И Сема–Поинт понял, что ему обязательно нужно еще раз пообщаться с этим Меченым. Для чего? Чтобы разобраться и только после этого принять нужное, правильное решение. Сейчас Сема–Поинт понял, что господин Случай не зря столкнул его с Меченым, который узнал в нем какого‑то Бешеного. Вполне возможно, что это какой‑то знак для него, но какой?
Размышляя над всем этим, Сема–Поинт, при всем кажущемся безразличии к коллегам по несчастью, внимательно следил за своими соседями по камере в щель между простынями. От его внимания не ускользнул тот факт, что один из старожилов камеры, парень лет тридцати, по прозвищу Мишка Косой, по пьяни ограбивший небольшой магазинчик, едва Сема–Поинт отошел от дверей, тут же бросился к кормушке и принялся о чем‑то расспрашивать дежурного прапорщика, во всю жестикулируя руками.
Разговор был настолько тихим, что услышать что‑либо было невозможно. Тем не менее Сема-Поинт сразу понял, что Мишка Косой пытал вертухая о нем самом. Это подтвердилось и дальнейшими действиями Мишки Косого. Когда кормушка захлопнулась, а Мишка Косой, тоже ожидающий этапа и осужденный за то ограбление на восемь лет строгого режима, сразу собрал вокруг себя троих членов своей «семьи» и что‑то быстро начал им рассказывать, нет–нет, да и бросая взгляды в сторону шконки Семы–Поинта.
Автор поясняет, что «семья» в местах лишения свободы — это несколько человек, сблизившихся по духу и мировоззрению, и сплотившиеся в единый коллектив уважающих друг друга. Все вопросы в такой «семье» решаются коллегиально, но имеется и свой вожак, то есть старшой, к мнению которого, как правило, прислушиваются остальные.
Члены «семьи», в любой ситуации, поддерживают друг друга, встают на защиту интересов каждого, даже с помощью физической силы, поровну делятся между собой всем, что покупают в тюремном магазине или получают в «дачках», присылаемых родственниками.
Именно в таком сплоченном коллективе гораздо проще выжить за колючей проволокой. Одиночке выжить много труднее, особенно если такой одиночка не обладает даром дипломатии и не способен обходить острые углы в экстремально–опасных ситуациях.
Бывали случаи, хотя и редкие, когда такая «семья» успешно противостояла даже признанным тюремным Авторитетам.
Сема–Поинт с интересом наблюдал за их незапланированным собранием.
Парни слушали Мишку Косого внимательно, согласно кивая головами. Когда тот закончил свой рассказ и о чем‑то спросил их, они дружно закивали в знак согласия. После этого Мишка Косой подошел к оконной решетке и прошуршал там, среди пакетов со съестными припасами их «семьи». Отобрав несколько наименований, он все тщательно завернул в газету, затем подошел к шконке Семы- Поинта.
Остальные сидельцы камеры с любопытством наблюдали за ним.
— Земляк, можно с тобой пообщаться? — тихо спросил Мишка Косой, обращаясь к закрытой простыне.
— О чем? — поинтересовался Сема–Поинт, не высовываясь наружу. — Совет нужен, что ли?
— Да нет, земляк, просто наша «семья» решила угостить тебя из полученной накануне дачки, — чуть смущаясь, ответил Мишка Косой.
— В честь чего это вы так решили? — Сема- Поинт притворился, что не понимает его.
— Ни в честь чего‑то особенного, а просто так, как говорится, уважения для… — пожал тот плечами.
Чуть помедлив, словно раздумывая, Сема–Поинт приподнял простыню, и Мишка Косой вежливо положил перед ним бумажный пакет.
— Вот угостись от нашего стола, чем Бог послал, — сказал он и вопросительно взглянул на него.
Не говоря ни слова, Сема–Поинт развернул сверток и увидел там кусок копченой колбасы, сырок «Дружба», добрый ломоть дефицитного в местах лишения свободы белого хлеба, луковицу и пару ноготков чеснока: настоящий деликатес в тюрьме из‑за постоянной нехватки витаминов.
— Хорошо, — коротко ответил Сема–Поинт, давая этим понять, что подарок им принят, после чего опустил назад простыню и скрылся за ней.
Мишка Косой довольно хмыкнул и тут же вернулся к своим приятелям.
Автор хочет пояснить: это подношение не было формальным: каждый из этих продуктов особо ценится за колючей проволокой, а одним ноготочком чеснока вполне можно было пару дней натирать корочку хлеба всем четверым, хотя бы немного скрашивая безвкусную тюремную баланду «вольным запахом». В любом случае Сема–Поинт оценил это подношение, хотя и сразу понял, что оно напрямую связано с тем, что ему была оказана честь встретиться с самим Смотрящим. Дежурный прапорщик во всех красках расписал эту встречу и то, что Смотрящий его встретил не только со всеми почестями, но и то, что никаких репрессивных последствий для строптивого новичка с его стороны не последовало, Рассказал даже то, что Смотрящий выпивал с ним коньяк.
В этом Сема–Поинт не ошибся, но он не знал, что неожиданная встреча с Костей Меченым в тюремном коридоре не прошла незамеченной, и прапорщик Федор, который водил Сему–Пойнта к Сереге Младому, тут же поспешил к Смотрящему, чтобы все рассказать.
Осторожно постучав в дверь, прапорщик приоткрыл кормушку.
— Чего тебе, Федор? — недружелюбно спросил Смотрящий: он очень не любил, когда его беспокоили по пустякам.
— Информация есть, — многозначительно ответил тот.
— Сколько стоит твоя информация? — с усмешкой бросил Серега Младой.
Сам решишь, сколько, — хитро прищурился Федор.
Однажды он уже обжегся на своей жадности: запросил больше, чем нужно, и в результате ничего не получил.
— Ладно, не обижу: говори! — заверил Серега Младой, даже в голосе не выказывая своей заинтересованности.
— После того как я повел твоего гостя назад в камеру, нам на пути встретился один зэк, который утверждал, что знает Сему–Поинта…
Слова прапорщика заставили чуть напрячься Смотрящего: на ловца, как говорится, и зверь бежит. Чуть подумав, он, как можно безразличнее, пожал плечами, словно взвешивая: нужна ли ему эта информация.
— И что тебя насторожило? Ну, знает и знает: в чем тут фишка? — недоуменно спросил он.
— А фишка в том, что он‑то его узнал, а тот — в полный отказ пошел!
— Кто тот? Кто он? — раздраженно оборвал его, Серега Младой.
— Того, кто узнал Сему–Поинта, кличут Костей Меченым, и он, когда столкнулся с ним, стал говорить про то, как они сидели вместе, а Сема–Поинт ему на это и говорит: обознался ты, мол, земляк, я по первой ходке иду… — взахлеб рассказывал Федор.
— И что еще?
Прапорщик вдруг хлопнул себя ладонью по лбу:
— Да, вот еще что: Костя Меченый называл его Бешеным!
— Ты уверен? — нахмурился Смотрящий: показалось, что ему уже ранее приходилось слышать это прозвище.
— Гадом буду! — перекрестился прапорщик. — Бешеным он его называл, это точно!