— Елена Олеговна? — Голос был противно-заискивающим. — Виталий Борисович велел передать вам, как закончится эфир, что он выехал раньше и не стал вас дожидаться. Он встретит вас у «Славянской». Поедете в его «мерседесе», номер вы знаете. Счастливо погулять!
Непонятно, чего больше было в голосе этой противной секретутки, в недавние годы тоже Виталькиной подстилки, сарказма или ненависти. Господи, как же это все надоело! Но что поделаешь! Ехать-то все равно надо. И она пожалела, что и в самом деле не может послать всех к чертовой матери и завалиться с Артемом в какой-нибудь скромный кабачок, а потом рвануть к нему на дачу, в Малаховку, где им так хорошо было вдвоем, кажется, совсем еще недавно…
В минутном раздражении, спровоцированном самой же произнесенным про себя словом «тоже» — тоже ведь подстилка, не надо себе льстить! — она чуть было не приняла предложение Артема. Но тут же приготовленный для него ушат будто опрокинулся на ее собственную голову: «Мать, ты чего?! Совсем сбрендила?!»
Артем понял по ее взгляду, что ему ничего не светит, и словно погас сам. Мазохистски терзая свою душу, он оделся и вышел к автомобильной стоянке у входа, где приткнулся его «жигуленок». Он слышал слишком громкий голос секретарши Виталия Борисовича, глазами нашел «мерседес» босса, который ожидал Ленку, отметил и любопытные взгляды выходящих из здания сотрудников, отработавших свои смены. Да, конечно, куда ему со своим предложением и «жигулем» против Западинского! Он сел за руль, но с места не тронулся: мучился и ждал, когда выйдет Ленка, хотел увидеть, как она сядет в роскошную машину, и ее увезут.
Она вышла — в длинном платье и короткой меховой накидке — красивая до невозможности. Медленно подошла к машине. Открылась задняя дверь. Лена нагнулась и… словно прыгнула в салон. Быстро и резко. Так не садятся в машину. Так бывает, если человека дернут за руку. Если его рванут с такой силой, что он на ногах не устоит.
Артем подумал, что ему просто показалось, почудилось, что это его ревность вздрючивает до такой степени. Но тут же увидел, как к «мерседесу» с двух сторон быстро подошли двое мужиков в темных плащах и тоже сели в машину — один на заднее, другой на переднее сиденья. «Мерседес» как-то слишком шустро рванул от входа. Сам не соображая, зачем он это делает, Артем ринулся следом.
Вырулив на улицу академика Королева, «мерседес» стал стремительно удаляться в сторону проспекта Мира. Но у метро свернул на проспект не в сторону центра — это успел заметить Артем, — а к Ярославскому шоссе. «Странный путь к «Рэдиссон-Славянской», — успел подумать и твердо решил проследить по возможности, куда же все-таки отправилась Ленка. Уж как-то все это случилось неожиданно и странно. Мужики еще, не похожие на охрану…
Артем выжимал из своего «старичка» все, что мог. «Мерседес» же впереди не особенно торопился, он плавно несся по Ярославке, и явно за город. Артем старался не отставать, но и близко не подходить: почему-то у него все больше зрело подозрение, что Ленку могли похитить. Почему? Да просто интуиция — и все! И значит, она в большой опасности. А за себя Артем не боялся — и тоже без всяких к тому оснований…
О том, что все не так, Лена поняла сразу, едва заглянула в открытую дверь «мерседеса». На нее с усмешкой смотрел совершенно ей не знакомый человек. Она машинально отшатнулась, но тот успел ухватить ее за руку и резко дернул на себя. Она упала лицом вниз на широкое заднее сиденье. И тут же его грубая рука сжала ее шею, притиснув к скрипящей коже. А еще через минуту-другую кто-то вскочил в машину и сел ей на ноги.
— Не станешь рыпаться, — хмыкнул грубиян, — ничего тебе не будет плохого. А поднимешь хипеж, харю изуродуем. Ну?
— Не буду… — сдавленно просипела она. И ее тут же, рывком за волосы, подняли и посадили, сдвинувшись с обоих боков так, что она оказалась зажатой двумя мужчинами.
— Не рыпайся и не вякай, — продолжал грубиян. — Сейчас отвезем тебя куда надо, там поговорим и, если не будешь дурой, отпустим.
— Чего вам от меня нужно? — спросила она наконец, сообразив, что эти мужики — не насильники какие-нибудь, а скорее всего, похищение связано с работой Виталия.
— Помолчи, — брезгливо посоветовал грубиян. — Успеешь еще…
Стекла у «мерседеса» были затемненными, и Елена, как ни старалась, не могла понять, куда ее везут. Только однажды похитители нарушили молчание.
Сидевший впереди, рядом с водителем, кинул через плечо, не оборачиваясь:
— Там какой-то хмырь тянется. Я заметил, от самой башни.
— Ну так уходим, — ответил грубиян. — Чего ждем-то?
— Я думал, случайность, а он — нет, повис…
Елена хотела обернуться, но ее остановил окрик грубияна:
— Кому сказано! Ну?! — Он повернулся сам и стал смотреть назад. — Который? Вон тот, красный, что ли?
— Ага.
Елене вдруг стало нехорошо: она подумала, что преследовать «мерседес» мог бы решиться только один человек — Артем, с его отчаянным безрассудством. А похитители между тем, нимало ее не стесняясь, заговорили о том, что надо сделать с этим «хвостом».
— За Тарасовкой берем левее, — предложил грубиян, — на Ивантеевку, а там, перед Зеленым Бором, тормознем. Он догонит, а ты, — он повернулся к сидевшему справа от Елены, — шмальни его.
«Тарасовка, Ивантеевка! — мелькнуло у Елены. — Это значит, что ее везут куда-то в сторону Пушкино…» И тут же подумала, что шмальнуть — на их языке — это, наверное, убить. И покрылась холодным потом.
— Не надо, — сказала она.
— Чего — не надо? — буркнул грубиян.
— Убивать не надо.
— А это что, твой какой-нибудь? — Он даже с некоторым интересом посмотрел на нее. Она заметила, как в темном салоне блеснули его глаза — видимо, от проносящихся мимо фонарей.
— Я ничего не знаю, но убивать все равно не надо.
— Ну, не надо так и не надо, — неожиданно согласился он и добавил уже водителю: — Притопи! Хрен с ним…
И «мерседес» стал быстро набирать скорость, опасно обходя движущийся в загородном направлении поток машин. Елена вдруг подумала, что нагло летящую иномарку наверняка заметят и остановят бдительные гаишники, и вот тогда она закричит, устроит в салоне бучу, чтобы привлечь к себе внимание. Но никто, как назло, их машину не останавливал. А потом передний, наблюдавший происходящее сзади в зеркальце обзора, заметил:
— Отстал.
— Повезло хмырю, — отозвался небрежно грубиян.
И уже до конца, до приезда в какой-то лесной массив, окруженный высоким кирпичным забором, ими не было произнесено ни единого слова.
«Мерседес» проехал за железные ворота, покружил по слабо освещенной, блестевшей от дождя дорожке и подъехал к высокому, тоже кирпичному дому. Но не к подъезду с колоннами, а на задний двор, заставленный машинами. Водитель коротко посигналил, и сейчас же на стене дома загорелась лампочка, а под ней открылась почти неприметная дверь. Из нее, держа над головой раскрытый зонтик, вышел худощавый невысокий мужчина и махнул приехавшим рукой.