– Мне почему-то кажется, нет. У министерства наш завод на хорошем счету. Никаких финансовых или договорных нарушений не допускаем. Зарплата заводским работникам выдается регулярно, причем по краевым меркам достаточно высокая. Кстати, гораздо выше, чем по стране в целом. Что касается партийных, вернее, политических контактов, то в Москве мне приходится сталкиваться с представителями президентской администрации. Одни разделяют мои взгляды, у других они вызывают активную неприязнь.
– Взгляды на то, как обустроить Красносибирский край?
– Совершенно точно. Ведь я горой стою за объединение нашего края с двумя соседними автономными областями.
В это время в зал вошла молодая женщина в синей аэрофлотовской форме. Извинившись перед собеседниками, она сказала, что до отправления рейса в Красносибирск остались считанные минуты. Самощенко пора подняться на борт самолета.
Прощаясь с Александром Борисовичем, он сказал:
– Мне очень неловко, что из-за моей скромной персоны поднялся такой тарарам. Даже московских следователей задействовали.
– Понадобится, так и Интерпол привлечем, – хмыкнул Турецкий.
Александр Борисович переговорил с каждым сотрудником, на которого мог рассчитывать, – ведь при комплектовании новой бригады необходимо учесть степень загруженности. Иначе оторвешь человека от дела в кульминационный момент. Разобравшись, что к чему, он включил в следственную группу Светлану Перову из прокуратуры и двух оперативников из Департамента уголовного розыска аппарата МВД – Галину Романову и Володю Яковлева. Вошел в эту компанию и старый товарищ Вячеслав Иванович Грязнов, заместитель директора Департамента уголовного розыска аппарата МВД. Должность нешуточная. Именно ему придется руководить своими оперативниками, а также операми краевого главка, без которых москвичам не обойтись.
Последний раз в точно таком составе они расследовали нашумевшее зеленодольское дело – об убийстве отца и сына Поливановых, следователя и вице-мэра. Без особых на то усилий начальства, без излишней нервотрепки группа сработала очень слаженно и эффективно. И Александру Борисовичу было по душе, что та гармоничная бригада снова собралась вместе. Турецкий составил первоначальный план расследования. В соответствии с его первым пунктом Грязнова, Перову и Яковлева он сразу командировал в Красносибирск, каждому дал перечень эпизодов, которые следует там выяснить и проверить.
– Охотно поехал бы прямо сейчас, но… – Александр Борисович развел руки в стороны, как бы сдаваясь перед превосходящими силами обстоятельств. – Надеюсь, что скоро присоединюсь к вам. Пока же мы с Галиной сосредоточимся на медицинских аспектах, тут тоже конь не валялся. Вы бы видели лицо Самощенко – ужас! Мне чуть дурно не сделалось. Разговариваешь с ним, а сам боишься, как бы ненароком его не обидеть. А то получится, как у Грязнова, который в Казани заявился в министерство со словами «Незваный гость хуже татарина».
Всей Петровке давно известен этот случай, про который сам же Вячеслав Иванович охотно рассказывал. Однако по-прежнему без смеха о нем слышать невозможно.
– Вот и я был близок к такой бестактности, – продолжил Турецкий. – Разговаривали с Самощенко о партийных делах, и, когда он упомянул какого-то перекрасившегося коммуниста, у меня чуть не вырвалось: «В семье не без урода». Хорошо хоть вовремя прикусил язык, иначе сгорел бы от стыда.
Московскую часть расследования Романова и Турецкий начали с визита в Центральную клиническую больницу – нашу медицинскую Мекку, кузницу драгоценного здоровья тузов и шишек, которых свозят сюда со всей страны. Ну а рядовой человек не попадет сюда, хоть свались он с сердечным приступом возле охраняемых сверх всякой меры ворот.
Кроме высокопоставленных пациентов проникнуть сюда могут и работники прокуратуры. Директор Олсуфьев пристроил следователей в комнате для переговоров – небольшом помещении без окон, со стоящим посередине круглым столом, украшенным корзиной с цветами. Они начали читать историю болезни Самощенко – скучнейшего и малопонятного для неспециалиста текста. Минут через пятнадцать Александр Борисович позвонил директору:
– Юрий Николаевич, вас не затруднит выделить нам переводчика с медицинского языка на обычный? Иначе много непонятных терминов.
Вскоре в комнате появилась молодая смешливая врач Мария Абрамовна. С ней дело пошло веселее. Вскоре сыщики знали, какие уколы и с какой периодичностью делали пациенту из Красносибирска, какими лекарствами пичкали. Однако их в первую очередь интересовал окончательный диагноз, а его-то как раз в истории болезни не было. На разных страницах указывались диагнозы, но всякий раз другие.
– Что-то я не врублюсь. – Турецкий воспользовался новым любимым словечком своей дочери. – Неужели трудно однозначно определить, чем отравлен человек?
– Поэтому и применялись такие разнообразные медикаменты, – объяснила врач. – В организм попало мизерное количество сильнодействующего яда. Существуют же такие, которые не оставляют следов или наводят на ложный. Здесь уже не наша вина. Уж на что наш директор дока – он специализировался на токсикологии – и тот спасовал. Да что тут говорить: мы обращались к судебно-медицинской экспертизе, и те тоже не смогли точно определить.
– Поэтому разные врачи предлагали различные лекарства, – догадалась Романова. – Чем же они руководствовались, выбирая их, если нет точного диагноза?
– Интуицией, – простодушно сказала Мария Абрамовна.
– Но ведь у каждого человека она развита по-разному.
– Поэтому Самощенко и кормили всеми возможными медикаментами. Было ясно только одно: самое важное при отравлении – вывести ядовитые вещества из организма, то есть хорошенько его промыть. На это и делался упор. Это в конечном счете и помогло пациенту. Самощенко смогли выписать достаточно быстро. Поэтому Викентьев смог все свести к обычному пищевому отравлению.
– Если я правильно понял, нам нецелесообразно беседовать со всеми врачами, – сделал вывод Александр Борисович. – Ничего нового они нам сказать не смогут.
– В истории болезни все написано. Чего уж нового. Романова вздохнула:
– Ясно, что ничего не ясно.
– Существуют только гипотезы, – подтвердила Мария Абрамовна.
– Какие из них наиболее вероятные?
– Об этом вам нужно поговорить с Юрием Николаевичем, – улыбнулась врач. – Я ведь только переводчик.
Как назло, директор отправился на консилиум, и пришлось его долго ждать. Чтобы не терять попусту времени, следователи поговорили с врачами и медсестрами из отделения, где лежал Самощенко. При массовом опросе случаются оригинальные замечания, дающие новые зацепки. Однако в этот раз все словно сговорились: неизвестный яд, не могли ничего точно определить.
Наконец появился Олсуфьев в белом халате и белой шапочке. Он был явно чем-то доволен. Хорошее настроение делало Юрия Николаевича более разговорчивым, чем обычно. Рассказал, что у большинства врачей умышленность отравления не вызывает сомнений.