Икона обнаружилась в одном из храмовых приделов, под низким сводчатым потолком, среди каменных стен с неглубокими нишами. Она висела среди десятков таких же икон, внешне ничем от них не отличаясь. Православные священники нашли идеальный способ сохранить чудотворную, спрятав среди ей подобных.
Для Горста наступил миг наивысшего торжества. Он стоял под низкими церковными сводами и не спускал глаз с иконы, которую отец настоятель осторожно снял и теперь нес, держа обеими руками. Казалось, что воздух сгустился и стало трудно дышать. Горста пробил пот, он едва сдерживался, чтобы не броситься навстречу чудотворной. Но его опередили.
Малюта сам устремился вперед и грубо вырвал икону из рук настоятеля.
Подержал, и хватит! — заявил Малюта, тяжело дыша, его руки подрагивали,
словно икона жгла ему пальцы. — Эй, Горст! Есть у меня к тебе дело на миллион. И даже больше.
Храм — не место для торга, — спокойно заметил настоятель. Его, казалось,
нисколько не волновало, что икона перекочевала в руки бандита. — Здесь место для служб и вознесения молитв. Извольте покинуть храм немедля.
Малюта и Горст сами неудобно чувствовали себя в этих стенах, покрытых потемневшими от времени фресками с ликами святых. Святые с укоризной взирали на суетящихся незнакомцев и поднятыми пальцами словно предупреждали о том, о чем еще рано говорить, но что неизбежно и ужасно.
Покинув пределы храма, Малюта и Горст уставились друг на друга.
Что за шутки, Малюта? — медленно спросил Горст. Его глаза горели недобрым
огнем. — Ведь у нас договор…
Был договор, да весь вышел, — бодро заявил Малюта. — Обстоятельства
изменились. Форс–мажор вмешался. А посему с тебя причитается еще некоторая сумма. Пока будешь раздумывать, я поговорю с нашим ученым другом. Эй, доктор, как там тебя, топай сюда!
Доктор Приходько выбрался из джипа, где все время сидел, тупо глядя перед собой. Заметив в руках Малюты икону, он встрепенулся.
От глаз бандита не укрылось это движение.
Ага! Проняло тебя! — удовлетворенно произнес Малюта. — Посмотри и скажи:
настоящая иконка или меня пытаются подло надуть? Если меня пытаются кинуть, я тут всех в камни закатаю колесами «Хаммеров»!
Она — настоящая, — хрипло произнес Приходько, возвращая икону Малюте
трясущимися руками. — Никаких сомнений.
Не врешь? — для верности поинтересовался Малюта. — А то смотри у меня…
Икона самая подлинная, — заверил Приходько и спросил жалким голосом: — А
еще спиртику для меня не найдется?
Выдать пол–литра этой ученой голове! — приказал Малюта одному из парней, а
сам вернулся к Горсту.
Я все‑таки так и не понял… — начал было Горст.
Но Малюта не дал ему досказать.
А чего тут понимать? — Малюта куражился. — Надоело мне смотреть на то,
как ты выпендриваешься и корчишь из себя большую шишку. Пусть твоя полька–минетчица тебя ублажает, а с меня — довольно. Икона — те же деньги. За деньги мне самому такую же икону нарисуют, да еще меня в образе святого Малюты!
Такого святого нет!
За деньги — будет! — отрезал Малюта. — Короче, мне нужны бабки. Я
оцениваю эту икону в три миллиона долларов. Пол–лимона ты привез с собой.
Не жмурься, я точно знаю… Отдашь казну мне как аванс. На остальное выпишешь расписку. И ты меня знаешь: я с тебя деньги по любому слуплю в Москве!
Горст выполнил все, что потребовал Малюта, Он отдал деньги и написал расписки. Он не думал о деньгах и поэтому не стал затевать разборки. Ему нужна была только ОНА — чудотворная икона. Она манила его. Она стала его наваждением. Он стал рабом иконы. И он искренне верил, что икона выполнит любую просьбу своего раба.
Горст был занят важным делом — прятал икону в металлический ящик, — когда к председателю подошла Казимира. У нее было бледное лицо. Вокруг заплаканных глаз — темные круги, да и весь вид ее был какой- то несчастный.
Он погиб, — глухо сказала она.
Председатель не понял:
Кто погиб? Малюта?
Нет, наш человек, присланный сюда кардиналом Гаспаром, — жалким голосом
ответила Казимира.
Председатель поразился: впервые он видел неустрашимую Казимиру в таком подавленном состоянии.
Монахи говорят, что он забрался чинить крышу и упал, разбился насмерть. Матка боска! Врут, пся крев… — выругалась Казимира.
Покойся душа его с миром, — нараспев произнес председатель, запирая замки
на металлическом ящике.
Ночевать остались здесь же, в монастыре. Малюта устроил своих парней в трапезной, рядом с теплой печкой. Да и сам расположился здесь же. Он был в прекрасном расположении духа, но категорически запретил своим бойцам пить.
Ему все также не давало покоя известие о том, что вокруг монастыря кто‑то бродит. На всякий случай он выставил охрану: одного человека со снайперской винтовкой посадил в башенку около ворот, приказав сменяться через каждые два часа.
Перед сном его навестил отец–настоятель. Он был спокоен и поинтересовался, как гости устроились на ночлег. И посоветовал ночью не выходить за ворота. Почему — не объяснил.
Горст, Казимира и Никита расположились на ночь в джипах. Горст не хотел покидать икону, Никита старался держаться ближе к начальнику, а у Казимиры были свои планы.
Ночью всех обитателей монастыря разбудили выстрелы. Горст вылез из джипа, протирая глаза. Полуодетый Малюта, дрожа от холода, выскочил во двор с парабеллумом.
Караульный орал диким голосом:
Они тут! Прямо под стеной! Они их сожрут! Открывайте ворота!
Малюта действовал быстро, как и привык. Он приказал подкатить один из джипов к воротам и открыть их. Его бойцы сгрудились вокруг «Хаммера», грохоча затворами, загоняя патроны в стволы и радостно переругиваясь: наконец‑то дождались настоящей драки!
За воротами кто‑то отчаянно кричал, но слов было не разобрать.
Как только ворота распахнулись, Малюта приказал:
Свет!
Тут же вспыхнул десяток прожекторных фар «Хаммера». Перед глазами людей предстала ужасающая картина.
В свете фар Казимира и Никита отчаянно отбивались от десятка разъяренных северных волков. Самое страшное было в том, что волки атаковали молча. Они молча рвали людей на части, молча грызли куски мяса с ног и рук и, не успев прожевать, бросали кусок, чтобы оторвать новый, свежий, от которого шел кровяной пар живой человечины.
Люди молча смотрели, как волки повалили Казимиру и Никиту на стылую землю. В воздухе стоял хруст разгрызаемых костей. Когда парни Малюты выстрелами разогнали волков, от Казимиры и Никиты мало что осталось.