Информации обрушилось столько, что следст­венно-оперативная группа Турецкого еле поспевала допрашивать людей. Всего было арестовано семнад­цать человек: сам Нелюбин, шестеро боевиков-уго­ловников у телецентра, девять членов подпольной организации «Долг», включая Дениса Грязнова, у штаб-квартиры «Гражданского действия», а также подполковник милиции Михеев, замначальника Регионального управления по борьбе с организован­ной преступностью.

«Братва», дерзкая и наглая с простыми людьми, здесь хорохориться уже не смела. Все, как один, кто раньше, кто чуть позже, дружно поджали хвосты и пораскрывали рты, или, говоря их языком, запели.

Несколько менее разговорчивыми оказались члены «Долга», но когда в коридоре СИЗО двое из них как бы случайно столкнулись с Нелюбиным, шагавшим под усиленным конвоем из двух автомат­чиков, заговорили и они, и все дали чрезвычайно интересные и важные показания, полностью рас­крывшие задачи, планы и цели этой организации. Правда, все они ссылались на человека, сбившего их с толку и заманившего в свои сети, на Романа Тучкина, который пока что допрошен быть никак не мог, так как находился в реанимации Зареченской больницы в коматозном состоянии из-за пере­дозировки наркотиков.

Что касается Михеева, то и он был полностью изобличен и, выйдя из шока после внезапного арес­та и ознакомившись с имеющимися против него показаниями, также был вынужден пойти на со­трудничество со следствием.

Непосредственным же основанием для его арес­та послужила организация им так и не удавшейся попытки убийства содержавшегося под стражей Иссы Арсланова.

Группой захвата, напрямую подчинявшейся Михееву, был задержан некто Ландырев, которому Ми­хеев обещал освобождение или побег, если он, ока­завшись в одной камере с Арслановым, ночью убьет его ножом, который должен был передать ему под­полковник Михеев. Именно в момент передачи ножа в одном из следственных кабинетов для до­просов СИЗО, где второе лицо области, занятое борьбой с оргпреступностью, захотело побеседовать с задержанным Ландыревым с глазу на глаз, он был взят с поличным и немедленно разоружен, причем весь эпизод от начала до конца был записан на видеопленку скрытой телекамерой.

Откуда было знать Михееву, что намеренно включенный в оперативную схему уголовник Ландырев, карточный шулер — «катала», много лет со­стоял тайным агентом-информатором Степногорского областного угрозыска, ценнейшим источни­ком Коренева, носившим оперативную кличку Птенчик?

Как и все остальные, Михеев отлично понимал, что положение его совершенно безнадежное и толь­ко подробнейшие чистосердечные признания могут дать ему хоть какой-то шанс на смягчение его уча­сти.

Допрос Нелюбина должен был стать кульмина­ционным моментом в этом эпизоде дела, и все это понимали, а потому к допросу надо было подгото­виться особенно тщательно. После очередного сове­щания в составе, уже ставшем обычным — област­ной прокурор Золотов, Коренев, Грязнов и Турец­кий со своими помощниками, — пришли к выводу,

что сначала следует провести несколько очных ста­вок свидетелей с Нелюбиным.

Но вот с кого начать и с кем первым свести Нелюбина — это был чрезвычайно важный вопрос, и здесь никак нельзя было ошибиться. Поэтому ре­шено было предъявить Наталье Саниной для опо­знания Нелюбина в числе ряда лиц.

84

Наташа Санина сидела за столом рядом с Турец­ким и Даниловым, когда в большой кабинет ввели четверых высоких мужчин спортивного сложения в похожих серых куртках.

— Гражданка Санина! — сказал Турецкий. — Вам предъявляются четверо мужчин для опознания. Посмотрите внимательно и скажите, при каких об­стоятельствах и когда приходилось вам встречаться с одним из присутствующих лиц?

Санина без колебаний указала на Нелюбина и объяснила, что видела этого человека на площади в момент массовых беспорядков, когда он внезапно появился рядом и вытащил ее из разбушевавшейся толпы.

— Вот он, этот человек, — показала она рукой, — стоящий вторым слева.

— Вы опознаете его категорически?

— Да, категорически. Трудно забыть человека, который спас тебя. Когда девятнадцатого апреля во время событий на площади началась давка, меня окружила толпа пьяных подонков, но рядом оказал­ся этот человек. Он заслонил и оттащил меня от них и помог выбраться из толпы. Правда, потом я узна­ла, что все это было подстроено нарочно, чтоб ока­зать на меня в дальнейшем психологическое воздей­ствие. Даже обидно. Я приняла это тогда за рыцар­ский поступок настоящего мужчины. И была благо­дарна ему.

— Вы больше никогда не видели его?

— Нет, видела.

— Когда и при каких обстоятельствах?

— Возможно, я никогда бы не вспомнила, но волнения того дня как будто активизировали па­мять. Впервые я увидела его на Центральном клад­бище в конце декабря девяносто третьего года. Но это вряд ли имеет значение.

— Теперь все имеет значение, — сказал Дани­лов. — И больше никогда не встречали?

— Нет, я видела его еще раз, примерно минут через десять — пятнадцать после того, как он выво­лок меня с площади и привел на улицу Юности.

— А при каких обстоятельствах вы увидели его вновь и почему это вам запомнилось? — спросил Турецкий, пристально вглядываясь во внешне не­возмутимое лицо Нелюбина, которому в этот мо­мент, кажется, на долю секунды все же изменила выдержка.

— В такие минуты, наверное, как-то особенно четко работает память, — сказала Наташа. — Поэ­тому я помню все, как будто просматриваю какой- то фильм. Я медленно шла от площади, где остался Русаков, когда вслед за разбегавшимися людьми меня обогнали двое очень похожих невысоких пар­ней кавказской наружности. Я видела, как они вбе­жали в арку большого дома...

— Вы могли бы точно указать этот дом и эту арку?

— Безусловно, — твердо сказала она.

— Видели ли вы то, что происходило в глубине двора за этой аркой?

— Нет, я оставалась на улице и видеть ничего там не могла. Я видела только, как вслед за кавказ­цами в ту же арку быстрым шагом вошли трое в каких-то похожих куртках, такого, знаете, грязно-болотного цвета. Они вышли оттуда почти сразу же и снова оказались на улице впереди меня и подо­шли вот к этому человеку, как я поняла, ожидавше­му их. Я даже решила, что они ошиблись двором.

— Слышали ли вы что-нибудь?

— Нет, ничего.

— Как долго они пробыли там?

— Полагаю, меньше минуты.

— Пытались ли они потом войти в другие дворы?

— Нет.

— А что было дальше? — спросил Турецкий.

— Они перебросились несколькими словами вот с этим человеком, но я не могла их слышать — они были метрах в сорока — пятидесяти от меня. Но я поняла, что все они вместе, и притом все четверо были озабочены и серьезны. Потом они прошли еще несколько десятков метров, и я потеряла их из виду.