Вадим, беспричинно озираясь, хотя уж тут-то в настоящий момент никто не мог его застукать, вытащил из своей папки…
Нет! Не может быть! Бай, словно подброшенный пружиной, вскинулся над диваном и ринулся к полотну, едва не упав перед ним на колени. Он впился глазами в левый нижний угол картины, где темнели пять волшебных букв, составлявших имя «Белаз» — Дега, Эдгар Дега! Его знаменитая «Шляпная мастерская», знаменитый авторский вариант той, что экспонируется в Чикагском музее. Дега, которому во истину нет цены… в пределах полумиллиона. Долларов, разумеется — сейчас же трезво оценил свою невольную вспышку страсти Виталий Александрович.
Вадим, наблюдая, невольно усмехнулся, но постарался мгновенно стереть усмешку с лица.
— Как тебе удалось? — прошептал Бай.
«А вот это тебе, дорогой товарищ, знать совсем не обязательно», — снова, теперь, правда, мысленно, усмехнулся Вадим, но ответил довольно сухо:
— Она находилась в нашем доме. У жены. Этого вам будет достаточно?
— Ох, да я не о том! Сам же понимаю — не украл, не убил… Но как решился-то?
— А-а! Вон вы о чем, — «догадался» Вадим. — Все гораздо проще. Деньги нужны, причем немедленно. Командировка у меня может сгореть. Чрезвычайно ответственная. И надо же было, чтобы все вот так, сразу навалилось!.. Сплошные неприятности…
— Ну, положим… Это ты того, слишком уж… — рассудительно заметил Бай. — Все-таки лично я тебе никаких неприятностей не доставил. Как раз наоборот, помог, так? Этого ты отрицать не можешь, верно?
Это Бай весьма недвусмысленно напоминал Вадиму, что не далее как два месяца назад фирма «Доверие», в коей Вадим значился президентом, получила от Центробанка по гарантийному письму Министерства культуры, организованному Баем, кредит на сумму тридцать миллиардов рублей, предназначенных для закупок у вергерских партнеров нескольких партий красок, лаков и прочих материалов, до зарезу необходимых художникам и, естественно, отсутствующих в стране, где еще недавно всего этого было навалом. Собственно, Эдуард Мане и был частью той «моральной» компенсации, о которой договаривались прежде Вадим с Виталием Александровичем.
Но, кажется, Бай решил теперь еще и Дега присовокупить? Не получится, дорогой товарищ. За эти «Шляпки» придется тебе платить все той же валютой. Довольно с тёбя и того, что перепродашь своим америкашкам наверняка вдвое, если не втрое дороже.
— Господи, да разве о вас речь! — развел руками Вадим. — Вы-то единственный, кто помог по-настоящему. Остальные все больше обещаниями отделались!
Не объяснять же Баю на самом деле, что те миллиарды уже давно конвертированы и переведены на счет венгерской партнерской фирмы «Безалом», что в переводе означает все то же «доверие». А соучредителем ее является все тот же Вадим Борисович Богданов. Но Баю совсем нет нужды копаться в этих подробностях. И теперь, завершая свой торг с ним, Вадим отчетливо понимал, что после всего, что он натворил тут, в этой стране, путь ему лежал только в одном направлении. И терять нельзя было уже ни минуты. Это беспокойство, нервность Вадима, которые он, как ни скрывал, все же сдержать не мог, были конечно же замечены и учтены Баем.
Он предложил безапелляционным тоном — триста. Вадим отрицательно покачал головой. Ну… четыреста! Это уже край! Виталий Александрович стал объяснять, что миллион деду да еще четыреста Вадиму — это тот максимум, который у него в настоящее время имеется в наличности.
Вадим молча поднял полотно, чтобы засунуть его обратно в папку.
— Пятьсот! — в отчаянье махнул рукой Бай.
Вадим тут же вернул полотно на стул.
— Пятьсот — пойдет, — одобрил он.
— Но где же мне теперь срочно найти тебе целую сотню тысяч? — расстроился от собственной несдержанной щедрости Бай.
— А вы поступите иначе, — предложил выход Вадим. — Со мной можете рассчитаться полностью, а деду отвезете деньги сами. Какая, в конце концов, разница, кто ему их передаст? Все равно ведь отдавать… Картинки я привез по его указанию, тут все без обмана, так? В цене вы сами с ним сошлись, я ни при чем. И потом, мне, честно говоря, не очень хочется выслушивать его очередные упреки и оскорбления. Нет желания, понимаете? Пусть он теперь вам рассказывает, какое я говно, — засмеялся он вдруг. — Только знаете что, напишите-ка мне на всякий случай такую расписочку: вы приняли от меня этого Мане и парочку Сезаннов, которые я лично привез вам от Константиниди согласно вашей с ним договоренности.
— А тебе-то она теперь зачем? — удивился Бай.
— Э-э, Виталий Александрович, дорогой, мало, выходит, знаете вы деда. Никому не придет в голову, какая шлея в следующий миг захлестнет его задницу. Вот и будет у меня оправдание, что не украл, а в солидные руки по его собственной воле передал. В самом деле, я ж не стану ею на каждом углу размахивать. К тому же вам эта расписка ничем не грозит, а меня он со своим характером и на самом деле может за Можай загнать. Верно?
— Знаю, — несколько озадаченно протянул Бай. Но тут же сообразил, что подобная расписка ему действительно ничем не грозит. Напротив, она еще и полезную службу сослужить может. Не понимает, дурачок, что сам свою голову в петлю сует. Но… Бог с ним, сам того захотел…
И Бай сел к столу и написал расписку. Вадим прочитал ее, аккуратно сложил и сунул в карман пиджака.
— Ну а сам-то ты как же? — осторожно спросил Бай. — Ведь жена…
— А что я могу сделать?! — почти заорал, но сразу одернул себя Вадим. — Я ему предлагал свой вариант. Он послал меня. Отматерил. Из дому выгнал. Так на кой хрен я ему теперь сдался? С этим жульем он сам решил договариваться, ну вот пусть и думает, раз считает себя умней других. Кстати, они ж сразу заявили, что не мою жену украли, а его дочь. Следовательно, не я им был и нужен. Что они с меня могут вытянуть? Дега этого? А на кой он им? Что они в нем пони-мают-то? Наехали на деда, а он вовсе не так уж беден, как представляется… Ой, да что я вам рассказываю, вы же лучше меня все понимаете. Вот. А у меня дела останавливаются, и ждать, когда этот старый хрен примет окончательное решение, венгры не могут. Поэтому я и сижу тут с вами как на гвоздях.
— Понимаю, — задумчиво глядя на Вадима, словно прикидывая что-то важное для себя, протянул Бай. — Ну гляди, парень. Дело, как говорится, твое. Личное. Но, видит Бог, я бы тебе так поступать не советовал. Однако ты мужик самостоятельный, сам за себя отвечаешь… А может, ты по-своему и прав, кто тебя знает… Ну что, не уговорю я тебя пропустить со мной по рюмочке на дорожку? За удачу, а? Не бойся, я тебе сейчас такую штучку принесу! В рот сунешь, ни один полицейский не учует. Если ты его, конечно, пополам не переедешь! — Бай рассмеялся.
— А! Была не была! Давайте тяпнем! — согласился вдруг Вадим. — Пара рюмочек никогда мне не вредила. А с другой стороны, вроде и дел сегодня уже особых не предвидится. Наливайте, соблазнитель! Давайте и за дорожку, и за удачу!
Бай довольно кивнул и вышел из комнаты.