— Клаус, если бы речь шла об обычном преступнике, без вопросов. Во-первых, он очень опасен, во-вторых, сейчас я фототелеграфом перешлю его фотографию, а потом спрашивай что хочешь, ладно?
— Гут, — коротко ответил фон Диц.
Паузу Александр Борисович заполнял бездумным катанием карандашей по столу. Как будто все идет более-менее нормально, если не считать злостного нарушителя дисциплины Майера. Имена и приметы убийц Тузика и Колбина известны, это уже полдела. Олег Величко занимается сейчас с теми сектантами-мордоворотами, которых взяли в ночном клубе. Они так или иначе рано или поздно скажут, что передали сообщнику Лисовского Секачу. Хотя, если вспомнить, за чем они охотятся так настойчиво, догадаться нетрудно. Но если они передали Марку похищенный на заводе плутоний, почему он потащился с ним через границу? Может быть, у него не было возможности отделаться от сообщников поневоле? Вообще-то мог просто дать знать: груз у меня. И мы не выпустили бы их всех из аэропорта ни под каким видом. Или он хочет пройти преступную цепочку и выйти на покупателя? Дело хорошее, но толку? Коли это немец, нам его все равно не достать.
Отправляя Дицу фотоизображение Марка, Александр Борисович пометил в уголке карточки настоящую фамилию и должность капитана угрозыска. На тот случай, чтоб ненароком не пристрелили в пылу охоты. Крутые русские уже порядком надоели немцам, их можно понять — своих забот хватает.
Телефон зазвонил через час.
— Говорит фон Диц.
— Внимательно слушаю.
— Это очень хорошо, что внимательно. Тот господин, который вас интересует, прибыл в Берлин. С ним еще двое мужчин. Лисовски и… э-э… Мес-хи-еф. С Кавказа?
— Да-да!
— Их встречала дама. Потом половина дня, ночь, день, ночь — гостиница «Бергхаус». Четыре человека. Вчера выехали на поезде в Ганновер. Там на спортивном аэродроме был самолет. Самолет… Александр, была катастрофа.
— Что?!
— Не беспокойся, Александр. В самолете было только три человека, женщина, пилот и есть подозрение, что третий Месхиев. Самолет взорван. Тебе не странно это, Александр?
— Очень странно!
— Может быть, этот человек, который тебя интересует, стал не совсем твой человек?
— Мне трудно в это поверить, Клаус, тем более надо Боброва найти. Я тебе сейчас факсом одно интересное предложение передам…
Турецкий черным фломастером отчетливо написал коротенькое послание и перегнал его при помощи факса на боннский номер фон Дица.
Тот получил, прочел и полушутя-полувстревоженно сказал:
— Теперь я понимаю, Александр! Ты есть главный мафиози в Москве! Ты хочешь натравить на меня наши спецслужбы и тогда никто не будет помешать вашим парням, так?
— Почти так, Клаус, — грустно усмехнулся телефонной трубке Турецкий.
— Я забыл, что есть «почти», Александр, — грустно признался Диц.
— Это значит: в том, что ты сейчас сказал, есть немного правды, хотя на самом деле…
— Я сделаю, как ты просишь, Александр.
— Спасибо!
4
Турецкий подумывал о том, что надо бы пойти домой и завалиться спать, потому что ни сила воли, ни кофеин уже не справлялись с усталостью, с огромной, черной усталостью, которая…
В этот момент требовательно зазвонил городской телефон. Александр Борисович медлил поднимать трубку. Ну их, эти дела! Они не кончатся никогда! А вот следователь Турецкий может и загнуться лет на двадцать раньше срока от такой жизни. Он купился на то, что телефон-то городской, может, из дома?
— Слушаю, Турецкий.
— Саша, дорогой, привет! Я не оторвал тебя от срочных дел?
Вяло, но все же с неудовольствием Турецкий отметил, что вспомнил голос банкира Сергея Бибарцева, не сразу, лишь напрягши извилины.
— Привет, Серега, случилось что-нибудь?
— Разговор-то есть, но звоню не столько из-за этого. Хочу тебя попариться пригласить. Ну?
Турецкий растерялся:
— Вот так, среди недели?..
— А че? Когда стресс навис, тогда его и надо снимать!
— Да у меня и не готово ничего. Ни белья там, ни мыла…
— Все есть на месте! Не ломайся! Слать машину?
— Присылай, — согласился Турецкий. — А то сам не дойду.
…Бибарцев оказался прав: парилка и прохладный бассейн сняли с усталости черноту, превратив ее в приятную, расслабляющую истому.
От обильного ужина с холодной водкой Турецкий отказался: собирался поужинать дома, с семьей, и так уже обижаются. Поэтому на столе были только пиво, орешки и раки.
— Ну спасибо, Серега, — искренне, с чувством произнес Турецкий, поднимая высокий стакан с пивом. — На ноги меня, считай, поставил, можем и о делах поговорить.
— Ты меня, Саша, извини, что я к тебе опять с делами своими, но по жизни так получается, кто помог, к тому и тянешься…
— Я-то тебе чем помог? — удивился Турецкий. — Это наш юный сыскарь. Вот ты его попарь в благодарность.
— А че? — оживился Бибарцев. — Давай вызовем?
— Не вызовем, в командировке.
— Жаль… Так о чем это я? Да, мне от тебя надо то же самое, Саша, человека толкового найди!
— Для чего? С сыном все нормально?
— С Эдиком? Слава Богу! Он же сейчас мне помогает, пока отпуск в своей школе взял.
— Отпуск? Зачем?
— Не зачем, а почему. Ждет, когда вся шумиха с этой сектой уляжется. Ему неприятно, знаешь, многие знали, что он туда ходит, ну, разговоры пойдут, полиция привяжется…
— Понятно. Я слушаю, прости, что перебил.
— Мне нужен человек, разбирающийся в специфике нашей работы, чтоб он повертелся у нас, попринюхивался, так сказать, что к чему…
— А чем у тебя в банке запахло?
— Если по-программистски выражаться, вирус. Кто-то наши денежки потихоньку качает в другую сторону.
— В какую?
— Если бы я знал это, то узнал бы уже, как имя вируса!
— И много тянет?
— Смотря с чем сравнивать, но порядочно: триста.
— Чего триста?
— Тысяч долларов!
— Есть у меня на примете такой специалист широкого профиля, спрошу, сможет ли. Но просьба будет: ты его как-нибудь вознагради, по трудовому соглашению или как тебе удобней. Не потому что я тебя классово ненавижу, просто спец мой пенсионер, лишняя тысчонка не помешает…
— О чем разговор, Саня!
Когда немногословный шофер привез Турецкого к подъезду дома, Александр Борисович почти спал, но, напрягши свои последние силы, мужественно отгонял сон, чтоб хоть часок пообщаться с семьей.