Случается иногда такое, что при первоначальном осмотре следователи и оперативники не слишком внимательно проверяют карманы одежды жертвы. Такое бывает обычно при осмотре вещей, которые хоть и принадлежали потерпевшему, но не были на нем надеты в момент преступления. Они воспринимаются вроде бы второстепенными и осматриваются формально, без должного внимания. Подобное произошло и на этот раз. Перед гибелью на Калачеве были легкие брюки и тенниска, поверх которых был наброшен халат. В шкафу гостиничного номера остались висеть деловые костюмы президента РОК, в том числе и серый летний пиджак Владислава. Его-то и не обыскали с достаточной тщательностью те сотрудники сочинского уголовного розыска, что проводили осмотр места преступления.
А теперь Турецкий с удивлением выудил из глубины нагрудного кармана калачевского пиджака и осторожно развернул сложенный вдвое небольшой листик из дешевого блокнота, который ранее остался незамеченным.
«Слава! Срок тебе обеспечен. Если все сделаешь, как договорились. Жди гостей. Твой Вадим».
«Вот вам, господа следователи, второй занятный ребус, — призадумался Александр Борисович. — „Срок обеспечен“. Уголовщина какая-то. Угрожали ему? Тюрьмой? Не слишком вяжется с уровнем этого спортивного функционера. Чтобы такого посадить, надо самому быть очень большой шишкой. Да и вряд ли солидные дяди, занятые такими крутыми делами, друг другу подобные письма шлют, словно гимназистки влюбленные. Или шлют? Для пущего эффекта? А он испугался и выбросился?.. Ладно, поживем — увидим», — ободрил сам себя Турецкий, оформляя протокол изъятия этого вещественного доказательства.
Более ничего существенного обнаружено не было, и Александр Борисович с Вчеславом Ивановичем заторопились.
К шести вечера им нужно было быть в Шереметьево-1, чтобы уже в девять ступить на бетон Адлера. А до этого необходимо было собрать всю группу, еще раз обсудить поставленную задачу, примерно очертить круг обязанностей. Хорошо, что все они были неоднократно проверены, и лишних слов им говорить не нужно. И между собой тоже знакомы давным-давно.
В Сочи с Турецким и Грязновым летели еще четыре человека: сотрудники Грязнова, старшие оперуполномоченные Владимир Яковлев и Галина Романова, а из следователей прокуратуры Александр Борисович взял с собой Владимира Поремского и Рюрика Елагина. Коллектив подобрался достойный.
И еще в одно местечко нужно было Турецкому заскочить непременно. В прошлый раз в деле хостинской преступной группировки здорово им помог старый уголовный авторитет по кличке Шушар, много лет как отошедший от криминальных дел. Но без его предупреждения в свое время вряд ли это нынешнее, Сочинское дело, вел бы теперь Турецкий, поскольку уже давно был бы со всеми почестями похоронен. А выход на Шушара имелся только у лучшего работника детективного агентства «Глория» Алексея Петровича Кротова.
Здесь возникала, правда, некоторая этическая проблема.
Агент всегда лицо зависимое — это аксиома. Но любой из уважающих себя следователей или оперативников старается не обижать и уж тем более не унижать своих подневольных, в общем-то, помощников, зная, чем грозит им в конечном счете тайная связь с «ментовкой», если о ней узнают преступники. На этот риск люди шли не от хорошей жизни. И не из-за смешных гонораров, время от времени выплачиваемых им органами. Часто им важна была только поддержка, необходимая помощь, на которую они всегда могли рассчитывать в трудную для себя минуту. И оперативники обычно берегли полезных агентов пуще зеницы ока. Отмазывали в самых щекотливых ситуациях. И уж никогда не «раздавали» их направо и налево даже по служебной необходимости.
Хотя Шушар и не был агентом в строгом понимании этого термина, но Крот вряд ли обрадуется предложению Турецкого «сдать контакт». Впрочем, сам Александр Борисович тоже не собирался давить. Захочет Петрович — так хоть адресок даст. А там уже как у самого Турецкого выйдет. А не захочет — так ведь можно Дениску Грязнова попросить, чтобы сварганил своему работнику командировочку в Сочи. А там уж пусть работник сам со своими кадрами разбирается. Ну а если Дениска кочевряжиться начнет, пусть Вячеслав нажмет на директора детективного агентства, дядя он, в конце концов, или не дядя?..
1
Михаил Красин проснулся по обыкновению рано. Выбрался из постели, стараясь не разбудить жену. Прошлепал босиком на кухню, заварил в старинной медной джезве крепкий кофе, к которому пристрастился в последний год. Раньше-то он просто не позволял себе этого напитка — с молодости тренеры учили сердце беречь. Да и не особенно любил. Так часто бывает: люди не слишком любят то, чего не могут себе позволить. Этим они спасают свою психику от лишних соблазнов и выматывающей душу зависти. А теперь вот, когда с активным спортом покончено, если утром Красин не выпьет горького, скрипящего на зубах напитка, квелым весь день ходит. За год крупным специалистом в заваривании заморского питья стал министр.
Поставил джезву на огонь, дождался появления аппетитной светло-коричневой пенки, вылил в чашку и стал тянуть с наслаждением, обжигаясь. Потом собрался, пытаясь не слишком шуметь, взглянул перед выходом в огромное зеркало в прихожей — американская привычка: выходя из дому ты обязан выглядеть безупречно — и тихонько затворил за собой входную дверь.
Он не стал вызывать служебную машину раньше начала рабочего дня водителя. И свою из гаража забирать тоже не стал. Спустился в переполненное утреннее метро и покатил до «Курской», радуясь тому, что хотя бы раз в год может позволить себе «пешеходную» прогулку — инкогнито. Он отвык от московского метро, вообще отвык от этого странного суетливого подземного города, и никак не мог привыкнуть снова. Но в нем уже то было хорошо, что только в городской толпе Михаил и не был на виду. Его и вправду практически не узнавали, хотя лицо Красина было известно всей стране — ведь как-никак один из самых заслуженных спортсменов в прошлом. Любой узнал бы его, только мелькни он в телевизоре или выйди на сцену. Но в подземке «сонные человеки» не глядели по сторонам и ни на кого не обращали внимания. Они либо были обращены внутрь себя, либо вообще досматривали последние сны на ходу.
Несколько наблюдательных мужчин удивленно оглянулись, но, похоже, просто не поверили, что это он. Вероятно, решили, что обознались.
Отделившись от спешащей на вокзал толпы с чемоданами и авоськами, глава российского спорта свернул в Сусальный Нижний переулок, выводящий на Казакова, где с незапамятных времен размещались советы, комитеты, бюро и многочисленные агентства по спорту. Теперь там обосновалось его министерство. Он уже второй год пробивает переезд в новое здание на Тушинском аэродроме, но строительство там все никак не могут закончить. Как, впрочем, и все в этой стране. Где вечно «революция продолжается», и есть у нее только начало…
Вышколенный охранник, завидя босса, умело «поймал» брови, удивленно поползшие было вверх. Вытянулся во фрунт, не говоря ни слова. Затем почтительно сделал шаг в сторону и пропустил «хозяина»: раз тот решил появиться в шесть утра — значит, нужно…
Визитеры появились к десяти. Два записавшихся на прием руководителя крупной строительной корпорации, возводящей спортивные объекты в Краснодарском крае, вошли в кабинет министра физического развития нации один за другим, и Красин невольно улыбнулся: очень живописной была эта пара.