— Вон, видите? — он сунул пистолет под нос участковому. — Показываю: нарезка под девятимиллиметровые боевые патроны. Нехорошо, однако. Получается, вооруженных преступников укрываете?
Красное лицо участкового теперь багровело на глазах, уже дойдя до свекольных тонов. Хорош, пожалуй, подумал Павел. Еще кондрашка хватит.
— А теперь попрошу всех пройти в гостиную… — Павел сделал приглашающий жест в комнату. — И сразу к столу.
Там он пристально оглядел всех, потом медленно и аккуратно разорвал бумаги и сложил их на пол. Щелкнул зажигалкой и поджег обрывки.
Тонька снова охнула, но на этот раз промолчала.
— Благодетель, — негромко сказал старший из «однояйцевых». — Все бумаги все равно восстановят. А ты, сука, теперь у меня сядешь…
— Что ты сказал? — Павел наклонился к нему, потом неожиданно сгреб его за ворот, рывком поднял на ноги и нанес удар кулаком под дых.
— Запомни, урод… — он снова наклонился к нему, стонущему и согнувшемуся пополам. — Если только они… — он указал на стариков. — Скажут мне, нет, только намекнут, что ты со своим братцем здесь близко появлялись… Да я вас урою в момент, сук позорных, в твоем гребаном Егорьевске, поскольку адрес ваш теперь знаю! Вот где увижу, там и урою! Ты меня понял? А ну, повтори!
Он рванул его за руку, резко заломив назад. Тот мучительно скривился, покрывшись потом.
— Че повторять-то?..
— Если только здесь объявитесь…
— Не объявимся…
Он снова сел за стол, стал потирать руку.
— И в своем гребаном Егорьевске вы от меня не спрячетесь… — сказал Павел. — А ну, руки на стол! — вдруг выкрикнул он и ударил кулаком по столу, так что все вздрогнули.
Братья, переглянувшись, нехотя положили руки на стол, а на пол грохнулось что-то тяжелое и младший невольно нагнулся, вернее, дернулся, чтобы поднять.
— Подними! — приказал ему Павел и потянул в его сторону руку.
Тот медленно поднял небольшой пистолет, держа его за ствол, и, не поднимая глаз, передал его Павлу.
— Пиши протокол, лейтенант! — сказал Павел в полной тишине. — И сними показания со свидетелей, — он указал на стариков и «жэковку». — Может, скажешь, без бланков сюда пришел, дома забыл?
— Ладно. Только ты, это… не очень тут командуй, — негромко сказал участковый, роясь в своем кейсе. — Видали таких. Сам-то кто такой, чтоб на меня орать? А? То-то… Давайте сюда их паспорта… — сказал он, достав, наконец, бланк протокола, шариковую ручку, разложил на столе, сдвинув в сторону грязные тарелки и пустые бутылки. — Вот ты их защищаешь, алкоголиков этих… А у меня на них жалобы и заявления от соседей!
— Не на твои пьем! — сказала Тонька. Старик толкнул ее в бок, она в ответ оттолкнула его локтем.
— И свой паспорт сюда давай тоже… — сказал участковый Павлу. — Или у тебя их несколько?
— Сколько есть, все мои, — усмехнулся Павел. — Твои, отец, здесь не пляшут. Спасибо мне должен сказать, раз я обезоружил вооруженных преступников… Ты пиши, пиши, не отвлекайся. Про пистолеты, про ножи… А вы, ребята, сейчас будете писать диктант, — сказал он братьям. — И без орфографических ошибок.
— А о чем писать? — они недоуменно подняли на него глаза.
— Заявление. От такого-то и такого-то, проживающих в Егорьевске, адрес, телефон, дата.
Он диктовал им минут десять. Братья, потея и переглядываясь, написали заявления об отказе от квартирного обмена с гражданином Серегиным Петром Григорьевичем. И что никаких претензий, включая финансовые, они к нему не имеют.
— Подписывай… — сказал Павел участковому. — Теперь ты, — он навел палец на «жэковку». — Быстро!
— Так эта твоя бумажка слова доброго не стоит… — усмехнулся участковый, который окончательно пришел в себя. — Написано под давлением, с принуждением и применением угрозы. А это статья сто семьдесят девятая УК, если не забыл.
— Теперь ты меня слушай… — сказал Павел участковому. — Эта бумага весит больше, чем ты думаешь. И будет действовать, пока я жив. Но если они, — он снова указал на стариков, — только заикнутся, что их опять обижают… Любого из-под земли достану!
— Ладно, тут не очень… — нахмурился участковый. — Значит, договоримся так. Я сам кое-что не знал, хотя и догадывался… — он недовольно перевел взгляд на даму из жека. — Теперь ты меня слушай. Их больше никто не тронет, — он кивнул в сторону стариков. — И жить они будут здесь. А тебе я даю пять минут… — он взглянул на Павла, потом на часы. — И чтобы за это время ты исчез с моего участка. Будто тебя здесь и не было. Кто ты, откуда взялся, я про это пять минут ничего не знаю и знать не желаю. Но если увижу тебя еще раз, сразу заинтересуюсь, кто ты и откуда… А вы?.. — он повел взглядом в сторону братьев. — У меня к вам такое же условие. Чтоб духу вашего не было! Ну а с тобой, Татьяна, мы отдельно поговорим… — строго сказал он «жэковке», и та поспешно кивнула.
Ну и куда я теперь, подумал Павел, выйдя из дома. Так и будем прятаться по чердакам и подвалам? Пока не завшивею вместе с бомжами или загнусь от туберкулеза… Нет, уж лучше пуля от того же Трофима, которому не терпится на мое место. Слишком даже не терпится. И нужно как следует подумать, как это можно наверняка использовать…
Он набрал номер на сотовом.
— Лида, это я, — сказал он.
— Ты? — изумилась она. — Пашенька, родной… Я уже не знала, что думать! Тебя тут уже спрашивали всякие люди, и в дверь звонили, и за квартирой, сколько раз видела, следят!
— Ты точно это знаешь, что следят?
— Да, Паша, и в доме у меня чего-то искали. Когда я на работу уходила. Сколько раз такое было, а я дверь никому не открывала и отвечала, как ты меня учил.
— Понятно. Скоро я к тебе переберусь…
— Они ж тебя ищут, Паша… — заплакала она. — Лучше уедем к моей маме.
— Надоело, знаешь, от всех прятаться. Думаешь, они еще не знают, где у тебя родители живут, если меня ищут? Они могут все… Кто-нибудь мне звонил?
— Не-ет…
— А Доронин Слава разве не спрашивал?
— Паша… Если ты про своего друга, который прежде про тебя спрашивал…
Она запнулась.
— Ну что, что случилось? — спросил он.
— Убили его в тюрьме, — вздохнула она. — По телевизору показывали. Мол, известный рецидивист, который дважды бежал от милиционеров и убил какого-то капитана… Забыла, как его… застрелили его в тюремном дворе, во время прогулки, что ли…
Он говорил с ней еще минут пятнадцать, прикидывая: теперь-то они должны запеленговать мой сотовый. Раз у них аппаратура позволяет…
Авдей Карлович и Гена прилетели из Франкфурта утром. В аэропорту их ждали Джемал и Кощей на «мерседесе».
Некоторое время они молча ехали по Ленинградскому, потом свернули на кольцевую.