— Характер боевой, — предположила Галя Романова.
Вячеслав Иванович, словно очнувшись от раздумий, сказал:
— Я с трудом представляю себе эту картину. А у кого находился пистолет?
— У Прыжкова.
— Это-то ясно. Как он его держал? Внизу, на уровне груди. Или они там по полу катались? Это из следственного материала невозможно понять. Придется опять разговаривать со всеми подозреваемыми.
Александр Борисович повернулся к Яковлеву:
— Володя, узнай, где они.
— Я уже узнал, — скромно ответил тот.
— Далеко пойдешь! — воскликнул Грязнов. — Предугадывать малейшее желание начальства — первый признак успешной карьеры.
— При чем тут начальство, Вячеслав Иванович? Это же ясно, что с ними нужно поговорить. Стреляли-то из другого пистолета. Я даже удивляюсь, почему Егоров не рассматривал такую версию.
— Давайте не будем обсуждать Егорова, — попросил Турецкий. — Ты лучше скажи, кто где.
— Светлоярова сейчас гастролирует в Сочи.
— Ой, как на море хочется, — мечтательно сказала Галина.
— Правильно, — шутливо поддержал ее Гряз-нов. — Я тоже считаю, что по телефону такие важные дела не делаются. Все полетим разговаривать со Светлояровой. Двое держат, двое беседуют.
— Дальше, — кивнул Турецкий, когда все отсмеялись.
— Халатин вернулся к своей прежней специальности. Работает в Москве, в компьютерной фирме. Я узнал только его домашний телефон.
— Хватит и этого. Дальше.
Тут Яковлев сделал мхатовскую паузу, приготовив коллег к тому, что сейчас последует сенсационное сообщение. После чего спокойно произнес:
— Шифман переехал на постоянное место жительства в Израиль.
— Как в Израиль?! — Турецкий подскочил на стуле. — Почему Егоров его отпустил?!
— Мы же договорились не обсуждать действия Егорова, — напомнил Вячеслав Иванович.
— Да. Но не до такой же степени. Отпускать главного подозреваемого и свидетеля…
Яковлев заметил:
— Между прочим, Александр Борисович, с Шифманом сейчас поговорить проще всего. Халатина можно застать только вечером, у Светлояровой мобильник отключен. А Шифман постоянно на связи. Я узнал его телефон в ансамбле «Пик надежды», с которым он работал перед отъездом.
— Говори номер. Прямо сейчас и позвоним.
— Саш, ты только сначала поговори по делу, а уж потом выясняй, каким образом он уехал и все в таком роде.
— Ладно, не учи ученого, — проворчал Турецкий, набирая номер. Он включил громкую связь, чтобы разговор слышали все присутствующие. — Здравствуйте. Валерий Яковлевич?.. С вами говорит старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации Александр Борисович Турецкий. Вы сейчас можете разговаривать?
— Вполне.
— Вы дома?
— Нет, как раз я на улице курортного города Нитания, где сейчас живу. Был у приятелей, сейчас иду в сторону центра. Могу сесть на скамейку и разгораривать. Тем более что улица тихая.
— Валерий Яковлевич, мы взяли на дополнительное расследование дело об убийстве певца Игоря Прыжкова. Вы хорошо помните обстоятельства, при которых оно произошло?
— Постольку поскольку. Все-таки пять лет минуло.
— Но кое-что, наверное, помните. Скажите, пожалуйста, в момент выстрела в какой позиции находились участники потасовки?
— Понимаю. Я как раз упал и лежал на полу. А раньше, когда Игорь выбежал из гримуборной с пистолетом…
— Как он при этом его держал? На уровне груди, над головой, опустив?
— На уровне груди. Как на дуэли. Он уже целился. Я сразу бросился на Игоря, чтобы помешать ему. Он же человек вздорный, без тормозов. Не дай бог, думаю, сейчас выстрелит. Начал вырывать пистолет, он не давал, и мы оба упали. Лежа Игорь, не знаю, умышленно или случайно, ударил меня ногой в живот. Да так сильно саданул, что я чуть было не задохнулся. Он вскочил, и тут на него набросился Халатин, и Танька Светлоярова подбежала. Слышу, она визжит: «Осторожней! У него пистолет!» И вдруг выстрел. Слышу, кто-то свалился рядом со мной. Смотрю — Прыжков лежит, голова возле моих ног.
— То есть в момент выстрела он находился рядом с вами? — продолжал допытываться Турецкий.
— Ну, конечно.
— А пистолет был у него в руках? То есть выстрел раздался у вас чуть ли не над ухом?
— Вот! — воскликнул Шифман, и слушающие его москвичи представили себе, что при этом он многозначительно поднял палец. — Дело в том, что я рядом с собой никогда не слышал стрельбы. В свое время у меня был сильный туберкулез, поэтому в армию меня не взяли. То есть мне трудно оценить громкость выстрела. Над ухом у меня пистолет или в пятидесяти метрах. Но все же мне показалось, что стреляли не совсем рядом. В небольшом, но отдалении. Такое у меня было впечатление.
— Узнай, где после убийства валялся прыжковский пистолет, — шепотом подсказал Вячеслав Иванович Турецкому, и тот спросил об этом израильского собеседника.
— Как — где? Рядом и валялся, на полу.
— То есть не было похоже, чтобы кто-то выстрелил и отшвырнул его?
— Нет. Кто сцепился с Игорем, все рядом были.
— Ну что ж, Валерий Яковлевич, вы нам помогли. Скажите, а вот что Прыжков представлял собой как человек: умный, глупый, ограниченный, разносторонний?
— О, он был очень развит. Родители много вложили в его воспитание. Жили они на Кропоткинской, чуть ли не рядом с Кремлем. С шести лет Игоря учили играть то на скрипке, то на пианино. По выходным отец часто водил его в Пушкинский музей или в Третьяковку. По театрам они много ходили, само собой. Игорь был очень начитан. Особенно ему нравился Достоевский. Он любил все эти места в «Подростке», в «Бесах», где Достоевский переживает из-за того, что русская нация обижена, что Россия занимает второстепенное место в истории, не способна к всемирной роли. Хлебом его не корми, а дай поговорить на эту тему. Все изменилось давным-давно, а он все талдычит одно и то же, будто Достоевский это сегодня написал.
— Большое спасибо. Если будут вопросы, мы, с вашего позволения, еще позвоним.
— Бога ради.
— Валерий Яковлевич, а как получилось, что вы уехали в Израиль на ПМЖ?
— А меня никто и не держал. Документы на выезд я подал давно, во всяком случае, до убийства Игоря. Подписку о невыезде у меня не брали. Что ж не уе-хать-то?
— Оно, конечно, так, — хмыкнул Турецкий. — И еще вопрос. Девушку из Перми, Наталью Козельскую, на концерт кто-нибудь из знакомых сопровождал?
— Да был у нее такой хахаль — Андрей. Он, собственно говоря, меня с ней и познакомил, в Перми. Вот с ней и в Москву приехал.