Сперва скажи, что ты уйдешь и больше не вернешься, — ответил он, тяжело дыша, с разметавшимися белокурыми волосами. — А то я тебе руку сломаю. И ты никогда больше не подойдешь к Рэйчел. Понятно? И если я увижу, что она тянется к тебе, потому что ты ее к себе привязала, я тебя найду и убью дважды. Убью, Айви, не думай, что это мне не под силу!
У меня во рту пересохло, меня начало трясти. Начинался шок. Рука, прижатая к шее, стала липкой. Я хотела, чтобы они перестали, но могла только сидеть прямо.
Айви дернулась и застыла, когда Дженкс упер в нее нож.
— Слушай, старый пикси, — сказала она с лицом, обращенным к стене. — Ты грозен, ты быстр, да, но если ты ткнешь в меня этим ножиком, я тебя заброшу в безвременье. Я ее к себе не привязывала. Я хотела уйти, а она попросила меня остаться. Она хотела знать. Черт тебя побери, Дженкс, она хотела знать!
Перед глазами плыло. Я попыталась натянуть на себя одеяло, но пальцы были слабее разваренных макарон. Дженкс отреагировал на это движение, увидел, что я сижу и смотрю. Злобное выражение треугольного красивого лица сменилось бесстрастным.
— Ты ее соблазнила, — сказал он, и я опустила глаза, устыдившись.
Я ведь только хотела понять, что в этом такого плохого, что так вот получилось?
Айви, прижатая щекой к ковру, рассмеялась коротко и беспомощно:
— Она меня соблазнила. — Я вынырнула на миг из одуряющей боли и забытья от потери крови, потому что это была правда. — Я ушла. А она позвала меня обратно. Я бы все равно ушла, но она сказала, что хочет этого для себя. Не для меня, а для себя. Я тебе говорила: если она так скажет, я не уйду. Я тебе не врала!
От учащенного дыхания у меня начала кружиться голова — гипервентиляция. Джакс порхал надо мной, пытаясь посыпать укус, но только заставляя меня щуриться, чтобы видеть сквозь искорки его пыльцы. По крайней мере, я думала, что у этих искорок такое происхождение. О Господи, как же мне худо. Сейчас я либо помру, либо меня стошнит.
Дженкс ткнул Айви кончиком ножа через свитер, и она дернулась.
— Если ты мне соврала…
Айви расслабила плечи, явно сдаваясь.
— Я думала, что справлюсь, — сказала она, и чувство вины в се голосе поразило меня почти физической болью. — Я так старалась, Дженкс. Я думала, что наконец-то… Она не хотела… не могла добавить сюда секс, и я постаралась его отделить от крови. Я чего-то от нее хотела. А она могла дать мне только кровь. И я… я снова потеряла контроль над голодом. Черт меня побери, я чуть ее не убила.
Не сводя глаз с меня, Дженкс отпустил ее руку, та со стуком упала на пол. Айви медленно подтащила ее поудобнее.
— Ты не секс отделила от крови, ты любовь убрала оттуда, — сказал Дженкс, и я снова всплыла из беспамятства, чувствуя, как стучит пульс. Что я ее просила сделать? — Убрала, и остался только голод.
Я тяжело и прерывисто дышала, стараясь только не свалиться. Что, о вампирах все знают больше меня? Дженкс — пикси, и он знает больше.
— Я пыталась, — шепнула Айви. — Она не хочет, чтобы я к ней так прикасалась.
Невероятно подавленная, она сделала долгий прерывистый вдох.
Дженкс покосился на меня, увидел мое застывшее лицо и понял, что Айви говорит правду. Очень медленно он с нее слез, Айви села ровно, прижавшись лбом к коленкам, обняв ноги руками. Резко вдохнув, она задержала дыхание.
— То есть Рэйчел сама захотела? — надавил Дженкс.
— Она говорила, что ей жаль, что ждала так долго, — прошептала Айви, будто сама этому не верила. — Но она видела мой голод, Дженкс. Видела его как есть, и я этим голодом ее чуть не убила. Она теперь, зная это, вообще со мной знаться не захочет.
Она говорила тихим и жалким, испуганным голосом, а Дженкс смотрел не на нее, а на меня.
— Зачем ты пытаешься скрыть, кто ты такая? — сказал он тихо, и это предназначалось нам обоим. — Ты думаешь, ее шокировало зрелище твоего голода? Думаешь, она так поверхностна, что тебя осудит? Ты думаешь, она не знала раньше, что в тебе это есть, и все равно тебя любила?
Айви замотала уткнувшейся в колени головой, и у меня потекли слезы. Голова болела, в шее пульсировала боль, но по сравнению с душевной болью это была просто ерунда.
— Она любит тебя, Айви, Бог знает почему. Она сделала ошибку, когда попросила тебя отделить любовь от голода, а ты сделала ошибку, решив, что ты это можешь.
— Я хотела того, что она могла мне дать, — сказала Айви, так и не выпрямившись. — И этого было бы достаточно. Никогда больше, — сказала она. — Никогда, Дженкс, не притронусь я к ней. Ты был прав, я разрушаю все, к чему прикасаюсь.
Я заставила себя не поддаваться обмороку, не терять сознания. Она же не чудовище!
— Айви?
Она вскинула голову, лицо у нее было белое, в полосках слез.
— Я думала, ты без сознания, — сказала она, поднимаясь на ноги и вытирая лицо.
Я заморгала, покачнулась. Вина лежала на мне тяжелым грузом, а Дженкс сел по-турецки у открытой двери, в пятне солнечного света, и грустно улыбнулся.
Айви встала в застывшей неловкой позе.
Как ты? — спросила она. Ей хотелось броситься ко мне, но она боялась. Если бы не потеря крови, я бы рассмеялась такому абсурдному вопросу.
Как-то, — ответила я, уже не пытаясь что-либо осмыслить. — Воды бы… — попросила я шепотом и повалилась на бок.
От кинжального удара боли в шее у меня перехватило дыхание, лицо уткнулось в одеяло. Хотела вскрикнуть, но не получилось. Черт возьми, даже руки, и те не работали.
Бог мой! — ахнула Айви и подняла меня холодными руками. Я была счастлива возможностью сделать вдох, попыталась что-то рассмотреть сквозь боль. Дженкс взял меня за ноги и выпрямил их, укладывая меня на спину. Я теперь смотрела вверх распахнутыми глазами, снова балансируя на грани беспамятства, потому что адреналин уже выдохся. Мелькнула совершенно идиотская удовлетворенная мысль, что ноги я успела побрить, и тут же исчезла.
Па, вот! — Джакс протянул двумя руками красную соломинку.
Дженкс схватил с тумбочки нелепо маленькую чашечку с водой, поднял, не расплескав.
— Опять кровь пошла, — сказал он мрачным голосом. — Посыпь ее пыльцой.
— Не давай ей пока воду. — Айви куда-то стремительно двинулась, я не могла уследить. — Я туда добавлю одну штуку.
Стараясь не впасть в беспамятство, я смотрела, как она лихорадочно роется в сумочке. При виде крошечного флакона у меня похолодело в животе.
— Бримстон? — спросила я жалобно, ожидая протестов Дженкса. Но услышала я от него только фразу:
— На этот раз поменьше.