Машина повернула налево на Зеленоградскую улицу. С правой стороны пошли какие‑то глухие заборы.
«Склады, наверное», — машинально подумал Савелий.
Слева открылась вереница частных гаражей. И тут мотор заглох. Водитель поворачивал ключ стартера, но мотор никак не хотел заводиться.
Барахлит, — неопределенно произнес мужчина тонким голоском, — сейчас из
багажника дрыну выну и вручную попробую завести.
Не беспокойтесь, я добегу, тут совсем не далеко, — сказала девушка, протягивая
деньги.
Позвольте проводить вас, мадемуазель? — галантно произнес маньяк. — Вы
мне заплатили за то, чтобы я вас доставил в целости и сохранности.
Последние слова его прозвучали несколько зловеще, однако спешащая девушка этого не заметила или просто не обратила внимание.
Зачем вам меня провожать? — девушка уже открыла дверь и готовилась выйти. — А вам еще машиной заниматься…
А вдруг на вас кто‑то нападет? — озабоченным тоном произнес маньяк.
— Решено, я пойду с вами, но немного сзади, чтобы вас не смущать, а то вдруг
каких знакомых встретите и потом придется объяснять, с кем это вы по ночам гуляете.
Препираться из‑за такой ерунды девушка не имела никакого желания, тем более торопилась, и она просто вышла из машины. За ней последовал маньяк, не забыв, впрочем, запереть двери. Савелий, естественно, успел выскользнуть из салона сразу же после девушки и, пропустив вперед маньяка, двинулся следом — замыкающим.
Слева открылся старинный парк за железной оградой и в его глубине — многоэтажный бетонный остов какого‑то недостроенного здания. Савелий легко прочитал мысли опережавшего его шага на два маньяка, но вмешиваться пока было рано. Жаль, конечно, девчонку — ей придется немного пострадать, прежде чем он возьмет этого гада на месте преступления. Хотя впредь для нее это послужит хорошим уроком: никогда не подсаживайся в случайные машины!
Не замедляя шаг, маньяк снял со своей шеи шарф и ловко, одним движением, как ковбой лассо, накинул его на горло спешащей впереди девушки. Она с глухим стоном повалилась ему на грудь, почти сразу потеряв сознание. Он забросил ее себе на плечо и бегом бросился в темный парк, лавируя между деревьями и кустами.
Бешеный неслышно следовал за ним. Добравшись до недостроенного здания, маньяк со своей ношей, которая не подавала никаких признаков жизни, осторожно вошел в какое‑то помещение направо от входа, уложил девушку на пол и зажег фонарик, примостив его у изголовья несчастной. Потом вынул нож и провел им по лицу лежавшей без сознания девушке. На ее щеке появилась кровавая полоса.
Инстинктивным порывом Савелия было врезать подлецу как следует, но что‑то его остановило: ему показалось, что еще не настало время. Он четко слушал его мысли и готов был к действию в момент действительной опасности.
Маньяк надел перчатки и стал методично лупить девушку по щекам, пытаясь привести в чувство.
Не понимая, что с ней происходит, несчастная медленно открыла глаза.
Где я? Что случилось? Я упала? — лепетала она, пытаясь осознать, что
произошло. — Отведите меня домой… — тихо попросила она.
Домой ты сегодня не попадешь! — со зловещей улыбкой проговорил маньяк.
Бешеный с удивлением заметил, что у него изменился голос: он стал ниже и обрел угрожающую хрипотцу.
Девушка пришла в себя, мгновенно осознав, что сейчас должно произойти что‑то ужасное, и тут же заголосила:
Отпустите меня! Прошу вас, отпустите!
Маньяк молча ударил ее по лицу несколько раз. Девушка замолкла и только тихонько продолжала всхлипывать.
Насильник расстегнул ширинку и достал свой уже возбужденный орган, решительно склонился над жертвой, грубо задрал подол ее юбчонки и сорвал с нее ажурные трусики телесного цвета.
«Пора кончать этот балаган!» — зло подумал Бешеный и гаркнул во весь голос.
Отставить!
Маньяк от неожиданности присел на задницу, вертя головой по сторонам.
И тут Савелий, выпрыгнув из темноты, врезал ему ногой так, что тот всей своей тяжестью рухнул рядом с девушкой и отключился напрочь. У Савелия очень чесались руки прикончить мерзавца на месте, но, поразмышляв немного, он решил оставить его в живых — пусть на зоне помучается. Его опыт жизни на зоне подсказал, что этот подонок получит там по полной программе: с такими на зоне не церемонятся, быстро отправляют в стойло «опущенных» и дрючат во все щели.
Не успевшая ничего понять несчастная девушка громко застонала.
Вам больно? — участливо спросил Савелий и, склонившись над ней, взял за руку.
Очень больно… Щека горит, — совсем по–детски ответила девушка,
притрагиваясь к ране.
Из пореза сочилась кровь. Несколькими пассами над раной Савелий остановил ее.
Так лучше? — спросил он, помогая ей встать и присесть на полу.
Ой, надо же… Лучше! — воскликнула она. — Правда, лучше! Совсем не болит,
и кровь остановилась, — ее голос звучал гораздо бодрее. — А вы кто? Экстрасенс, что ли?
Ну вроде того, — неопределенно хмыкнул Бешеный. — Вас как зовут‑то?
Светлана. А вас?
Серафим.
Ну, вы точно ангел, посланный Богом с небес в тот момент, когда мне
действительно нужна была помощь! — воскликнула Светлана. — Вы мне честь спасли, а возможно, даже скорее всего — и жизнь!
Кажется только теперь она начала понимать, что с ней могло произойти.
Вы меня не захваливайте, а то возгоржусь, — серьезно сказал Савелий. — Вам
же домой надо, подруга верно заждалась совсем… Пойдемте, я вас провожу.
Светлана странно посмотрела на него, улыбнулась и принялась сосредоточенно ощупывать переставшую болеть щеку. Потом вскочила на ноги и пару раз зло пнула неподвижное тело насильника.
Негодяй! Подонок! — закричала она. — Он меня изуродовал. Теперь шрам
навсегда останется!
Шрам ваш зарастет без всякого следа. Это я вам гарантирую, — авторитетно
заявил Бешеный. — А теперь послушайте меня внимательно. Возьмите из сумочки документы и ключи. А сумочку… — он взял руку насильника и приложил пальцы к сумочке девушки, — сумочку оставь здесь.
Зачем? — непонимающе спросила девушка.
Для милиции, — объяснил Савелий. — Вы, надеюсь, не возражаете, чтобы этот мерзкий тип наконец- то получил по заслугам?
Да я бы сама его придушила! Собственными руками, — она подняла кверху свои маленькие кулачки.
Это была бы для него слишком легкая смерть. Пусть подольше помучается! — строго сказал Савелий, потом, чуть помыслив, с хитрой злостью добавил: — А чтобы у нас с тобой не осталось никаких сомнений, что он будет мучиться и получит по полной, оставлю ему на память подарок.