И вдруг посторонним взглядом Лариса окинула сама себя с ног до головы. А с какой это стати подонок бородатый считает, что ее всего лишь на год с небольшим хватит? Женское ее начало вдруг неожиданно забурлило и взбесилось! Но она тут же холодно остановила себя: им, мужикам, видней. И в этом весь кошмар. Значит, за какой-то год они ее растопчут окончательно и — под асфальт. Чтоб и следов на земле не осталось?
Нет, только жить, жить!.. Все надо отдать, но освободиться и потом уже никому и ничего не простить Она из кожи вылезет, но этого бородатого мерзавца из-под земли достанет он просто не знает, как страшна бывает женская месть…
— Хорошо, — сказала Лариса, — я согласна. Можете забрать все мои драгоценности… Если этот подонок их уже до вас не забрал. Ну а если их уже нет, придется вам меня все равно в Москву везти. Никто вам денег ни с моего, ни с папиного счета не снимет. Так что соображайте сами.
— Сколько денег мы у вас можем найти?
— Понятия не имею. Вы там можете вообще ничего не найти…
Она вспомнила, что Димка примерно неделю назад говорил о какой-то загранкомандировке. Намечалось будто бы что-то. Вот, вероятно, и наметилось.
— Во всяком случае, на полмиллиона долларов точно не наберете. Поэтому лучше меня не в подвале держать, а домой привезти. Опять же, — она безразлично пожала плечами, — куда я от вас удрать-то смогу? Глупо.
Ашот заговорил по-армянски, резко и громко. С минуту братья, похоже, переругивались, даже едва за грудки друг друга не схватили. Наконец успокоились и старший сказал:
— Мы решили, что сначала все-таки поедем одни. Риска меньше, — он обернулся к Ашоту и добавил несколько фраз по-армянски. Тот снова попробовал было возразить, но старший повысил голос. И тогда Ашот встал и сказал, чтобы Лариса отдала ему свою сумочку с ключами. Ее он кинул брату, а Ларисе велел следовать за ним.
Они вышли в прихожую, где Ашот открыл в полу люк, для чего ему пришлось сдвинуть в сторону небольшой ковер. Щелкнул выключатель, и в подвале загорелся свет. По приставной лестнице Ашот быстро спустился в подвал и подал руку Ларисе. Та с его помощью послушно сошла вниз. В небольшом квадратном помещении стоял широкий топчан, покрытый одеялом, и больше тут никакой мебели не было.
— Так, значит, это и есть ваш публичный дом? — с насмешкой поинтересовалась она. — Скромненько. Что, денег на обустройство не хватает? Приходится уголовщиной заниматься?
Ашот сморщил лицо, будто очень противно было ему слушать эти слова от женщины, которая совсем недавно так сильно его любила.
— Вот здесь, извините, немного посидеть придется. — Он тяжело вздохнул.
— Эх ты, му-у-ужик, — презрительно протянула Лариса. — Если б я только знала, кто ты есть на самом деле.
— Он — старший, что делать, — развел руками Ашот.
— Вот когда вас обоих к стенке поставят, бандиты вы поганые, а это обязательно будет, я тоже с удовольствием погляжу, как вы хором запоете, говнюки… Ничтожество жалкое, убирайся отсюда, смотреть на тебя противно!..
Ашот что-то выкрикнул по-армянски, сжал кулаки и потряс ими перед собственным носом. А потом как ошпаренный выскочил из подвала и захлопнул люк. Минуту спустя погас и свет
Лариса с ногами забралась на топчан и положила голову на согнутый локоть. Больше всего она боялась сейчас услышать какой-нибудь шорох в углу Если здесь водятся мыши, все — сердце ее не выдержит
Братья, изредка мрачно поглядывая друг на друга, молча ехали в Москву. Мотор мощного «мерседеса» был почти неслышен. И от этого напряженная тишина в машине казалась невыносимой.
Двадцатитрехлетний Ашот, воспитанный в полном повиновении старшему брату, впервые, может быть, переживал глубокий внутренний протест. Такая женщина! Не жадная проститутка, каких было у него немало за прошедший год московской жизни и которых всегда можно найти возле любой коммерческой палатки. Нет, большая, белая, — правильно брат сказал, но не все, — еще и очень сладкая женщина, которая сама любит мужчин, а не деньги, и понимает толк в сильном желании… А Миша с ней как с обычной шлюхой. Обиделся, что ли, брат, что опередил его Ашот. Сам, наверное, хотел первым попробовать? Тогда зачем не сказал?.. Ашот бы уступил, не торопился бы. Очень не нравилась теперь Ашоту и авантюра с квартирой, в которую впутал его Миша. Чувствовал, что может плохо кончиться. Недаром и Лариса все время им большой беды желает Беспечным еще своим сердцем ощущал Ашот назревавшую опасность. Но с детства привык подчиняться брату Иначе в семье нельзя. А Миша ничего не хочет слушать, самым умным себя считает.
Не догадывался Ашот, что совсем другие заботы волновали сейчас его тридцатилетнего брата. И главной из них была — как объяснить полный провал с миллионым делом, которое наконец ему поручил после долгих просьб и уговоров большой «авторитет» дядя Гурам. Но разве Миша виноват в том, что «кинул» его заказчик? Ну с ним-то теперь пусть сам дядя Гурам разбирается, потому что такие вещи нельзя прощать. Но даже имея в руках заложницу, не к кому обратиться сейчас Мише. Что делать? Храбрился молодой «мафиози» а задним умом понимал, что, если этого грека действительно «замочили», а не туфта это ментовская, не подставка, тогда совсем плохо дело. Уголовка наверняка пасет и вторую квартиру. У них ведь первое подозрение на кого? А на того, кто смылся. А кто смылся? Зять, Вадим Богданов, который заодно и жену свою заложил. И на всех делах заработал никак не меньше, если не гораздо больше, миллиона долларов. В этом случае, вопрос: лезть или нет в квартиру— проблема номер один. Если засады нет, можно. Но придется хорошо проверять. Поэтому и не надо было везти женщину в Москву. А этого глупый Ашот никак не понимает…
Плохо, конечно, получается. Но с пустыми руками к Гураму Ильичу никак нельзя появляться. Правда, женщина есть. Ничего не скажешь, хорошая женщина, Гураму Ильичу обязательно должна понравиться. Да и какой настоящий армянин не хочет пышное тело русской блондинки, а? Ну конечно, эту стерву надо бы как следует сначала отодрать, чтобы спесь с нее сбить, а потом уже подарить дяде Гураму. Пусть сам поиграет, а потом, как обычно, к общему делу приспособит. Под дядей Гурамом особо не попрыгаешь, много их уже было, гордых поначалу, и где теперь они все? То-то, послушные живут. И радость доставляют… Но как с Ашотиком быть? Вырастил братишку на собственную голову. Мужчиной стал себя, сопляк, считать, а всего-то и научился — мелких русских шлюх раком ставить…
А каков этот Вадим оказался? Ведь с самим Гурамом Ильичом разговор вел. Договорился. Все варианты сам ему подсказал. А вышло так, что под их прикрытием свое дело провернул и смылся. Куда исчез, дядя Гурам, конечно, узнает — не сегодня, так завтра. А когда узнает, наверняка придется бедному Вадиму в бетонную ванну ложиться, и хорошо, если уже покойником. Дядю Гурама не зря большим «авторитетом» называют, с ним такие штучки не проходят. На краю света найдет «кидалу». И поделом.
Вообще-то следовало бы, конечно, сначала с ним посоветоваться, прежде чем в квартиру лезть Но уж очень стыдно в глаза старшему земляку почти родственнику, смотреть Ведь прогонит, чего доброго, домой прогонит, а что сейчас в Ереване делать, где ни тепла ни хлеба ни работы хорошей. Кулак собственный сосать?