Критский вызвал его в свой охотничий домик, который был отстроен совсем недавно в глухом районе, километрах в ста от Шатуры. Домик пах свежим деревом, в нем почти не было мебели, но теперь это было уже и неважно.
Ты надо мной издеваешься? — взревел Критский. Глаза его выкатились из
орбит, лицо покраснело от ярости и от полулитра выпитой водки. — Я и так знаю, что надо исчезнуть! Я тебе плачу за то, чтобы ты мне говорил не что надо делать, а как надо делать!
Понимаю, понимаю, — засуетился Аркадий. Он прекрасно знал, что его голова
полетит вместе с головой Критского. И поэтому держался за своего шефа до последнего. — На этот случай я давно разработал несколько вариантов.
Учти, через границу мы едва ли прорвемся, — торопливо заметил Критский.
Аркадий тонко улыбнулся.
Нам нет причины рваться к границе. Да и как? Затеять возню с париками,
накладными бородами? Это все — дешевый театр. Нас возьмут, едва мы покинем стены этого дома. Нет, я предлагаю совершенно другое.
Предложение Аркадия поначалу ошеломило Критского. Но Аркадий был очень убедителен.
Я предлагаю вам совершенно беспроигрышный вариант. Судите сами: где вас
будут ждать, когда станет ясно, что вы исчезли?
Ну, оповестят пункты пограничного контроля… — начал Критский.
Но Аркадий бесцеремонно прервал его:
Вы абсолютно правы. Все будут уверены, что вы рветесь за границу. На самом
деле, мы поступим иначе. Вы скроетесь здесь, в России.
— Да меня здесь каждая собака знает!
Значит, надо искать такую свору собак, которая вас не знает и среди которых вы
будете в безопасности.
И ты знаешь такую свору?
Знаю.
И Аркадий поведал ошеломленному Критскому свой необыкновенный план.
Да, ну и голова у тебя, Аркадий! — восхитился Критский, похлопывая по плечу
верного помощника. Затем лицо его посерьезнело. — Но что нам делать сейчас? Как выбраться отсюда? Ты видел, что творится вокруг нашего домика?
Критский встал, подошел к окну, осторожно отодвинул штору и выглянул. Затем поманил Аркадия пальцем. Аркадий подошел и тоже выглянул. Там, на дороге, стояли два автомобиля. Неподалеку прохаживалась парочка людей. Вот они остановились, и в руках у одного из них что‑то блеснуло.
Критский оттолкнул Аркадия и задернул штору.
В бинокль меня разглядывают, как в театре, — сплюнул Критский на новый
деревянный пол, покрытый сверкающим лаком. — Я себя чувствую так, словно меня раздели и выпустили на площадь.
Поступим просто, — предложил мудрый Аркадий — Скажите, босс, насколько
вы дорожите своей охраной? И, кстати, сколько их здесь?
В доме четыре лба плюс водитель, — сообщил Критский. — И мне на всех на
них наплевать, если тебе это интересно. Думаю, им на меня тоже наплевать. Наверняка они уже подумывают о том, чтобы сменить хозяина.
Пока они окончательно не решили вас бросить, босс, надо бы ими
воспользоваться, — промолвил Аркадий. И рассказал, что надо сделать.
Выслушав Аркадия, Критский снова восхитился его умственными способностями. Потрепал по волосам, как верного пса, и промолвил:
Страшный ты человек, Аркашка… Только учти: я — еще страшнее. Предашь —
так я на том свете возьму отпуск и приду за тобой, на землю.
Не сомневаюсь в этом, босс, — дрожа пробормотал Аркадий.
Через полчаса Критский объявил собранным по тревоге охранникам, что собирается отправить в Москву, на свою квартиру, кое–какие ценности, которые находились в домике. Он указал на большой деревянный ящик и пару дорогих кожаных чемоданов. При этом Критский намекнул телохранителям, что вещи очень ценные и беречь их надо, как собственную жизнь. Сообщил также, что в Москву отправятся водитель и трое телохранителей. В домике останется один. А утром Критский ждет всех обратно.
Аркадий все правильно рассчитал. Он знал особенности человеческой натуры, особенно такую мерзкую сторону, как алчность. Запихивая груз в багажник, охранники договорились, что назад возвращаться не будут. На кой хрен сдался им этот идущий на дно Критский? Еще, чего доброго, опера вместе с ним загребут! Поэтому, решила охрана, как доберемся до Москвы, «раздербаним» добро Критского — и в стороны.
Но, как всегда бывает в таких случаях, вмешался фактор внезапности.
Машина с охранниками и «кладом» Критского миновала пост службы наружного наблюдения ФСБ вполне благополучно. Сотрудники органов увидели, что Критского в машине нет. К тому же сам Критский, словно специально (а это действительно было сделано специально!), выбрался из охотничьего домика и демонстративно прогуливался на газоне под окнами, посвистывая и с беззаботным видом пиная камешки носком ботинка.
И тут у водителя сдали нервы. Он дал по газам, и машина заскакала по неровностям проселочной дороги.
Эфэсбэшники оставили у домика одного человека, а сами попрыгали в машины и бросились вслед за тачкой Критского, Начавшаяся погоня так же быстро и закончилась. Охранники Критского, понимая, что им есть, что терять, открыли бешеную пальбу из пистолетов по преследователям. Это был шаг одновременно отважный и крайне глупый, потому что преследователи тут же остановились и вызвали вертолет. Затем продолжили преследование на порядочном расстоянии.
Вертолет нагнал машину Критского около железнодорожного переезда именно в тот момент, когда там опустили шлагбаум. Не снижая скорости, водитель снес шлагбаум и тут же застрял на путях: два ската были пробиты автоматными очередями, выпущенными с вертолета.
Из домика путевого обходчика выскочила женщина. Отчаянно размахивая руками, она сначала помчалась к машине, но затем остановилась и бросилась обратно. К застрявшему автомобилю, истерично воя сиреной, стремительно приближался грузовой состав.
Водитель и пассажиры отчаянно пытались справиться с заклинившимися дверями. Попытка выбить пуленепробиваемые стекла не удалась. Последнее, что они видели в своей жизни, это была громадная металлическая решетка локомотива, которая смяла машину, как лист бумаги. Локомотив затормозил, но все равно протащил машину по путям еще метров триста.
Когда сотрудники органов, разгоряченные погоней, вернулись обратно, они обнаружили, что в домике все было тихо и спокойно. Тут‑то они увидели, почему их коллега не выходил на связь, хотя его неоднократно пытались вызвать по рации.
Он лежал мертвым на дорожке около дома. Можно было предположить: что‑то привлекло его внимание и он приблизился к крыльцу, где и был поражен пулей, выпущенной из пистолета последнего из охранников Критского — того единственного, кто остался дома.