Я застыла, словно пригвожденная к платформе какими-то ужасными колдовскими чарами. Я была перепугана случившимся, но при этом хладнокровно и бесстрастно наблюдала за тем, как рабочие поднимают пострадавшего с рельсов и затаскивают на перрон.
– Пожалуйста, пропустите меня! Я врач!
Высокий человек с темной бородой торопливо прошел мимо меня и склонился над неподвижно лежавшим телом.
Во время осмотра меня вдруг охватило странное чувство нереальности происходящего. Все было как бы не по правде, а понарошку. Наконец доктор выпрямился и покачал головой:
– Он мертв. Ничего тут уже не поделаешь.
Толпа стала напирать, и удрученный носильщик повысил голос:
– Не надо, не надо! Оставайтесь на своих местах. Зачем устраивать свалку?
Мне стало дурно. Я повернулась и, не разбирая дороги, кинулась к лифту. Случившееся было слишком ужасным. Я чувствовала, что мне нужно выйти на свежий воздух. Врач, осматривавший труп, шел прямо передо мной. Один лифт уже отправился, другой вот-вот должен был подойти, и врач побежал, чтобы успеть в него впрыгнуть. По дороге он обронил какой-то клочок бумаги.
Я подняла его и кинулась вслед за доктором. Но двери лифта захлопнулись у меня перед носом, и я так и осталась стоять с бумажкой в руке.
Когда же наконец второй лифт доставил меня на улицу, человека, за которым я гналась, и след простыл. Я подумала, что, может быть, оброненная записка не представляет особой важности, и впервые развернула ее.
На половинке тетрадного листа были нацарапаны карандашом слова и цифры. Вот как это выглядело: «17.1 22 Замок Килморден».
На первый взгляд ничего особенного… Но что-то мешало мне выбросить эту бумажку… Я стояла, теребя ее в руках, и вдруг до меня снова донесся неприятный запах. «Опять нафталиновые шарики!» – поморщившись, подумала я и осторожно поднесла бумажку к носу. Да, записка вся пропахла нафталином. Но раз так, то…
Я аккуратно сложила листочек и спрятала его в сумочку. Потом не спеша отправилась домой, а по дороге упорно размышляла над случившимся.
Миссис Флемминг я сказала, что на моих глазах произошло ужасное несчастье, поэтому я расстроена и хочу сразу пройти к себе и прилечь. Добрая женщина все-таки уговорила меня выпить чашечку чая. Оставшись одна, я тут же приступила к выполнению плана, выработанного по дороге. Мне хотелось понять, почему, когда доктор осматривал труп, меня охватило такое странное чувство. Перво-наперво я улеглась на полу, изображая покойника, потом положила вместо себя диванный валик, а сама постаралась как можно точнее воспроизвести все движения и жесты врача. Наконец искомое было найдено. Я села на корточки и, нахмурившись, уставилась вдаль…
В вечерних газетах промелькнуло краткое сообщение о мужчине, погибшем в подземке; журналисты гадали, самоубийство это или несчастный случай. Я сочла своим долгом прояснить ситуацию, поговорила с мистером Флеммингом, и он полностью со мной согласился.
– Следствие, конечно же, заинтересуется вашими показаниями. Вы говорите, никого, кроме вас, не было?
– У меня такое чувство, что кто-то подошел сзади, но я в любом случае стояла ближе…
Провели дознание. Мистер Флемминг обо всем договорился и поехал со мной. Он явно опасался за мои нервы, и мне пришлось изображать волнение, хотя на самом деле я сохраняла полнейшее хладнокровие.
Пострадавшего звали Л.Б. Картон. В его карманах нашли ордер на осмотр дома, сдававшегося внаем, дом стоял на берегу реки неподалеку от Марлоу. Бумага была выдана на имя Л.Б. Картона, проживавшего в отеле «Рассел». Гостиничный клерк опознал мужчину, заявив, что тот поселился в отеле накануне трагического происшествия и зарегистрировался как Л.Б. Картон, приехавший из Южной Африки, а точнее – из Кимберли. По мнению клерка, мужчина только что сошел с корабля.
Я оказалась единственной, кто хоть что-то знал о происшествии.
– Вы думаете, это был несчастный случай? – спросил следователь.
– Да, конечно. Его что-то напугало, и он инстинктивно попятился, не отдавая себе отчета в том, что делает.
– Но что могло его напугать?
– Не знаю. Но он напугался. Его вдруг объял панический ужас.
Туповатый присяжный сказал, что некоторые люди приходят в ужас при виде кошек. Может, тот человек испугался кошки? Мне сия мысль не показалась особенно замечательной, но остальные за нее ухватились, поскольку им явно не терпелось разойтись по домам и они были рады признать смерть Картона не самоубийством, а несчастным случаем.
– Удивительно, – сказал следователь, – что доктор – тот, который первым осматривал тело, – так и не появился. Надо было сразу спросить его имя и адрес. Полиция очень неправильно поступила, не сделав этого.
Я тихонько усмехнулась. У меня имелись свои взгляды на сей счет, и я намеревалась как можно скорее изложить их в Скотленд-Ярде.
Однако на следующий день меня ждал сюрприз. Флемминги принесли «Дейли Баджет», чьи сотрудники в то утро оседлали своего любимого конька.
«НЕВЕРОЯТНОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ НЕДАВНЕЙ ИСТОРИИ В ПОДЗЕМКЕ! В ПУСТОМ ДОМЕ ОБНАРУЖЕНА УБИТАЯ ЖЕНЩИНА!»
Я жадно пробежала глазами сообщение:
«Сенсационное известие пришло вчера из особняка Милл-Хауз в Марлоу. У мужчины, который, по первоначальным предположениям полиции, совершил самоубийство, бросившись на рельсы подземки на станции Гайд-парк, в кармане был обнаружен ордер на осмотр Милл-Хауза, принадлежащего члену парламента сэру Юстасу Педлеру и сдающегося внаем без обстановки. А в одной из комнат на верхнем этаже вчера нашли тело задушенной молодой красавицы. Она похожа на иностранку, однако опознать ее пока не удалось. Полиция утверждает, что у нее есть какие-то важные улики. Сэр Юстас Педлер, владелец Милл-Хауза, проводит зиму на Ривьере».
Никто не пришел опознать труп убитой женщины. На дознании вскрылись следующие факты.
Восьмого января в час дня или чуть позже в контору мистера Батлера и мистера Парка, расположенную в районе Наутсбридж, вошла хорошо одетая женщина, говорившая с легким иностранным акцентом. Она объяснила, что хочет снять или купить дом на Темзе, откуда легко было бы добраться до Лондона. Ей дали координаты нескольких домов, включая и Милл-Хауз. Особа назвалась миссис де Кастина и сказала, что живет в «Рице», однако там такой постоялицы не оказалось, и работники гостиницы не смогли опознать тело.
Миссис Джеймс, жена садовника, работающего у сэра Юстаса Педлера, присматривает за Милл-Хаузом, а сама живет в маленьком домике у дороги. Она и давала показания. Около трех часов дня к дому подошла женщина. Она показала ордер на осмотр дома, и миссис Джеймс, как было заведено, дала ей ключи. Милл-Хауз расположен неподалеку от ее дома, и она обычно не сопровождает потенциальных нанимателей. Через несколько минут появился молодой человек. Миссис Джеймс описала его как высокого, широкоплечего, с бронзово-загорелым лицом и светло-серыми глазами. Он был гладко выбрит и одет в коричневый костюм. Мужчина сказал миссис Джеймс, что он друг дамы, осматривающей дом, дескать, он просто задержался на почте, отправляя телеграмму. Миссис Джеймс указала ему дорогу и больше о посетителях не думала.