти, а то бо-бо будет.