— Она могла знать предполагаемого убийцу.

— Значит, версия об ограблении у тебя тоже не проходит?

— Да какое там ограбление?! Чего у Лили брать-то?

— А если мы вычислили убийцу?

— Это ты Игната, что ли, имеешь в виду? — напрямую спросил Шилов, видно, и здесь был уже в курсе, но когда же успели донести ему?

— Ну-у… — Грязнов сделал вид, что медлит. — Возможно, и его.

— А что, вполне проходит и такая версия… Игнат не раз сидел. И садился главным образом в те времена, когда Толя осуществлял в крае милицейскую власть. Так что лиуно я бы не исключал, нет… Но я почти уверен, что сам Киреев к этому делу отношения не имеет.

— Почти, говоришь?

— Ну, не я же веду расследование. Вам виднее. Не хотелось бы просто, чтобы честного, в общем, человека со всякой грязью мешали. Видное лицо в городе, а славы такая молва не принесет. И пользы делу — тоже.

— Это кому не хотелось бы? — хитро ухмыльнулся Грязнов. — Ему или тебе?

— При чем тут я или он? Наш губернатор эту мысль буквально на каждом совещании высказывает… И его тоже понять можно. Срок кончается, что впереди — неизвестно. Как посмотрит на это дело президент — примерно представить можно, раз такую силу в край направил. Да чего я тебе объясняю?

— А тут у вас, я слышал, этот Семен Киреев был якобы соперником Шестерева на прошлых выборах, он-то как?

— Он не соперником был, я уверен, а просто удобной кандидатурой, чтоб формальность соблюсти.

— Вон как, гляди ты…

— Так они ж все — рука об руку, — похоже, разоткровенничался Шилов. — А если и спорили, то могли обойтись без убийц.

— Значит, полагаешь, что Москаленко с товарищами не убивали? Говорят же, что депутат был с Киреевым якобы в добрых отношениях.

— Вот видишь, тем более!

— А если это дело рук тех бандитов, которые во вневедомственной охране служат, а? Кто он, этот Медведев, по-твоему?

Такой новый поворот темы, видимо, озадачил генерала. Не ожидал он. Хотя и держался настороже, уж это опытному глазу Грязнова заметно было.

— Медведев? — задумчиво, явно оттягивая время, протянул Шилов. — Да как тебе сказать? Он из местных. В смысле коренной. Если желаешь, познакомлю.

— А зачем он мне? — небрежно ответил Гряз-нов. — Я думаю, вопросы ему Саня задавать будет, а я не хочу в это дело вмешиваться. Я ведь сказал тебе уже, что с бандитами из медведевской команды — и сбежавшими, и теми, что в СИЗО парятся, — вот с ними разговор будет суровый. Много материалов на них набралось, поглядим, как будут вертеться. Но это я между нами, сугубо по дружбе, ты понимаешь? — Грязнов уставился на Шилова немигающими глазами, что должно было продемонстрировать собеседнику особую степень доверия к нему.

— Конечно! — горячо заверил генерал и постарался незаметно взглянуть на собственные часы.

Торопится, подумал Грязнов, но решил спуску не давать и предложил посмотреть, что заказать на десерт. Может, дыньку. хорошую разрезать? И под коньячок расправиться с нею? Очень любил дыни Вячеслав Иванович. Ну, как мог после такого признания встать и бросить товарища в одиночестве генерал, сам вызвавшийся проявить сегодня подлинное казачье гостеприимство?

«Вот и посиди рядом, дорогой, — сказал себе Вячеслав Иванович, — пока я не устану… Да и поздно тебе уже звонить куда-то, предупреждать. А утром Саня даст вам всем прикурить, мало не покажется. И я со своей стороны тоже хорошенько постараюсь».

5

Шилов, вероятно, успел-таки предупредить полковника Медведева о том, что Генеральная прокуратура собирается проявить к нему пристальный интерес и что ему следует подготовиться к трудному разговору с Турецким.

Когда утром Александр Борисович позвонил начальнику отдела вневедомственной охраны и пригласил его подъехать к нему, в краевую прокуратуру, где по указанию Щукина оперативно-следственной группе были выделены два кабинета, Медведев выразил немедленное согласие прибыть, как если бы он только и ждал этого приглашения. Не было для него неожиданным и требование помощника генерального прокурора захватить с собой личные дела пятерых сотрудников отдела, двое из которых находились в федеральном розыске, а трое парились в следственном изоляторе. С последними уже начал работу Гряз-нов — с каждым, естественно, в отдельности. И Ту-редкий с Вячеславом договорились постоянно держать друг друга в курсе дел, как только появится что-нибудь новенькое.

Был Андрей Константинович довольно высоким, под сто восемьдесят, абсолютно лысым человеком с резкими чертами лица — глубокими провалами глазниц, крупным носом и раздвоенным квадратным подбородком, выдающимся вперед. И руки были под стать суровому выражению лица — грубые, покрытые темным волосом, и с тяжелыми короткопалыми ладонями. Турецкий привычно обратил внимание на его ногти — большие, широкие и плоские, какие, по наблюдениям еще со времен средневековья, обычно характерны для убийц и палачей. У него и речь была отрывистой, словно испорченной постоянной привычкой отдавать команды, и низкой по тону. Трудный, другими словами, характерец… Такой вину на себя брать не станет ни при каких обстоятельствах. Хотя и оправдываться тоже не захочет.

Действительно, а чем лично ему грозит голословное, по его убеждению, обвинение в том, что в его ведомстве обосновались бандиты и убийцы? Да ничем. Годов ему, видно, немало, генеральский чин явно не светит, а на пенсии он доживать свой век не захочет, всегда найдет удобную охранную службу. Да и связи имеет немалые — чего ж волноваться?

Однако беспокойство все же было заметно, как он его ни скрывал. Чего же Медведев все-таки боится? Скорее всего, его может всерьез заботить лишь единственный факт — это если арестованные подчиненные начнут на допросах валить основную вину на него, то есть попробуют выставить его впереди себя паровозом. Попытаются, другими словами, представить его если и не организатором преступлений, то одним из тех, кто передавал им указания убирать опасных свидетелей.

Может быть такое? Наверное, иначе чего бы ему волноваться?

Турецкий первым делом, не обращая никакого внимания на полковника, стал пролистывать личные дела. Медведев мрачнел, ибо ситуация выставляла его как бы в роли курьера, которую, кстати, мог выполнить любой из сотрудников его отдела. Так с какой же целью вызвал его первый помощник генпрокурора? Всерьез допрашивать или таким вот образом просто мотать ему нервы?

В личных делах Алымова и Барышникова — об этом уже знал Александр Борисович со слов Владилена Старкова — находились заявления охранников с просьбой предоставить им внеочередные отпуска по семейным обстоятельствам. У обоих — одинаковая формулировка. Но если у Барышникова в самом деле имелась семья — жена и семилетний сын, то Алымов был холост. И на это немедленно обратил внимание Турецкий, но словно бы походя, как на незначительную нестыковку.

Полковник, не поднимая глаз, начал нудным голосом объяснять, что Сергей собирался жениться, возможно, хотел отдохнуть вместе с невестой, но вот кто она — этого полковник не знал. А что охранники вместе уехали, так это их законное право, может, у обоих дела какие-нибудь в Испании объявились.