— Об чем речь, Паша! А чего тебе надо-то?
О том, что надо, Сальский заговорил не сразу. После ужина, во время, которое предоставлялось бойцам спецназа в личное пользование, отвел Жору в закуток на корабле возле машинного отделения, где вероятность обнаружения их была очень мала. Там речь Сальского стала цветистой и убедительной.
Первым делом он сказал о силе мужской военной дружбы. Идти в бой, ожидая получить пулю в спину, — хуже некуда. К сожалению, есть у них во взводе те, в ком Паша не уверен. А именно — Миха Анциферов…
— Анциферов! Ты что, Паша! Вот уж кто не продаст…
— Я тоже на это надеялся. Ты дослушай. И уж хотя бы ты не будь предателем: ты же мой напарник. Мы как братья с тобой. А у братьев не должно быть никаких тайн друг от друга. Вот и я тебе, Жора, тайну открыть решил. Смотри, не продай! Не то будешь иуда хуже Анциферова.
Жора с готовностью выпучил глаза и захлопал еле заметными ресницами, проявляя величайшую готовность сохранить вверенную ему тайну.
Она, оказывается, заключалась в том, что Паша не навсегда решил пойти в морские спецназовцы. Научили его здесь кое-чему, и ладно: спасибо этому дому, пойдем к другому. Умение ловко расправляться с людьми, Жора, пригодится не только на войне. Знает ли Рубежов, сколько американских богачей ждут не дождутся, когда приедут к ним профессиональные киллеры? Эта профессия востребована больше, чем военное ремесло. Военных много, профессиональных киллеров — единицы. Сальский имел определенные связи, помогающие выйти на зарубежных заказчиков, но для того, чтобы начать работать, ему необходим компаньон. Сальский предложил стать им Михе Анциферову, но он отказался, еще и пригрозил донести начальству. Тогда Паша понял, что напрасно искал так далеко: компаньон был ближе, чем он рассчитывал. Это Жора: проверенный напарник, верный друг! Если Жора согласен, скоро они заживут опасной, но интересной и роскошной житухой международных киллеров экстра-класса. Но прежде проверят на практике приемы, что они почерпнули из арсенала «морских котиков». Проверят на иуде Михе Анциферове.
Неужели чуткие ноздри широкого Жориного носа не учуяли душка уголовщины? Как ни прискорбно, Жора обладал опасной особенностью: кто угодно мог убедить его в чем угодно, если умел долго и авторитетно говорить. А Паша Сальский обладал интеллектом выше среднего и убеждать умел… Перед восторженными глазами Жоры уже плавали белые, как чайки, яхты в глубоких южных морях; на палубах яхт бронзовокожие блондинки в купальниках, состоящих из двух еле приметных полосок материи, поворачивались к нему соблазнительными частями тела. И все это будет принадлежать ему, если расправиться с Михой Анциферовым. А если не расправиться с Анциферовым, тогда Пашу посадят и ничего не будет.
Позднее даже инертный мозг Жоры сумел породить вопрос: если все так замечательно, почему Анциферов не клюнул на такое выгодное предложение? Но Паша проявил себя незаурядным обработчиком сознания. Он постоянно был рядом с напарником, он ни на секунду не оставлял его своим вниманием и давил, давил… И в конце концов додавил. Сообщники разработали план первого преступления.
Вся сложность заключалась в том, что курсанты не оставались без надзора ни на секунду. Постоянно на глазах то у начальства, то друг у друга. Если вызвать его ночью в укромное местечко или подкараулить в туалете, где и замочить, то начнется расследование и обязательно свидетели найдутся. Кроме того, предшествовавшие откровения Сальского вряд ли побудят Анциферова куда-нибудь с ним идти. Значит, что остается? Лучшее преступление то, которое совершается на глазах у всех. Как лучше спрятать предмет? Положить его на видное место. Детективы Паша почитывал… Он пришел к окончательному решению: Анциферова убить в якобы случайной драке.
На помощь должна была прийти известная вражда между «морскими котиками» и экипажем корабля. Вражда эта, порождаемая замкнутыми условиями и вынужденным разделением власти, то затихала, то обострялась, но никогда не исчезала совсем. Достаточно было искры, чтобы вспыхнула ссора, переходящая, как нередко случается в военных коллективах, в драку. Так вот, по плану Сальского, задача была простой: выпендриться так, чтобы флотские завелись и полезли в драку. Анциферов в стороне не останется: вмешается, чтобы особо бойких унять. Паша подбежит к нему первым, вступит в бой и закричит, будто Анциферов ломает ему позвоночник. Напарник Жора, само собой, поспешит на помощь, навалится сзади и перервет Михе шею. Придется попотеть, потому что Миха тренированный, двое противников ему нипочем. Но так ведь одним приемам учились. И Жора все равно сильнее Михи. Правда, Жора?
Рубежов нехотя согласился. Сердце ему подсказывало, что обязательно получится какая-то ерунда, но он упорно доверял Сальскому.
В субботу вечером камбуз был заполнен как моряками, так и курсантами. Из начальства никого не было: хорошо! Компании не смешивались, но все вели себя дружелюбно: никто не лез на рожон. Предвоскресную идиллию нарушил Сальский, прицепившись к одному из членов экипажа, радисту, который уже третью неделю пребывал в черной меланхолии:
— Юра, а ты чего смурной?
— Да так, — отстранился радист.
Но Паша настаивал:
— Нет, Юр, ты это зря. Мы все тут друзья твои, а не кто-нибудь. Скажи, ты чего смурной? Тебе, может, на «Стремительном» не нравится?
Жора заметил, что к диалогу прислушался матрос Воробей. Воробей — не прозвище, а фамилия: по комплекции этот жирноватый здоровяк с маленькой головой напоминал скорее пингвина. Однако фамилия соответствовала его драчливому, вздорному характеру. Воробей слушал, как «тюлень» пристает к «флотскому», и угрожающе расправлял плечи. Теперь от Паши требовалось не робеть, а дожимать:
— Юра, а может, тебя девушка бросила?
— Отлезь, нет у меня девушки.
Слово было сказано.
— Ах, у него де-евушки нет, — протянул Паша так, что этот факт из нейтрального превратился в скользкий и оскорбительный. Этого Воробей уже не стерпел и поднялся со своего места:
— Эй, ты, чего возбухаешь? Щас мы тебе покажем.
Товарищи Воробья тоже привстали, выражая готовность вступиться за радиста и морскую честь. Уловив их намерения, тем же ответили «морские котики».
— Это вы-то покажете? — подлил Жора масла в огонь. — Девушек у них нет!
Анциферов, как и было задумано, вмешался, пытаясь утихомирить тех и других. Но было поздно. Драка завязалась.
Жора почему-то до последней минуты думал, что с Михой ему не справиться и убийство не состоится. Но когда Анциферов взял Сальского в замок задним захватом и Паша, как было условлено, закричал (таким тонким и неестественным голосом, что на них обратили внимание все и драка приостановилась), Жора ринулся в действие. Пальцы ощутили жесткость щетины, пробившейся на гладкой Михиной коже, когда Рубежов вцепился в подбородок Анциферова и резко, как учили, рванул его в сторону. Внезапности не получилось: Анциферов успел садануть его локтем в живот. Но мускулы брюшной стенки у Жоры за время учебы закалились, как стальная кираса. А шея Михи Анциферова на глазах разбухла и покраснела, будто он превращался в индюка, каких Жора не раз видел во дворах богатых хозяек своего поселка. Но вместо того чтобы заклокотать «клю-клю-клю» и затрясти носом, Анциферов захрипел и осел на дочиста вымытый матросами пол кубрика, когда вокруг застыла состоящая из моряков и курсантов толпа. Непривычно молчаливая…