— Пряжек и застежек? — переспросил он, открывая телефон. — Тоже может подойти. — И в телефон, уже без улыбки: — Фелпс слушает.

Я села поудобнее, радуясь даже мыслям о предстоящем вечере.

— Да, Айви, — говорил Кистей. — Что стряслось?

Я вспомнила о своем телефоне и достала его. Черт, четыре звонка пропустила. Но номер был незнакомый.

— Рядом со мной, — сказал Кистей, поглядев на меня, и моя озабоченность стала сильнее. — Да, конечно, — добавил он и протянул трубку мне.

Боже мой, ну что еще?

С ощущением, будто услышала удар первого сапога в стену, я сказала:

— Что случилось? Дженкс?

— Нет, — ответила Айви. — Это твой вервольф.

— Дэвид? — промямлила я, а тем временем Кистей заезжал на парковку автошколы.

— Он пытается с тобой связаться, — сказала Айви тревожным и озабоченным голосом. — Он говорит — ты готова слушать? — что он убивает женщин и не помнит потом. Слушай, ты бы ему позвонила? Он за последние три минуты звонил дважды.

Я хотела засмеяться — но не могла. Убийства вервольфиц, которые пытается скрыть ОВ. Демоница, громящая мою гостиную в поисках фокуса. Ой, хреново…

— О'кей, — сказала я. — Спасибо. Пока.

— Рэйчел?

У нее голос изменился. Я была расстроена, и она это знала. Я попыталась успокоиться, сделав глубокий вдох.

— Да?

Она помедлила, и я поняла, что скрыть свой страх мне не удалось, но она знала, что как бы там ни было, а я не брошусь в панике бежать. Пока что.

— Поосторожнее, Рэйчел, — сказала она сдавленным голосом. — И зови меня сразу, если нужна буду.

Мне стало немного легче. Хорошо, когда есть друзья.

— Спасибо, обязательно,

Я нажала отбой, глянула в выразительные глаза Кистена, ждущего объяснений, и тут же вздрогнула — лежащий у меня на коленях телефон завибрировал. Задержав дыхание, я подняла его и посмотрела на номер. Дэвид — теперь я его узнаю.

— Ты возьмешь трубку? — спросил Кистей, не снимая рук с руля, хотя мы уже припарковались.

Через одно место на стоянке я увидела девушку, захлопнувшую дверь маминого минифургона. Размахивая конским хвостом и непрерывно шевеля губами, она болтала, направляясь с подругой в здание школы. Они скрылись за стеклянной дверью, и женщина за рулем вытерла глаза и посмотрел а в зеркало заднего вида. Кистен наклонился вперед, загораживая мне вид. Снова задрожал телефон — я его открыла, невесело улыбнувшись.

Почему-то я заподозрила, что сегодня в автошколу не попаду.

Глава 8

Дэвид взял стакан воды из-под крана, и рука у него едва заметно дрожала. На секунду он прижал стакан ко лбу, успокоился, собрался, потом отпил и поставил на ясеневый кофейный столик, стоящий перед нами.

— Спасибо, — сказал он, поставил локти на колени и уронил голову на руки.

Я потрепала его по плечу и чуть отодвинулась от него по Дивану. Кистен стоял возле телевизора, спиной к нам, и разглядывал в освещенном запертом шкафчике собранную Дэвидом коллекцию клинков времен Гражданской войны. Едва заметный запах вервольфа, никак не неприятный, щекотал мне ноздри.

Дэвид был совершенно раздавлен, и я делила внимание между этим трясущимся человеком в офисном костюме и его аккуратным и явно холостяцким таун-хаузом. Он насчитывал обычных два этажа, вся обстановка, как и сам дом, пяти- или десятилетнего возраста. Наверное, даже ковровое покрытие не меняли. Интересно, этот дом принадлежит Дэвиду или он его снимает?

Мы сидели в гостиной. По одну сторону за зеленой буферной зоной расположилась парковка, по другую через кухню-столовую можно было выйти на широкий общий двор — другие дома настолько далеко, что определенную степень уединения гарантировало само расстояние. Стены были толстые, а потому здесь было тихо. Добротные обои коричневых и бежевых тонов свидетельствовали, что Дэвид клеил их собственноручно. Значит, владелец, решила я, вспомнив, что как инспектор «Верстраха» он получал очень неплохие деньги, вытягивая из неразговорчивых владельцев полисов истинные истории — отчего это у них рождественская елка вдруг вспыхнула и сожгла всю гостиную.

Жилище было островком покоя и мира, но сам вервольф был совершенно измочален. Дэвид — одиночка, обладающий личной силой и харизмой альфа-самца без его обязанностей и ответственности. Строго говоря, я и есть его стая — взаимовыгодное соглашение на бумаге, которое помогло Дэвиду не быть уволенным, а мне дало возможность получить страховку по невообразимо низкой цене. В этом и состояли наши отношения, но я знаю, что Дэвид пользовался мною как жупелом, чтобы отпугивать вервольфиц, лезущих в его жизнь.

Мой взгляд упал на толстую черную книжечку рядом с телефоном. Очевидно, это его не сдерживало, когда дело доходило до романов. Черт побери, надо бы ему резинкой эту книжицу перехватывать, чтобы не раскрывалась.

— Лучше стало? — спросила я, и Дэвид поднял голову. Карие глаза красивого темного оттенка расширились от долгого страха, „и на его лице смотрелись как чужие. У него отличное поджарое тело, созданное для бега, скрытое удобным костюмом. Ясно, что он собирался к себе в офис, когда что-то такое случилось, и меня тревожило, что это «что-то» привело его в такое состояние. Не знаю никого столь уравновешенного, как Дэвид.

Его ботинки под кофейным столиком сияли, сам он был чисто выбрит — ни намека на черную щетину на загорелой и даже грубоватой коже. Я его видела в длинном до земли плаще и широкополой шляпе когда-то, когда он за мной следил, и был он тогда похож на Ван Хельсинга: пышные черные волосы, длинные и волнистые, и густые брови. И уверенности в себе у него было не меньше, чем у этого вымышленного персонажа, но вот сейчас эта уверенность поколебалась от тревоги и беспокойства.

— Нет, не стало, — ответил он, и его тихий голос сверлил мне уши. — По-моему, я убиваю своих подруг.

Кистен повернулся — я протянула руку, останавливая его, чтобы он какой-нибудь глупости не сказал. Дэвид прежде всего уравновешен, а работа страхового инспектора требует быстроты и сообразительности. Дэвида очень трудно застать врасплох, и если он думает, что убивает своих подруг, значит, для такой мысли есть причина.

— Рассказывай, — предложила я, сидя рядом с ним, и Дэвид медленно перевел дыхание, заставил себя сесть прямо, пусть даже на краю дивана.

— Я пытался найти подругу на эти выходные, — начал он, поглядев на Кистена.

— На полнолуние? — перебил его Кистен, заработав укоризненный взгляд и от меня, и от Дэвида.

— Полнолуние только в понедельник, — ответил оборотень. — И я не сопляк-первокурсник из тех, что нанюхаются дури и громят твой бар. Я в полнолуние владею собой не хуже тебя.