Кульминацией стала прозвучавшая, как взрыв бомбы, полосная публикация в ежедневной газете «Степной край», еще недавно проплатовской, а ныне занявшей сугубо нейтральную позицию

Статья была озаглавлена «Народный следова­тель». В ней Турецкий представал чуть ли не анге­лом без крыльев, прирожденным борцом с язвами общества и защитником угнетенных, этаким Робин

Гудом без страха и упрека, сумевшим чуть ли не в одиночку перевернуть всю ситуацию в огромном регионе и спасти миллионы обездоленных из лап ненасытной мафии. Вывод же из этого устрашаю­щего панегирика делался такой: поскольку и город, и область оказались не способными выдвинуть в нужный момент действительно достойную и реаль­но избираемую фигуру, стало быть, ей теперь и нужен варяг, человек со стороны, который «придет и будет княжить и володеть над нами».

— Ну что, кандидат? — подначивал его Гряз­нов. — Гляди-ка, не сегодня-завтра окажешься кня­зем Турецким!

— Суровые дела! — отмахивался Александр Бо­рисович. — Тикать надо, вот что, тикать! А то ведь ухватят и силком на трон приведут. Русь-матушка, она такая!

В связи со всем случившимся в Степногорске за последние месяцы, а также глубоким кризисом пра­воохранительной системы в регионе для наведения порядка в подчиненных им местных ведомствах прибыли высшие руководящие персоны силовых ведомств: новый министр внутренних дел Пашков, Генеральный прокурор России Малютин и дирек­тор ФСБ Корсаков. А также первые лица Управле­ния по борьбе с экономическими преступлениями и Налоговой службы.

Разумеется, отправились встречать в аэропорт высокое начальство, хотя первые лица, по совести говоря, меньше всего интересовали что Турецкого, что Грязнова. Тем же спецрейсом должен был при­лететь и Меркулов, а вот с ним обоим друзьям уви­деться хотелось ужасно.

И когда он спустился по трапу и некоторое время «для протокола» потолкался в толпе встреча­ющих, а потом выбрался из вельможно-сановной кучки и подошел к ним, первое, что они услышали от него, было:

— Ну, дорогие мои, понаживали вы себе друзей! Вас же теперь, особенно тебя, Александр Борисович, ни один город, ни один регион на порог не пустит! Заставы выставлять будут! Ну что, устал? Еле жив, поди?

— Вот это в точку, что еле жив, — сказал Гряз­нов. — Раза три на том свете побывал.

— Вы хотя бы понимаете, что вы сделали? — спросил Меркулов уже серьезно, без обычной лег­кой усмешки. — Вы ведь не просто местную мафию разгромили, вы показали всей стране, что это вооб­ще возможно, что еще есть надежда найти управу на эту чиновную банду...

— Красиво говоришь, Костя, — сказал Турец­кий. — Просто плакать хочется. Тем более что мы на самом-то деле, между нами, девочками, говоря, только копнули. А тут еще рыть и рыть... И ведь что интересно, ты тут не только что губернатора, ты хоть горы сверни — у начальства всегда один под­ход — за что бы эдак тебя ухватить, чтобы снять стружку. Они ведь зачем прилетели — наши огрехи и изъяны искать...

— Ну ничего, — сказал Грязнов. — Изберут тебя здешним гауляйтером, и приедем мы к тебе с Мер­куловым с ревизией...

— Между прочим, — заметил Меркулов, — ты напрасно улыбаешься, Турецкий. На тебя ведь и письма поступили, сигналы... Мол, и взятку тебе Платов предлагал, и с бандитами нерусскими ты тут снюхался, и с какой-то красавицей шашни завел...

— Что ж делать? — развел руками Турецкий. — Аз во грехе зачат. А вообще-то хорошо, что мир не без добрых людей, — всегда усмотрят, всегда про­сигналят... И вообще, что уж там! Я ведь и прибыл сюда лишь затем, чтобы Платова низвергнуть и на его троне воцариться. Что до красавицы — правда, есть такая, от нее-то, между прочим, вся эта ниточ­ка и потянулась.

Прибывшие высокие гости рассаживались по лимузинам. Тем же самолетом прилетел и новоназначенный представитель Президента по Степногорской области, человек, которому надо было те­перь на этом искромсанном и испаханном боями поле засеять семена какой-то новой, нормальной жизни.

90

В тот же день Малютин и Меркулов вместе с Золотовым засели за дела, возбужденные против че­тырнадцати крупнейших чиновников области, среди которых были и сам губернатор, и оба вице- губернатора, и бывший начальник областного Уп­равления внутренних дел, и городской прокурор, а также за другие дела, связанные с хищениями и махинациями. Работа следственным бригадам пред­стояла долгая.

На следующий день тем же самолетом высокие визитеры улетели в Москву. А Меркулов задержал­ся. Он хотел вернуться в столицу вместе с друзьями.

— Знаете что... — начал он, когда за окнами уже стемнело.

— Знаем! — хором ответили Турецкий и Гряз­нов. — И еще как знаем!

И через полчаса друзья уже сидели в отдельном кабинете лучшего степногорского ресторана «Степь» за бутылкой роскощного французского коньяка, который как раз для этого застолья не забыл прихватить из Москвы предусмотрительный Меркулов.

Спешить было некуда, тревожиться не о чем. Согласно суровым реалиям времени, встреча друзей проходила под усиленной охраной.

— Ну что? — переглянулся Турецкий с Грязновым. — Выкладываем сюрприз?

Константин Дмитриевич с недоумением посмот­рел на них, не совсем понимая, куда они клонят.

— Тут ведь какая завязочка получилась... — ска­зал Грязнов. — Оказывается, наш старый приятель Никита Горланов еще много лет назад свел дружбу с ныне убиенным Клемешевым, сиречь Юрасовым, причем интересы их совпали в весьма специфической области. В старые добрые времена Горланов был крупный «цеховик», и для каких-то нужд соб­ственного производства ему потребовались радио­активные вещества. А Клемешев как раз работал здесь на таком заводе и проложил канал утечки. Дальше — больше. А как пошла вся эта перестроеч­ная пьянка, вся эта бардачина, наши приятели смекнули, что имеется нечто, за что кое-кто был бы готов заплатить раз этак в сто больше...

— Ну не в сто, положим, а в десять, — поправил Турецкий.

— ...чем за чистое червонное золото, — закончил Грязнов.

— Это что же такое? — поинтересовался Мерку­лов. — Я, Вань, такую же хочу!

— Не советую, — сказал Турецкий, — потому как речь шла о кое-каких занятных деталях и ком­понентах сверхмобильного ядерного оружия.

— Это что, чемоданчики ядерные, что ли? — с усмешкой воскликнул Меркулов. — Так это же, го­ворят, туфта, так сказать, псевдонаучная фата-мор­гана!

— Ну, не знаю, — сказал Турецкий. — Может, и туфта. Однако одна моя знакомая в этом городе, чей покойный отец был как раз директором одного здешнего завода, который и занимался изделиями близкого профиля, несколько лет назад в собствен­ных руках держала какой-то очень странный чемо­данчик. Тот чемоданчик или не тот, теперь уже неизвестно, однако если бы он был тем чемоданчи­ком, то потянул бы на мировом черном рынке ору­жия не меньше, чем на пятьдесят миллионов. Деше­во и сердито! Между прочим, весил тот «дипломат» ни много ни мало сорок два кило и принадлежал знаете кому? Не угадаете, Константин Дмитрие­вич, — господину Клемешеву! А предназначался кому? Мы не знаем. Хотя одно установлено точно: то радиоактивное вещество, которым убили Викто­ра Грозмани по предложению Горланова, во всей стране производится только здесь и как раз на том же заводе. Теперь понятно, почему наш Никита предпочел вырыть себе берлогу не на Майорке, а здесь, в провинции.