— Знаю.
— И место сбора знаешь?
— Предположительно.
— Точный адрес тебе известен?
— А зачем тебе?
— У меня своя информация есть на этот счет. Давай прикинем, чья будет круче.
— Твое ли это дело, Александр Борисыч, «важняк» ты мой милый, оперативной информацией питаться?
— У нас не угадаешь, какая информация подостовернее, следственная или оперативная. Давай свои сведения!
— Нет, сначала ты.
— Ладно. Кемпинг в Трехгорке. Нравится?
— Ну, возможно, хотя у меня немножко другие сведения.
— Какие?
— Один из ресторанов в Выставочном центре, — уклончиво ответил Котляров.
— Боюсь, что тебя неверно информировали. Сходняк важный, а в ВВЦ ты под каждый стол можешь микрофонов насовать.
— И насую!
— И напрасно. Наши клиенты об этом знают и туда не пойдут!
— Подожди, а ты-то чего переживаешь? Твое ли дело заниматься ими, когда они уже в клетке.
— Базар там будет серьезный, как бы кровь не полилась.
— Ты хочешь, чтобы мы их загодя похватали?
— Нет.
— Ты хочешь, чтобы мы им друг друга покончать не дали?
— Так точно, товарищ генерал!
— От генерала и слышу! Блажишь ты, Турецкий! Какая тебе разница? Чем больше они друг друга порешат, тем меньше у нас работы!
— Опасное заблуждение! Этих мы хоть знаем почти всех, можно отслеживать, как они зарабатывают на хлеб с маслом. А придет новый пахан, пока ты на него досье хорошее нароешь, он уже урону принесет!..
— Тут вожди уже такого урона нагородили, что никакому Робинзону не снилось, а вы в своей Генеральной прокуратуре что-то ни хрена видеть не хотите!
— Давай прекратим этот кухонный базар, — попросил Турецкий. — Перепроверь по своим каналам то, что я тебе сказал, и, пожалуйста, проконтролируй объект, а? Стрелять не надо, только в очень крайнем случае.
Они прервали разговор, взаимно недовольные друг другом, но Александр Борисович знал, что генерал сделает так, как он просит, хотя слишком стараться угодить следователю не станет.
3
В назначенный час доставили из ДПЗ Воробьева. Учитывая его спортивно-прикладное мастерство, на руки Молотка надели наручники, что, наверное, его возмущало. Но пока задержанный молчал, только поглядывая угрюмо и немного насмешливо на совсем не респектабельного следователя в мятом дешевом костюме. У Молотка после ночлега на нарах костюм тоже требовал утюга и даже щетки, но это был дорогой импортный костюм.
Проинструктированный Турецким, Семен Семенович Моисеев ожидал «выхода на сцену» в соседнем кабинете, коротая время за разговорами с бывшими коллегами. Олег Величко, уже включенный в группу Турецкого, должен был помогать Турецкому и находился рядом.
…Уже больше десяти минут тянулась томительная пауза. Томительная пуще всего для Кирилла Воробьева. Он, конечно, мог бы и со скованными руками погонять этого хиляка и его помощничка в придачу. Но только если бы имелся шанс уйти. А отсюда так запросто не уйдешь. Лоб с автоматом и в камуфляже, что сейчас маячит в коридоре, специально к нему приставлен. А он не настолько продвинулся в мастерстве, чтоб руками пули хватать.
— Руки зачем сковали? — спросил он наконец.
Турецкий мягко улыбнулся:
— Вас боимся, господин Воробьев.
— Чего меня бояться-то? Я тех, кто слабее меня и не лезет, не обижаю.
— У нас есть к вам несколько вопросов, Кирилл, и я вполне допускаю, что они вам не понравятся. Кстати, представлюсь: старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Турецкий, Александр Борисович. В ходе дальнейших наших бесед можете обращаться ко мне просто «гражданин следователь». А это мой помощник, следователь Величко…
Турецкий, словно пребывая в раздумье, перебирал у себя на столе бумаги, и как-то вдруг, будто нечаянно, в руки попалась ему небольшая черная палочка, заостренная с двух концов. Оба, Турецкий и Величко, не в открытую, но пристально наблюдали за реакцией Воробьева на появление этой вещицы. Реакция была, в этом они могли поклясться. Пусть Молоток не сказал ни слова, скользнув взглядом по рукам Турецкого, отвернулся к окну, — но он узнал эту палочку.
— Вот нашел давеча, — пробормотал озадаченно Турецкий, вертя в руках предмет. — А что к чему, кто и для чего ее сделал, не могу понять… Вы не знаете, Кирилл?
— Затем и повязали? — скривив губы, спросил Воробьев. — Не знаю я, что у вас там за черепки!
— Вот и соврали, Кирилл, с самого начала. А по самурайским правилам небось нехорошо врать, а?
— Не пойму, что вы хотите. Может, вам что-нибудь померещилось на нервной почве?
— Напрасно иронизируете. Хорошо, давайте начнем с самого начала. Вы задержаны, как человек, имеющий тесные контакты с руководителем российского филиала секты «Путь истины». А против него возбуждено следственное дело по статье двести двадцать седьмой.
— Такое задержание противозаконно! Вы можете запретить деятельность…
— Не мы, — мягко возразил Турецкий. — Мы изучаем вопрос и выносим свое суждение. Сегодня, к сожалению, мы вынуждены заниматься вашим религиозным объединением, поскольку его деятельность сопряжена с причинением вреда здоровью граждан. Скажите, Кирилл Анатольевич, какой у вас был интерес, ради чего вы оставили спорт и пошли работать в эту изуверскую секту? Верите в то, что этот хитрый японец второй Христос?
— Да вы что? Я же нормальный человек! Пошел работать, потому что бабки хорошие платили…
— Сколько, если не секрет?
— Некорректный вопрос и к делу не относится! Хотел с их помощью в Японию съездить. Вот и все.
— Вам не казалось, что занятия в секте какие-то не совсем церковные?
— Не казалось! Мое дело — тренировать монашков, а молитвами другие занимались.
— Какие-либо разовые поручения начальников секты приходилось выполнять?
— В общем, нет. Разве что мелочи какие-нибудь…
— Например?
— Так сразу и не припомнить… Ну, скажем, вождя и учителя охранял, как Бодигард, когда приезжал сюда.
— Не знаете, есть еще где-нибудь в России филиалы секты?
— Есть, наверное.
— Точнее не припомните?
— Н-нет…
— А на Южном Урале нету?
— Да не знаю я!
— Нет там филиала, — вместо Воробьева ответил сам на свой вопрос Турецкий. — Понимаете, какая жалость — там филиала нет. В этой связи обоснованный вопрос: зачем и с кем вы летали в Челябинск 18 марта сего года?
У Воробьева была для раздумий целая ночь, поэтому ответил он без запинки: