Я тебя снова Химику не отдам, — сообщил Бритый. — Он парень толковый, но иногда с дозой ошибается, не дай Бог, ошибется… А нам приказано бумаги из тебя выбить любой ценой.
Это кем же приказано? — выдавил Рокотов.
Бритый внимательно посмотрел на него:
А я тебе честно скажу кем, — неожиданно произнес он. — Я сегодня добрый. Да и не в русском характере отказывать в последнем желании обреченным на смерть. Приказал нам добыть бумаги господин Горст. Слышал про такого? Большой человек из Государственной Думы. Я и мои ребята с ним давно работаем, еще со времен КГБ. Как наш отдел расформировали, так он сразу нам создал специальную структуру, где мы сейчас и трудимся.
Кем же вы работаете? — нашел в себе силы поинтересоваться Константин.
Рокотов старательно тянул время, однако еще сам не зная, зачем.
По своему основному профилю, как в КГБ! — весело ответил Бритый. — Дворники, ассенизаторы мы или, как говорит один из героев ментов, санитары леса. Чистим территорию, то есть людскую территорию, выводим грызунов… Таких, как ты, мелких и поганых.
Это еще неизвестно, кто из нас грызун. прохрипел Рокотов.
Бритый сочувственно хохотнул:
Как мне нравится видеть такие примеры предсмертной отваги! — И тут же посерьезнел: — Только ведь никто это не оценит… В газетах про тебя не напишут. Семья тобой гордиться не сможет. Тебе посмертно не вручат орден. Даже косточки твои никто не найдет. Разве что бродячий пес… Кстати, насчет пса! Мы совсем забыли!
Бритый сделал знак подручным, и те притащили из домика плачущую Людмилу. Ее чудесное платье было разорвано, и сквозь дыры виднелась сочная женская плоть.
Бритый весело хлопнул в ладоши, словно дрессировщик в цирке:
Приступим! Выпускай песика! А то засиделся он в машине‑то…
Тот, что держал пса, ослабил поводок. Пес зарычал и немедленно двинулся на Людмилу. Константин успел отметить про себя, что это было довольно странно: из всех присутствующих на террасе пес выбрал именно ее! Но тут же Рокотов понял почему…
Пес рвался на поводке, стремясь приблизиться к Людмиле. Он зверел на глазах, его розовое собачье достоинство обнажилось и оказалось далеко не маленьких размеров. Пес словно обезумел. Он хотел только одного. Он хотел трахнуть Людмилу.
Людмила это поняла, и в ее глаза мелькнул животный страх. Представить себе, что на глазах десятка мужиков тебя отымеет немецкая овчарка…
В принципе, — спокойно заметил Бритый, — нет большой разницы между суками и бабами, потому что у них примерно одинаковое устройство. Ну там, между ног… Песик наш специально натренирован на сексуальных атаках. Ему не обычную собачку подавай. Ему женщина нужна. А у него, кстати, уже с неделю, как ни одной бабы не было… Смекаешь, мужик? Итак, где бумаги?
Константин не успел ответить. Тот, кто держал поводок, не сумел совладать с яростью мощного пса, и кобель вырвался на свободу. В огромном прыжке он устремился к Людмиле. На террасе разом охнули от неожиданности. Но тут же одна неожиданность сменилась другой.
Не успев в прыжке преодолеть и половину пути, пес как‑то странно взвизгнул, перевернулся в воздухе и тяжело рухнул на деревянный пол. Из глубокой раны в его пробитой голове вытекла струйка крови. Рядом с головой валялся большой камень, который и пробил собачью голову.
Бритый вскочил, и все одновременно посмотрели на лес. Все, кроме Константина, который встал и на слабых ногах заковылял к Людмиле.
Спасение явилось оттуда, откуда его можно было меньше всего ожидать. Собственно, Константин так и не понял, кто же они, их нежданные спасители.
Это были здоровенные, длинноволосые и бородатые, крепкие парни славянской внешности, в длинных черных одеяниях, похожих на монашеские. Да и вооружение у них было странное — сплошь пращи да топоры. Кое‑кто вообще обходился без этого, на бегу засучивая широкие рукава и обнажая огромные кулачищи.
Кто‑то из охранников Бритого вскинул оружие — короткоствольные автоматы, — но от них оказалось мало толку. Автоматы тут же были выбиты из рук камнями, умело пущенными из пращи.
Палачи Рокотова и Людмилы не успели опомниться, как терраса наполнилась людьми. Размахивая топорами и кулаками, они раздавали удары направо и налево. Стены и пол мгновенно покрылись кровью.
На полу валялись визжащие люди, которые бились, как раздавленные жуки, без рук, ловко отхваченных острыми, как бритва, лезвиями. Кое‑кто из тех, кто пытался оказать сопротивление, тут же лишился еще и головы.
Бритый попытался было удрать через перила, но повис на них с поясницей, перебитой обухом брошенного ему вслед топора. Он так и висел, отчаянно захлебываясь собственным криком, не в силах двинуться в места, потому что всю его нижнюю часть тела мгновенно парализовало. Впрочем, он не дожил с этой мукой до старости. Кто‑то сжалился над несчастным и обухом того же топора стукнул его в темя, после чего Бритый затих навеки.
Хуже всего пришлось Химику. Он ползал между ног дерущихся, пытаясь пробиться к ступеням крыльца. Но кто‑то из нападавших заметил его и одним взмахом вспорол ему живот. Химик скрючился, подобрав под себя руки, и так и умер в страшной муке.
Константин не видел всего этого, потому что отнес потерявшую сознание Людмилу в дом. Он не хотел, чтобы она стала свидетельницей еще одного ужасного побоища: достаточно было и того, что произошло в ее собственном особняке.
Когда стих шум на веранде, в дверях показались двое бородатых парней в черном. Они молча подхватили Константина и Людмилу под руки и повлекли куда‑то в лес. Идти пришлось недолго. По пути Константин и Людмила стали свидетелями того, как молодцы в черном загружали трупы людей Горста в машину с надписью «Ветеринарная служба».
«Очень подходящее название для катафалка», — мелькнула мысль у Рокотова.
Его и Людмилу подвели к другой машине, что стояла на дороге и пригласили занять места в салоне. Парни были отменно вежливы, и это навело Константна на мысль, что уж эти‑то не станут запускать ему в глотку осиный рой.
Рокотов немного успокоился сам и попытался успокоить Людмилу. Та все время всхлипывала, иногда срываясь на рыдания. Но в тишине автомобильного салона она быстро успокоилась. Прижавшись к Константину, она дрожала. Рокотов ощущал ее тело и мысленно жалел, что планы на вечер придется изменить.
По дороге один раз пришлось остановиться. Константин гладил волосы Людмилы. Она все еще дрожала, уткнувшись ему в грудь. Константин не возражал. Это не только нравилось ему. Благодаря этому положению Людмила не видела, как парни в черном выгружали трупы из машины «Ветеринарной службы» и аккуратно сбрасывали в траншею будущего газопровода.
Здесь, на участке, проходившем в ложбине, незаметной с дороги, кто‑то предусмотрительно снял слой песка на дне траншеи — так называемую «подушку». Именно сюда и были сброшены трупы. Затем песок аккуратно засыпали обратно. После чего машины сорвались с места, устремившись в сторону Москвы.