Вот и первое препятствие, — сообщил Горст, сворачивая карту в рулон. — Необходимо уговорить людей в скиту, чтобы не мешали раскопкам. А то у них там какие‑то «принципы» или что‑то в этом роде, из‑за чего мы не можем там даже лопату в землю воткнуть,
— Насчет этого не беспокойтесь, — заверил Малюта Горста. На всякий случай он перешел на «вы», зауважав Горста за деловую хватку. — Уговорим по высшему разряду. Все останутся довольны. Приезжайте через–пару деньков — и приступайте к работе. Связь будем держать по радио.
Обменялись позывными и разошлись. Оказавшись на борту катера, Горст спустился в каюту и растянулся на матрасе. Казимира немедленно оказалась рядом и принялась расстегивать ему брюки.
Видал я на свете дураков, — сообщил Горст Казимире, с удовольствием ощущая, как она обрабатывает губами его постепенно восстающую плоть, — но такого, как этот Малюта, впервые. Он надежен, как тиски, и столь же умей… Ах, если бы все люди были такими! Весь мир жил бы в согласии под моим мудрым руководством.
Казимира отвлеклась от председательской плоти, подняла голову, посмотрела на Горста зелеными глазами и прошептала:
Все людишки бардзо хитры. Но у меня в сумочке есть одни замечательный приборчик, подаренный мне в Ватикане его преосвященством кардиналом Гаспаром. Аве Мария! Если приборчик начнет работать и подаст сигнал — тогда мы еще быстрее найдем икону…
— …и еще быстрее скормим волкам этого жирного Малюту, — закончил Горст и откинулся на спину. Казимира вновь склонилась над его естеством.
Горст зажмурил глаза и приготовился к наслаждениям. Насчет кардинальского «приборчика» решил разузнать позже, после того, как Казимира «поработает» над его собственным «приборчиком».
«Хаммеры» Малюты не без труда пробились по лесным дорогам к отдаленному поселению староверов.
Поселок, который все в округе называли не иначе, как «скит», состоял из десятка домов. Дома эти, сложенные из больших бревен и укрепленные высушенным мхом, были построены по местному обычаю на двухэтажный манер: наверху жили люди, внизу держали скотину и птицу. Таким образом люди выживали в суровую и долгую зиму. Чтобы покормить скотину — достаточно было спуститься из жилой половины вниз, да и сами домашние животные своим теплом согревали дом.
В этом месте берег круто вздымался над рекой, и добраться до поселка можно было лишь по длинной и извилистой деревянной лестнице, начинавшейся от самого уреза воды. Здесь же находился небольшой деревянный причал, около которого на воде покачивались несколько длинных лодок — «барок» по–местному.
Место было тихое и спокойное. Казалось, сама древнерусская святость разлита в воздухе, напоенном молитвами, несчетное количество которых было вознесено в скиту за многие века.
Отряд Малюты, с трудом преодолев тяжелый путь, добрался до поселка, где и был встречен местными жителями во главе с чтецом Феофаном.
Дело в том, что местные обитатели — сплошь потомки староверов, бежавших на Север во времена раскола, — отказывались принимать священников, направляемых Синодом. Они предпочитали выбирать из своей среды «чтецов» — знатоков Библии, которые могли и сами провести любой обряд не хуже московских священников «с дипломом».
Джипы выбрались из леса и, тяжело переваливаясь, встали посередине поселка.
Привлеченные рычанием бензиновых двигателей «Дженерал Моторс» мощностью в сто девяносто лошадиных сил, обитатели поселка покинули дома и стекались со всех сторон, плотно окружив три «Хаммера».
Отдуваясь и вытирая пот со лба, Малюта выбрался из душного салона и огляделся. С трех сторон поселок окружал густой лес, впереди виднелся просвет — там, по всей видимости, была река. Деревянные дома, потемневшая от времени деревянная церковь с затейливо вырезанной маковкой, увенчанной деревянным крестом, деревянная мельница, установленная на поворотном круге, чтобы разворачивать ее по направлению к ветру.
«Доска, треска, тоска…» — вспомнилось Малюте меткое определение здешних мест. От созерцания сурового пейзажа его отвлек чей‑то голос.
Добро пожаловать в наши места. И кто же вы такие будете, добрые люди? — спросил Малюту болезненно худой и высокий человек в очках в металлической оправе. Он стоял окруженный несколькими детьми, которые испуганно жались к нему, слово искали защиту от неизвестной угрозы.
Кто тут у вас главный? — не отвечая на приветствие, грубо спросил Малюта.
Как и во всем мире, главный здесь — Иисус, — спокойно произнес человек в очках. — А если хотите к нему обратиться, я могу вам помочь. Зовут меня чтец Феофан.
Раз ты чтец, значит, буквы разбирать умеешь, — обрадовался Малюта. — А ну‑ка, пацаны, тащите сюда подарки!
Под недобрыми взглядами обитателей скита Малютина братва принялась бодро вытаскивать из безразмерных хаммеровских багажников картонные коробки, которые здесь же в траве и открывали. Из коробок посыпались в траву яркие пакеты, банки, целлофановые мешочки.
Слушай сюда, Феофан, — Малюта торопился: ему очень не нравилась атмосфера этого странного места. — Я — представитель фонда по старине, типа историк и все такое. Мы тут решили в ваших местах немного покопать, чтобы найти горшки там всякие и прочую древнюю посуду, из которой люди раньше ели. Ну, ты понимаешь, такие штуки еще в книжках по истории рисуют…
В общем, археологи мы, — пришел на выручку неграмотному Малюте один из его парней.
Во–во! — обрадовался Малюта, услышав ученое слово. — Точно так! Тебе и всем мужикам мы тут привезли за беспокойство подарки всякие…
Из коробок продолжали сыпаться банки с колой, пакеты с чипсами и леденцы на палочках. Кто‑то из парней ходил между насупившимися жителями и пытался раздавать бейсболки с надписью «Нью–Йорк», майки с коллективным портретом мадридского «Реала» и наборы китайских фломастеров.
Малюта панибратски положил руку на плечо чтецу Феофану:
Ну, эта лабуда для простых… А вот тебе, как старшему, полштуки баксов в зубы и просьба: сделай так, чтобы твои не мешали нашим. Мы тут долго копать не будем… Найдем, что надо, и свалим.
Феофан вежливо выпростался из объятий Малюты.
А вы тут вообще копать не будете, — голос чтеца потерял вежливый тон. — Здесь — святая земля. Иисус завещал нам не трогать покой этой земли. Мы даже зерно по реке привозим, чтобы перемолоть на мельнице. Пока земля не тронута, и мы целы будем, и вера наша, что хранит нас в веках.
Малюта оскалился:
Значит, если вас не будет, то с землей можно делать, что хочешь? И все думают так же, как ты?
Малюта обвел маленькую толпу — всего‑то человек тридцать—сорок — тяжелым взглядом. В глазах староверов он читал неприкрытую ненависть. В руках у некоторых он увидел двуствольные охотничьи дробовики. Немедля ни секунды, Малюта свистнул так, что у стоявших рядом уши заложило.
Это был сигнал. В ту же секунду в руках Малютиных пацанов оказались автоматы «Хеклер–Кох». Куда там дробовикам до этого скорострельного иноземного оружия! Люди Малюты окружили местных жителей, разоружили и уже через десять минут все они были загнаны в деревянную церквушку, настолько тесную, что всем им пришлось стоять там плечом к плечу.