Турецкий задумался. Не надо быть пророком, чтобы сделать конкретный вывод: если преступник скрылся за дверью одного из непонятных учреждений, шансов найти этого террориста у Турецкого практически не было. Но тогда на кой дьявол все эти полковники-лазутчики из заинтересованных смежных ведомств? Он снял трубку.
Выдав Татьянины сновидения за вполне достоверные свидетельства, добытые оперативным путем, Турецкий дал им уточненное задание на этот счет. Но когда закончил переговоры и положил трубку, раздался звонок, который мог стать поворотной вехой в этом деле.
— Господин Турецкий? С вами говорит старший нотариус Центральной нотариальной конторы Орловский Дмитрий Михайлович. Я только что беседовал с господином Меркуловым, и он мне сообщил, что дело об убийстве Алмазова находится в производстве у вас. Я располагаю некоторой информацией, которая может быть вам полезна.
Нотариус выдержал паузу в ожидании реакции собеседника, но ее не последовало.
— Сергей Егорович, э-э… оставил завещание в пользу некоего, э-э… гражданина по фамилии Боуза, Бо-у-за, Эмилио Фернандес, Э-ми-ли-о Фер-нан-дес. Тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения. Адрес проживания не указан. В случае смерти наследователя почтовые отправления следует посылать на абонентский ящик Главного почтамта города Москвы.
Теперь, чтобы вникнуть в свалившуюся с потолка на голову информацию, паузу пришлось выдержать Турецкому.
— Э-э… — невольно копируя нотариуса и чертыхаясь про себя, наконец подал он голос, — Дмитрий Михайлович, могу я просить вас дать мне факс с текстом завещания Алмазова?
— Собственно, для этого я, э-э… господин Турецкий, и звоню вам. Я, э-э… записываю ваш номер, и через пять минут факс будет в вашем учреждении… Прошу.
Турецкий продиктовал номер своего телефакса, не личного, разумеется, которого у него отродясь не было и быть не могло, а того, что находился под бдительной охраной Клавочки, вечного секретаря Меркулова.
— Для вашего сведения, э-э… господин Турецкий, — сообщил, записав номер, Орловский, — как часть наследственной массы Боуза получает в наследство от Алмазова дом по адресу… Вы записываете, господин Турецкий?..
6
Как гласит забытая русская пословица, «стриженая девка косы не заплетет», с такой вот быстротой получил Александр обнадеживающее его сведение о том, что в адресной книге Москвы человек с таким странным для России именем не числится. Поэтому он тут же перезвонил в МУР Юре Федорову и дал задание на розыск Эмилио Фернандеса Боузы. И наконец набирал домашний номер Алмазова. Трубку взяла супруга покойного… нет, теперь уже вдова. Она молча выслушала вопрос и ответила без раздумий:
— Никогда этого имени не слыхала… Боуза, говорите? Нет. Эмилио Фернандес?.. Странно. А почему вы спрашиваете меня, Александр Борисович? Может быть, это имя каким-то образом связано с банковской деятельностью… мужа?
Она еще не научилась считать его покойным. Раскрывать сейчас перед ней свой неожиданный источник информации Турецкий конечно же не собирался и ответил уклончиво:
— Да, видите ли, это имя, в общем, случайно появилось в наших документах. Но у нас не принято оставлять без внимания любые мелочи, так сказать… Еще, если позволите, вопрос. У вас имеется… в смысле, у Сергея Егоровича был дом где-нибудь под Москвой?
— Дом?! Да что вы, Александр Борисович, какой может быть дом, когда мы и квартиру-то эту с трудом купили…
— Извините за беспокойство. До скорого свидания.
— Да-да, Александр Борисович, — как-то потерянно ответила женщина, — до скорого… У меня ведь повестка, и я должна сегодня явиться в вашу прокуратуру, да? А завтра похороны Сережи… Сергея Егоровича.
Он начал говорить ей соответствующие ситуации слова соболезнования, но она неожиданно перебила:
— Подождите, Александр Борисович… Понимаете, у меня все прокручивается в голове этот ваш Боуза. Его зовут Эмилио Фернандес, да? Похоже, это испанское имя… Или — кубинское, правда?
Турецкий молчал в ожидании сведений, которые могли родиться в голове, занятой совершенно иными заботами.
— Так вот, я таки вспомнила. У моего мужа были кубинские студенты, но очень давно.
— Студенты? Он что, был и преподавателем?
— А как же! Читал политэкономию. В заочном юридическом. Но это, как я уже сказала, было много лет назад. Он тогда в аспирантуре учился.
— Вы не можете сказать мне поточнее, когда это было, хотя бы в каком году?
— Подождите, дайте сообразить, вспомнить… Значит, познакомились мы с Сережей в шестьдесят четвертом, а на следующий год поженились… Выходит, было это где-то с шестьдесят шестого по шестьдесят девятый…
«Вот уж действительно триллер какой-то! Бывший студент — кубинский террорист? Но ведь это абсурд! Боуза тогда еще и не родился… Стоп, господин Турецкий! Кажется, ты едва не потерял нужную мысль… Не родился?! Ну конечно, вот оно!»
И Саша снова набрал номер Юры Федорова, а начальник МУРа терпеливо зафиксировал новую информацию. Юрины ребятки, конечно, найдут этого Боузу, поскольку нет в России второго человека с таким именем.
7
От конторы на Пушкинской до офиса Грязнова на Неглинке не более пяти минут ходьбы в густой толпе всевозможных торговцев всевозможным нелицензионным товаром, юных бизнесменов и «челноков» с огромными полосатыми сумками. Нормальных людей на этом пути встретить невозможно. Что ж, такая теперь жизнь пошла: успей украсть, успей продать, успей спекульнуть… Раньше, бывало, статьей пахло, а теперь — бизнес, как же! Не надо? — отвали в сторонку, не мешай развиваться частному капиталу!
В Славкиной резиденции Александр бывал несколько раз, но еще в те времена, когда «великий сыщик» только въехал в это довольно отвратное помещение, напоминавшее не то бывшие склады со сводчатыми потолками, не то переделанную под склад конюшню. Что можно из этого «офиса» сделать, гость даже не догадывался. Здание было старым, дореволюционной постройки, а может, и прошлого века. Снаружи вроде капитальное, а внутри, говорят, перестраивалось десяток раз, и все неудачно.
То, что он увидел теперь, не въезжало ни в какие ворота. Его представления об офисах разумеется. Хотя Саша повидал их немало, особенно в последнее время. Первое впечатление: Грязнов широко размахнулся. Шик! — иного слова не подберешь. За год с мелочью он сумел со своей наемной, но весьма профессиональной армией, которую сам и сформировал, подобно классической швейцарской гвардии, из лучших представителей некогда почетной профессии — уставших от объяснительных записок сыщиков, молодых пенсионных, но весьма способных и вовсе не растративших сил и возможностей следователей и прочих «чернорабочих» розыскной службы сделать невозможное. Молодец Славка! Он как-то рассказывал, что «раскрутился» и не пожалел денег на дизайн, а потому выиграл в главном: «Клиент должен благоговеть, и только в этом случае он охотно выкладывает крупные башли…» Неплохой девиз для частного сыскного бюро, работа которого обеспечена многими лицензиями. К нему, что ль, податься?.. «Я ж не так и стар, чтобы бояться быстрых передвижений. А послужить под Славкой — не трагедия. Правда, есть люди, с которыми легче дружить, чем вместе работать, но с Грязновым мы прошли все традиционные трубы, огни, воды и что там еще?.. С ним можно. Кабы не детская мечта…»