— Костя, а у меня есть версия, — скромно заметил Турецкий.
— Ну а как же! — восхитился Меркулов. — Конечно! Иначе ты не стал бы отвлекать своими дурацкими признаниями своего шефа от обеда и портить ему аппетит… Ты, кстати, не голоден? А то…
— Спасибо, все в порядке, сыт и… нос в табаке.
Женщины были выставлены из кухни в комнату, и за ними крепко затворена дверь.
Не упоминая имени Карины, Саша вкратце передал историю… одной, скажем так, дамы, некоторым образом пострадавшей от происков некоего «собирателя картин» Виталия Александровича Бая. Затем в темпе высказал предположения на сей счет и возможный свой ход в этом направлении. Не забыл упомянуть о вечернем посещении двора на Комсомольском проспекте, благотворительной поездке в Щелково и факте неудавшегося покушения на Ларису. И, подводя итоги, спросил, не поступало ли каких-либо новостей.
— О новостях ты мог узнать от дежурного по МУРу, которому Шурочка дала соответствующие указания, и не отрывать меня от принятия пищи. Я, как ты понял, сел за обеденный стол.
— Шеф, давайте я перезвоню? — любезно предложил Турецкий, вкладывая в свое предложение немалую долю сарказма.
— Еще чего! Мешать мне переваривать пищу? Дудки!.. Ты в форме?
— Надеюсь, вопрос стоит не о мундире? Я всегда в форме.
— Вот об этом и спрашиваю… Так. Дай подумать… Ты вообще-то когда собираешься быть дома?
— Сегодня.
— Растяжимо… Телефон Бая возьмешь в нашей справочной. Договаривайся и езжай один. Но будь максимально внимателен и осторожен. Считай эту поездку для себя первым знакомством, не больше. О деле этой женщины… Как ее зовут-то? Ты вроде сказал? Ах да, не знаешь… ну конечно. Об этом деле пока ни слова. Тебя интересует лишь цель посещения Богданова. Можешь высказать свои подозрения на его счет. Вероятно, Бай попытается утвердить тебя в них. Но возможен и иной вариант. Приглядись, если получится, к шоферу. Пока все. А вечером, ну, скажем, часам к восьми — ты успеешь, — тебе подвезут фотографии ваших вчерашних молодцов. Будет повод пешочком прогуляться в соседний дом и побеседовать со свидетелями. Прогулка хороша для крепкого и здорового сна. А приятелю своему скажи, что я к разрушителям домашнего очага отношусь резко отрицательно! — Костя вздохнул и закончил: — Впрочем, все это я сам уже говорил ему. И не однажды. И без пользы. Не возражайте, босяки!..
— Приятного аппетита, Костя! — успел крикнуть Турецкий, прежде чем раздались короткие гудки.
— Я всегда утверждал: мой шеф — великий человек! — сказал Саша, кладя трубку.
— На три аршина под нами видит, — кивнул Грязнов, слышавший весь разговор.
— Не только под нами, — усмехнулся Турецкий. — Однако добро дано.
Он снова снял трубку и позвонил в справочную прокуратуры и, представившись, попросил найти ему номера телефонов Бая: квартира в Москве и дача в Переделкине. В ожидании ответа взглянул на Грязнова:
— Давай еще раз все про твой четверг — и по часам.
Слушал внимательно. Но вдруг поднял указательный палец: стоп!
— Записываю, — и кивнул Славе.
Он повторил вслух номера телефонов, поблагодарил и положил трубку. Придвинул к себе клочок газеты с записанными телефонами и задумался.
— Аппарат-то у него наверняка с определителем номера. А твой сейчас высветится. Вычислить домашний адрес сумеет без труда. А нам это надо? Где у тебя ближайший автомат?
— Зачем же? Пойдем в машину, там… Ах да, она ведь у Володьки! Трубку ж мы ему оставили. В таком случае почему он до сих пор не позвонил? Поганый день это воскресенье! Терпеть не могу! — возмутился Грязнов. — Никогда никого не сыскать! — И вдруг хлопнул себя по лбу: — Никита! Я ж записал его координаты. Там же парни его и наверняка докладывали…
Грязнов ушел в коридор, к шкафу, где висела его верхняя одежда, чтобы пошарить в карманах.
Из комнаты выглянула, заслышав шаги, Нина.
— Ну, кончили наконец?
— Только начинаем, — хмыкнул Слава.
— Когда обед накрывать, мальчики?
— Вопрос, однако. Саня, ты как насчет супчику?
— Отвечу, когда дозвонюсь. Может, он откажется от свидания.
Сказал вот и задумался. Надо же мчаться в Переделкино. Он сегодня наверняка там. Что делать воскресным днем в жаркой московской квартире? А с другой стороны, как было бы хорошо, если бы он попросил перенести беседу на завтра! Не виноват, вашество! Так получилось, вашбродь! И — к Карине. До восьми еще много времени… Опять же вкусный обед… И рюмочка не помешает.
— Так где, ты говоришь, автомат?
— На углу, возле булочной! — крикнул из передней Слава. — Штаны не забудь надеть!
Простота! Они ведь все утро, не стесняясь, пребывали в трусах. Ну Славка-то понятно, он у себя дома. Но Турецкий…
А что? Проходя мимо зеркальной двери ванной, он остановился, напряг бицепсы и подумал, что живот еще картинно втягивать не надо: сухой, поджарый стоял товарищ следователь. Такую фигуру можно и не скрывать под одеждой. Подумал с некоторой похвальбой: нет, мы еще могём, мо-гём! Но штаны все-таки надеть нужно.
Каринка сидела как невеста на выданье. При полном параде и даже легком макияже, будто и не было бурной ноченьки — свежая, душистая, вся в ровном таком загаре. Поглядишь вот так, почешешь, подобно Косте, кончик носа, и враз пропадает всякое желание творить для человечества добрые и справедливые дела. И хочется быть таким отчаянным эгоистом!
Увидев, как он решительно полез в брюки, лишь вздохнула:
— Дела?
— Пока только позвонить. С улицы, — уточнил Саша. — Ну а там уж что Бог пошлет. Я быстро.
Турецкий сбежал по лестнице, пересек пыльный, заваленный обломками труб двор, перепрыгнул Через пару забытых, видимо еще в военные годы, траншей и выбрался к троллейбусной остановке. Автомат был занят. Звонила молодая и какая-то уж совсем ленивая пара длинноволоси-ков — он и она, похожие друг на друга как две капли воды.
Саша постоял рядом в ожидании. Те изредка слабо цедили в трубку какие-то слова. Саша покашлял. Никакого внимания.
— Отец, — неожиданно обратился к нему длинноволо-сик, — вон же еще аппарат! Или тебе именно этот нужен?
Саша едва не расхохотался: хорошо хоть пока еще отец, а не дед! А он — ишь ты! — перед зеркалом еще выпендривался! Саша подмигнул парню и перебежал через дорогу к свободной будке.
Закрыл за собой дверь и набрал на всякий случай московский номер Бая. После гудка, писка и звяканья раздался голос явно автоответчика, сообщившего, что хозяина нет дома, но он готов после контрольного гудка записать все, что необходимо передать.
Саша ничего не ответил и повесил трубку. Снова набрал номер, теперь уже дачный. Суховатый, но моложавый голос спросил, кого надо и кто звонит. Турецкий представился полным своим званием. Голос попросил подождать. И через полминуты, не больше, в трубке послышался низкий, бархатистый, очень приятный голос: