— Тинкины красные плавки! — шепнул Дженкс, хватаясь за мое ухо для равновесия. Чувствуя, как сжимается под ложечкой ком, я отступила, пока не уткнулась в холодильник — холод нержавеющей стали через тонкую майку.
— Пока между нами этот долг и даже метки нет, чтобы все было аккуратно, уволочь тебя в безвременье было бы проявлением дурного вкуса. — Миниас сдвинул рукава к запястьям. — Когда я выполню ту чушь, что ты пожелаешь, я уже не должен буду себя ограничивать. Но до тех пор ты в относительной безопасности.
Я вздернула подбородок. Ах ты сволочь, он меня нарочно напугал! Сейчас я совсем не жалела, что брызнула ему в глаза, и что наступила на нежные части, и что он вписался в мой пузырь. И нисколечко не верила, что я для него неприкосновенна, пока мы не утрясем это дело.
— Дженкс, — сказала я негромко, и Миниас оглядел кухню, — ты не можешь послать кого-нибудь из своих детей за Кери?
Вероятно, Кери уже перестала плеваться по поводу моей медвежьей неуклюжести при работе с лей-линиями. А решать этот вопрос без нее мне не хотелось.
— Сам слетаю, — ответил он. — Им не разрешено вылетать из сада. — Шею обдало прохладным ветерком от его крыльев, и он взлетел и повис в воздухе. На треугольном личике выразилась тревога: — А ты тут пока нормально?
Я посмотрела, как Миниас трогает травы, которые сушатся на полках, и мне захотелось попросить его держать руки при себе.
— Нормально, — ответила я. — Он в хорошем круге.
Глаза Миниаса проводили вылетевшего Джеикса с несколько неожиданным интересом. Придав себе скучающий вид, он потер босыми ногами по линолеуму, и на них появилась пара вышитых домашних туфель. Постепенно разгладился лоб под каштановыми кудрями. Я сосредоточилась на инородности его глаз, пыталась увидеть скошенные зрачки в темной радужке. Опершись спиной на кухонный стол, он ждал, скрестив ноги. Рядом с ним стояло мое зелье от чихания, и мне не понравился снисходительный взгляд, которым он подарил меня, слегка покосившись сперва на пентаграмму.
— Ты невероятно невежественна в этикете линий, — сказал он сухо, — но должен признать, что это все же лучше заплесневелого подвала, о которых мне вечно рассказывают.
— Я не знала, что ты можешь заставить меня чихать, — ответила я раздраженно. — Не могу же я знать то, чего мне не говорили?
Миниас оторвался от созерцания темного сада, приподнял бровь.
— Вполне можешь. — Он отвернулся, углубился в остатки моих лей-линейных чар. — Так что это будет? — спросил он, держа тигель в одной руке, а другой трогая сажу. — Вечная жизнь, немыслимое богатство? Безграничное знание?
Мне не понравилось, как он потирал большой и указательный пальцы, нюхая пепел, будто этот пепел что-то значил.
— Прекрати, — потребовала я.
Поглядывая на меня из-под каштановой шевелюры, он поставил тигель на место. Странно было, когда этот элегантный демон в ниспадающей мантии самым обыкновенным образом оторвал кусок бумажного полотенца и вытер палец. Я нахмурилась, и мне стало еще неуютнее, когда он нагнулся посмотреть мои книги заклинаний.
— Убери руки, — буркнула я, досадуя, что Кери не торопится.
Миниас убрал руки, выругавшись по-латыни. Когда он разогнулся, у него в руках был мой набор вложенных друг в друга кастрюлек для зелий, а в самой маленькой уютно лежал мой пейнтбольный пистолет. Я забеспокоилась, что в заключенных в нем чарах, пусть они и выдохлись, есть достаточно моей ауры, чтобы прорвать круг. Но Миниас глянул на него только мельком, обратив все внимание на самую большую кастрюлю — ту, на которой осталась вмятина от головы Айви. Мне не понравилось, с каким презрительным отвращением он держал ее в руках.
— Ведь ты же ею не пользуешься? — спросил он.
— Тебе все равно не отдам, — огрызнулась я. Господи, да что с ним такое? Хуже Дженкса — везде залез.
Подняв брови в некоторой веселости, Миниас поставил кастрюлю и взял открытую книгу заклинаний на столе. Я стиснула зубы, но на этот раз ничего не сказала. С тем же веселым удивлением Миниас раскрыл книгу одной рукой, поправил шляпу, приподнялся и сел на стол рядом с моим лей-линейным натюрмортом. Кудрявая голова оказалась почти среди кастрюль и трав.
Медленно выдохнув, я шагнула вперед.
— Послушай, — начала я, и он обратил ко мне взгляд своих инопланетных глаз. — Я прошу прощения, Я не знала, что это ты пытаешься со мной связаться. Нельзя ли утрясти все это насчет метки, чтобы мы могли каждый и дальше жить своей жизнью?
Снова глядя в книгу, Миниас снял шляпу и буркнул:
— Я, собственно, для этого и пришел. У тебя было время придумать желание. Уже почти пятьсот лет, как я с временными дела не имел, и не хочу начинать снова, так что давай мы его услышим.
Я уронила голову на грудь, внезапно занервничав, и запрыгнула на стол возле раковины. Временные, да? Обхватив колени, притянутые к подбородку, я подумала о коротком сроке жизни Дженкса и о том, как желания оборачиваются и всаживают в тебя зубы. Конечно, желание выбраться из ОВ у меня сбылось, но я до сих пор пытаюсь выбраться из-под тех меток демонов, которые при этом заработала. Если я сейчас пожелаю более долгой жизни для Дженкса, он может оказаться в состоянии, когда ничего не сможет сделать. Или же станет первым в мире пикси-вампиром, или еще чем-нибудь столь же неприятным.
— Не хочу я желания, — прошептала я, чувствуя себя трусихой.
— Не хочешь? — Явно удивленный демон расплел ноги, опустил их со стола, скрыв мои книги заклинаний. — Хочешь проклятие? — Выбритое лицо скривилось кислой гримасой. — Никогда не учил ведьму, но, быть может, смогу что-то вдолбить в твой крепкий череп. Интересно.
— Я не хочу учиться творить проклятия, — ответила я. — От тебя, во всяком случае.
Блуждающий взгляд Миниаса оторвался от засыхающих в углу срезанных веток тиса. Наклонив голову, он глянул на меня так, будто только что я обратила на себя его внимание.
— Нет? — повторил он, удивленно взмахнув рукой. — Чего же ты тогда хочешь?
Чувствуя, что нервничаю, я спрыгнула со стола. Без Кери я ничего не хотела делать, но просто сказать «нет» — это, пожалуй, вреда не принесет.
— Я ничего не хочу.
Очень снисходительной стала улыбка Миниаса:
— В это я поверю, когда два наших мира сольются.
— Ну, это да, я до фига много всякого хочу, — сказала я едко, потому что мне не нравится, когда мне предлагают все на свете, а я знаю, что получить это — будет куда больше геморроя, чем вообще не иметь. — Я хочу, чтобы мой напарник прожил долго, а не вонючие двадцать лет. Хочу, чтобы моя подруга обрела какой-то мир в своей жизни и чтобы выбор у нее не был так мучителен. Чтобы эту занюханную церковь… — я двинула рукой по столу так, что даже ладонь заболела, — переосвятили и я могла не бояться нежити, пока сплю! И избавиться от этой дряни в морозильнике, прежде чем: а) она вызовет во Внутриземелье борьбу за власть или: б) снова в мою дверь постучится среди ночи Тритон за чашкой сахару. Но ты, — ткнула я в него пальцем, — ты мне это дал бы таким образом, что никакой радости мне бы от этого не было, так что не надо!