— Поймите нас правильно, Тимофей Иванович. Не случись с Сергеем беды, мы все равно пришли бы сюда.
— Причем совсем не факт, что он стал бы отвечать на наши вопросы, — добавил лейтенант Урусов.
— Закрыть глаза на неведомо откуда полученные деньги — значит, довести дело до беды, — продолжал Володя. — Скорей всего, речь идет о крупной сумме. Новое убийство, а там, глядишь, отмщение, суд, суровое наказание. Лучше прекратить дело в зародыше, тогда в итоге всем придется значительно легче.
Они сидели в скромно обставленной комнате дерга-чевской квартиры. У Тимофея Ивановича был растерянный и отрешенный вид. Он машинально поглаживал свои усы, отчего те приняли форму подковки. Матрена Васильевна только что вернулась из больницы и робко предложила оперативникам чаю. Те согласились. Застольный разговор смягчает напряжение, это проверенный способ, для того чтобы вызвать человека на откровенность. Недостаточный, но необходимый.
Сработал он и на этот раз. Тимофей Иванович с пониманием отнесся к словам милиционеров. Он сам говорил сыну нечто подобное, предупреждал, да, видимо, тот не послушал его совета. Раздобыл где-то денег.
— Как на духу скажу, не знаю, от кого получил. Первый раз слышу об этом.
— Но ведь круг его общения сейчас весьма ограничен.
— Да, заходит к нему мало кто. А кто звонит по телефону, трудно уследить. Меня днем не бывает, да и мать может не знать.
— Сначала остановимся на тех, кто сюда заходил. Даже неопытные люди стараются не говорить о деньгах по телефону. Кто появлялся у Сергея, скажем, за последний месяц?
— Те же, кто и всегда. Его постоянно навещают Генка Силуянов и Виталька Шумский. Пару раз забегала Катька, младшая сестра Геныча. При мне больше никто не заходил.
Матрена Васильевна вспомнила, что недавно, как всегда, днем приходила парикмахерша Света.
— Сергею трудно добираться до парикмахерской. Поэтому мастерица приходит домой.
— Всегда одна и та же?
— Сначала ходила одна. Она с год назад уволилась, тогда мы договорились с другой.
— Кто назначает время стрижки?
— Мы звоним ей и спрашиваем, когда она может прийти. Света два дня работает, два отдыхает. Приходит только в свой выходные.
— Звоните домой или на работу?
— Можем и туда, и туда.
— То есть знаете все ее телефоны. Скажите нам их, пожалуйста.
Номера телефонов парикмахерши оказались под рукой, а вот с Генычем и Виталием пришлось попотеть, хотя Дергачевы знали, что их телефоны есть в видавшей виды записной книжке. В ней с правой стороны ступенькой вырезаны отделения для букв, но алфавитная закономерность прослеживалась слабо.
Одни записаны по фамилиям, другие — по именам, третьи вообще случайно — на какой странице в спешке открыли книжку, там и оставили. Почерки — отдельная статья, иной раз трудно разобрать толком и буквы, и цифры. Что-то накорябано плохо заточенным карандашом, что-то — шариковой ручкой с засохшей пастой. Но, в конце концов, оба телефона обнаружили.
Парикмахершу Светлану застали на работе. Оперативники попросили девушку не уходить, дождаться их появления.
Шумского дома не оказалось, трубку никто не снял. Продолжив поиски, обнаружили телефон Силу-янова. Тут уж повезло — Геннадий сидел дома. Он, кстати, и про Виталия сказал: тот работает электриком на кондитерской фабрике, сегодня вышел в ночную смену. Значит, до восьми утра безвылазно будет там.
— Мы выясняем некоторые обстоятельства, связанные с Сергеем Дергачевым. Хотелось бы поговорить с вами как с его близким другом и сделать это, по возможности, быстро. Я специально прилетел из Москвы.
— Что от меня нужно?
— Если вы не против, мы прямо в ближайшее время заехали бы к вам домой.
— Пожалуйста. — Геныч продиктовал адрес. Яковлев повторял вслух. А лейтенант записывал.
Даже привыкшему к московским масштабам оперативнику Пермь показалась очень большим, разбросанным городом, и он с тоской подумал о том, что, если эти адреса находятся в разных концах, придется для экономии времени разделиться с Урусовым и ехать порознь. Однако лейтенант успокоил его, сказав, что оба находятся сравнительно близко, практически на одной прямой.
— И туда, и туда вообще можно пешком дойти. Я проведу огородами.
Прежде чем отправиться в парикмахерскую, оперативники попросили Матрену Васильевну показать место, где упала коляска. Она помнила это точно. Там как раз есть пешеходная зебра, переход регулируемый. Оперативники понаблюдали за световым режимом. На зеленый светофор переключался редко. Стало быть, днем в этом месте скапливается много пешеходов. Нет ничего удивительного в том, что рядом с коляской кто-то стоял, как утверждал водитель цементовоза. К тому же тротуар в этом месте имеет наклон в сторону проезжей части, низкий бордюр выщерблен. Коляску могли случайно задеть, отчего она скатилась. Да и сам Сергей мог соскользнуть вперед. Непонятно только, зачем ему было нужно сюда подъезжать. Хотел перебраться на другую сторону? А что там привлекательного? Там много ларьков, продаются пиво, водка. Может, у него кончились сигареты.
— Сергей самостоятельно часто переезжал на ту сторону улицы? — поинтересовался Яковлев.
Матрена Васильевна вздохнула:
— Ему года два назад кто-то сказал, что некоторые инвалиды возле светофоров собирают милостыню. Катят мимо машин, и оттуда им подают. Сережа так тоже стал делать. Но я его умоляла прекратить, перед соседями совестно. Он обещал.
— Ну, мог он на ту сторону переехать, просто пивка выпить.
— Не припомню такого.
Поблагодарив за прием, оперативники распрощались с этой маленькой худенькой женщиной, которой пришлось так много хлебнуть горя в жизни.
В понедельник утром Косте Халатину позвонили на работу и попросили зайти на Петровку, 38, ответить как свидетеля на вопросы, касающиеся гибели певца Прыжкова.
— Это же было пять лет назад, — удивился он.
— Верно. Но сейчас дело возвращено на дополнительное расследование. На поверхность всплыли новые факты.
Костя, честно говоря, уже и старые начал подзабывать. Он вообще старается забыть нравы того мира, в котором пребывал, к счастью, короткое время. Ринулся в него очертя голову, словно мотылек на огонь. Анализируя позже, понял, что виной всему была первая в жизни влюбленность — в Светлоярову. Уж до того женщина ему нравилась, так сильно проникла в его душу, что невозможно передать словами. Считал ее подлинным совершенством. Да постепенно туман развеялся.
Пожалуй, со времени совместной работы прозрение и началось. Только не сам все заметил, знакомые раскрыли глаза. Не нарочно — случайно. То один что-нибудь расскажет про Татьяну, то другой. Слухи в шоу-бизнесе витают беспрерывно, про всех артистов рассказывают что-нибудь пикантное. Сейчас слухи вдобавок подкрепляются публикациями «желтой» прессы. И в устных, и в печатных сплетнях, как правило, ничего хорошего. Даже верить не хочется. Костя тоже сначала И не верил. Выгораживал Татьяну, когда мог. Если ему кто-нибудь нравился, всячески расхваливал, как, например, Сандомирского. Рассказывал, что тот отказался от денег, а в результате выполнил его просьбу бесплатно — поставил Светлоярову в том концерте последним номером. Ему никто особо не возражал, только один коллега, услышав его славословия, от смеха едва не свалился со стула: