— Тяпнем, — покорно кивнул его шеф, перебираясь в кресло возле низкого журнального столика, на котором Саша и организовал, помимо выпивки, скромную закуску из каких-то чипсов и лимона.

— Прозит! — рассеянно произнес Турецкий, и, посмотрев на него, Константин Дмитриевич понял, что мысли Саши сейчас витают далеко и от его кабинета, и даже от начальства. И он знал, где именно они крутятся, ничуть не сомневаясь, что верная и преданная Ирина Генриховна вряд ли увидит своего мужа дома раньше, чем на рассвете. Что ж, конечно, он мог бы вмешаться в ситуацию… Если бы от этого была хоть какая-то реальная польза. Но его подчиненный и друг все равно поступит по-своему, кто бы и что ему ни говорил.

Константин Дмитриевич Меркулов вздохнул, поднялся с кресла и устало потянулся.

— Ладно, Саня, — сказал он. — Давай-ка и мы по коням… А то мой водитель, ожидаючи меня, наверняка уже третий сон видит!

Примерно через полчаса синий «опель» Александра Борисовича Турецкого, послушно мчавшийся в сторону Проспекта Мира, выехал на кольцо, затем нырнул в один из переулков и спустя еще минут пять затормозил у центрального входа в институт Склифосовского.

Время близилось уже к четырем часам утра, когда, преодолев с помощью своего удостоверения все препоны, выстраиваемые на его пути дежурным врачом в нужном ему отделении, Саша подходил к палате, в которую после операции по извлечению пули поместили Валерия.

Прежде чем войти туда, Турецкий слегка приоткрыл дверь и заглянул в образовавшуюся щелку. Лишь после этого, усмехнувшись, вошел, уже не таясь…

При его появлении Галочка Романова, сидевшая спиной к двери возле кровати Померанцева, вскочила, во второй раз за эту ночь уронив от неожиданности стул… И на сей раз вспыхнув до ушей при виде Александра Борисовича.

— Ой… — пробормотала она и тут же уставилась в пол.

Зато Валерий, до этого лежавший на кровати с видом смертельно раненого бойца, тут же попытался приподняться… Увы, какой бы легкой ни была его рана и операция по извлечению пули, наркоз уже явно начал отходить, и Померанцев помимо воли охнул.

— Так тебе и надо! — с порога произнес жестокосердный Турецкий. — Герой хренов…

— Александр Борисович, ну зачем вы так? — жалобно пролепетала Галочка. — У него же операция была, температура повышенная, я только что мерила…

— А ты помолчи! — с нарочитой суровостью произнес Саша. — Температура у него… Ничего, может, в следующий раз не посмеет ослушаться приказа вышестоящего лица!.. Сейчас мы этого израненного враз от температуры вылечим… Ну-ка, капитан Романова, марш на стрему!..

— К-куда?.. — Галочкины и без того огромные глаза стали напоминать блюдца.

— На стрему… Ну и молодежь пошла — обычных слов не понимает… Покарауль с той стороны двери, если какой медик — особенно такой, в шапочке и очочках кругленьких, — появится, свистнешь… Теперь поняла?

И на глазах потрясенной Гали Романовой грозный Александр Борисович жестом фокусника извлек откуда-то маленькую фляжку коньяка…

Эпилог

Ресторан «Александр Сергеевич» считался одним из самых дорогих, элитных в Москве. Посетителей здесь баловали русской кухней, но если кому-то из клиентов вдруг хотелось завершить трапезу, скажем, шашлычком, не являющимся, как известно, ее исконным блюдом, что ж… И это тоже было вполне возможно.

Александр Борисович, бывавший в этом заведении не более двух раз, с любопытством огляделся по сторонам, изучая непритязательную на первый взгляд, но солидную и уж точно весьма дорогую обстановку, прежде чем открыть оплетенную настоящей кожей с золотым тиснением книжечку меню. Слегка склонившийся в почтительной позе официант терпеливо ждал, когда он это сделает.

Полковник Анисимов, пригласивший Турецкого в «Александра Сергеевича», видимо, бывал тут не раз и не два, и свой заказ надиктовал официанту сразу, не заглядывая в меню.

— Возьмите, как и я, на второе свиные отбивные, — посоветовал он. — Они у них тут отличные…

— Знаете, — отозвался Саша, — а я, пожалуй, поступлю и того проще: повторю ваш заказ целиком и полностью… Моим вкусам он нисколько не противоречит!

Дождавшись, когда, водрузив перед ними бокалы со здешним аперитивом, официант удалится, Турецкий вопросительно посмотрел на своего собеседника.

С того момента, как был арестован Непотопляемый, прошло уже десять дней. Следствие развивалось в обычном режиме, в группе, возглавляемой Александром Борисовичем на паритетных началах с полковником Анисимовым, никаких особых противоречий не наблюдалось. Несомненной победой можно было считать, что пару дней назад, после очной ставки с Шахминым, а затем и с Марусиным, и бывший начальник таможни «Казимовская», и его бывший зам начали наконец более-менее сотрудничать со следствием, хотя и крайне неохотно.

Допросы Турецкий и Анисимов вели по очереди, буквально каждую деталь из подозреваемых приходилось тянуть клещами, но убийство Познеева было уже фактически доказано: первым под давлением улик и свидетельских показаний сдался Виктор Зеленин-Собко, соответственно сдав и своего хозяина по кличке Непотопляемый, которая в данной ситуации уже звучала как насмешка.

По-прежнему никаких показаний, равно как и улик, не было против Катка: Шахмин за своего дружка, едва не отправившего его на тот свет (в чем ни Турецкий, ни Анисимов не сомневались), стоял намертво.

Оба следователя ощущали, вероятно, в равной мере усталость, но, как с грустью отметил Александр Борисович, Анисимов по молодости лет переносил ее гораздо легче.

Приглашение им Турецкого в «Александра Сергеевича» явилось посреди рабочих будней полной неожиданностью для Саши, размышлявшего в данный момент, по какой такой-сякой засекреченной надобности тот организовал им столь шикарные условия для внеслужебного разговора… Последнее, что Турецкий мог предположить, — полковник пригласил его в ресторан «просто так», от щедроты душевной…

— Ну что, Михаил Иванович, — произнес Саша, слегка пригубив горьковатый аперитив. — Мы с вами вчера не виделись. Есть какие-то зацепки по Катку?..

— Ни единой, — слегка поморщился Анисимов. — Неужели вы полагаете, что я бы это от вас утаил?

— А как насчет того, что все-таки утаиваете? — усмехнулся Турецкий. И поймав недоуменный взгляд полковника, пояснил: — Я имею в виду, поймали вы своего «крота»?..

Вопреки ожиданиям, Михаил не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Да какой он крот… — махнул полковник рукой и неожиданно зло скрипнул зубами. — Моя бы воля, я б его…

Он не договорил и отхлебнул из своего бокала. Турецкий пристально посмотрел на коллегу и развивать тему дальше не стал: и так все было ясно… Судя по всему, человек, сливавший информацию бандитам, на вычисление которого Анисимов — не говоря о его коллегах из СБ — потратил немало сил, отделался легким испугом… Что-нибудь вроде «превышение служебных обязанностей»? Оставалось лишь надеяться, что из органов он все-таки вылетел…