На улице снова стал накрапывать дождик, и по дороге Кузьмину никто не встретился. Будто вымерла улица. Он подошел к воротам дачи, навстречу, как положено, вышел сторож Саня, так сказала Наташа, почему-то не ответил на приветливый взмах руки Василия, только качнул головой в сторону открытой калитки: проходи, мол. Что-то тут произошло, насторожился Василий. Вошел во двор, огляделся, увидел своих ребят, сидевших на лавочке под навесом, возле стоянки машин. Ну да, бродить под дождиком кому охота. Подошел, отдал Диме его «Столичные», сел с краешку, закурил, спросил небрежно:
— Ну как тут, чего слышно? Когда поедем?
Дима пожал плечами, тоже закурил и сказал после паузы:
— Пойти, что ли, машину поглядеть...
— Пойдем, — лениво процедил Василий и поднялся следом.
Дима открыл багажник, взял тряпку, потом поднял капот и стал протирать двигатель.
- Как ты ушел, — пробормотал он, почти не разжимая губ, — чего-то они вдруг забеспокоились. Смурные стали. Может, где прокололись?
— Не думаю, — так же тихо отозвался Василий.
— Не нравится мне эта компания...
— Терпи, казак, — усмехнулся Кузьмин. — Мне тоже не все нравится.
— Повариха у них тут есть... Ничего бабенка, если сзаду глядеть...
— Ну поглядел?
— А то! — ухмыльнулся шофер.
— Вот и молодец. — Василий прищурил один глаз и двумя пальцами сжал свои губы.
— Понял, — качнул головой Дима. — Все понял, шеф. Минут десять назад Арсеньич выходил, сказал: получасовая готовность.
Ну вот, а ты говоришь... — Василий выпрямился, лениво потянулся всем телом и вдруг почувствовал наяву, как держат его, не хотят отпустить горячие руки Наташи. Наваждение какое-то...
Обед подходил к концу. Никольский и Сучков сидели возле торца огромного обеденного стола друг против друга и вели внешне неторопливый разговор. Тон его был мирный, спокойный, но за этой умиротворенностью, вызванной расслабляющим действием баньки, каждый чувствовал нарастающее скрытое напряжение, словно соединяла хозяина и гостя не прямая линия общих намерений, а все более сжимающаяся пружиной стальная полоса отчуждения. Впрочем, и само напряжение и его причины на каждом конце этой полосы были разными. И это понимали оба, хотя старались сохранить максимум доброжелательности друг к другу. Внешне, разумеется.
Закончив сеанс массажа, Арсеньич накрыл Сучкова махровой простыней и посоветовал полежать минут пятнадцать, после того принять теплый душ, обсушиться и одеваться. Сам же вышел в кафельный предбанник, снял трубку внутренней связи и выслушал сообщение Витюши Степанова. Затем он заглянул в парилку, где яростно размахивал вениками Никольский.
— Степанов знает Кузьмина, — коротко доложил он, увидев вопросительный взгляд Никольского. — «Альфа». Тренер по спецподготовке. Два года назад уволился и стал работать у Сучкова.
Никольский многозначительно хмыкнул.
— После стола, — продолжил Арсеньич, — команда стала аккуратно обследовать территорию. Шеф, так они его зовут, шел по системе сигнализации, обнаружил «подвеску», проследил до дома.
— Нашел? — усмехнулся Никольский.
— Конечно, — с улыбкой подтвердил Арсеньич. — Четко работает, молодец. Даже каплю понюхал.
— Это ты молодец, — подмигнул Никольский. — Ну?
— Из пионерлагеря наблюдал за «подвеской», засекли бинокль. Потом ушел. Сане сказал, что на станцию, по лавкам прошвырнуться. Наблюдение сняли.
— А вот это зря, — покачал головой Никольский.
— Народу сейчас нет, Евгений Николаевич, у ребят тренировка.
— Ну ладно, — подумав, махнул рукой Никольский. — Давай-ка переходить к обеду. Как он там?
— Как в лучших домах...
Поднимая за столом первую рюмку чистейшего «Абсолюта», явственно отдающего свежим листом смородины, Сучков сказал нарочито растроганным тоном:
— Вот мы с вами, можно сказать, впервые встретились как нормальные мужики. Очень вы мне симпатичны, Евгений Николаевич, искренне говорю. И это не только пагубное, — он рассмеялся, — влияние вашей несравненной бани. Я действительно глубоко уважаю вас, как и старика Туполева, которого очень хорошо знал. Помню, какими делами вы у него ворочали. Поэтому без всяких экивоков — за ваше здоровье!
Но после минутного молчания, отведенного на закуску, Сучков, как бы между прочим, поинтересовался:
— А чего вы, скажите на милость, все в одночасье бросили и на какие-то акции перекинулись? Нужда, что ли, заставила?
Никольский весело, откинув голову, расхохотался. И на непонимающий взгляд гостя только не очень вежливо отмахнулся ладонью.
И вы тоже, уважаемый Сергей Поликарпович! — стал объяснять он причину своего смеха. — Да не я это! Клянусь вам самым святым, никакого отношения к тем акциям не имел, не имею и иметь не собираюсь. Может, это какой-то однофамилец, не знаю. Но все, заметьте, буквально все почему-то задают мне этот вопрос, и, кстати, тоном осуждения. А я — ни сном ни духом. У нас в КБ другая ситуация сложилась. Появилась возможность создать кооператив по разработке и внедрению новейших технологий. Сперва связанный с конверсией, а потом взяли пошире. Всем было выгодно — и нам, и государству. Но оказалось, что у государства, в лице совершенно конкретных товарищей, на этот счет в корне противоположное мнение. И связано оно было, в первую очередь, с уровнем зарплаты. Вот и вся диалектика. Почему, к примеру, тот же Артем Тарасов или аз грешный заработали в месяц по три миллиона и под сотню тысяч одних партвзносов заплатили? Помните убойные статьи в газетах? Вот и врубили нам по тормозам.
«Идиоты, — думал между тем Сучков, и шея его помимо воли багровела, что не преминул отметить хозяин, — ничего нельзя им поручить... Один конфуз».
— Но ведь, — поспешил он загладить собственную неловкость, — вы, конечно, помните атмосферу, сложившуюся в обществе, и знаете, что первым всегда нелегко, отсюда и реакция...
— Разумеется, это все азы. Но вы также прекрасно представляете себе, что ноу-хау — это миллиардная экономия. И весь мир, к счастью, нельзя уподобить нашим баранам. Вот и отправилась наша родная, отечественная, уникальная технология за бугор. По очень высокой цене, честно говорю. Очень высокой, Сергей Поликарпович. А кто опоздал — тот потерял, как вы любите повторять.
— Ну а нефтяная эпопея? — с наивным интересом спросил Сучков.
Никольский правильно понял вопрос Сучкова. Следом за любым ответом будет предложена альтернатива: ты с нами или против. Против, значит, окончательно отвергнуть ультиматумы недавних партнеров: Дергунова — Молчанова — Мирзоева, тех, которые нормальный, честный бизнес превратили в грязную игру, связанную с откровенной и циничной распродажей сырьевых источников России. И это, кстати, также значит, что Сучков — либо из той же поганой компании, либо, что еще хуже, возглавляет ее. Но неужели он — тот самый пахан, на котором замыкаются все связи этой сволочи?.. А ведь, к сожалению, не исключено.