Ахмет не помнил, как он оказался в КПЗ. Все вроде было нормально, хорошо посидели в ресторане. Он, наконец, смог позволить себе шикануть: деньги имелись и деревянные, и в валюте. Пока качался в поезде двенадцать суток, измаялся вконец, хотел пойти в вагон-ресторан и посидеть от души, но понимал, публика тут бродит всякая, в основном «челноки», что шмотье через китайскую границу в Союз таскают, да те умельцы, которые с «челноков» жирный «страховочный» налог собирают. Одни грабят, другие откупаются, возникают драки, не ровен час, чья-нибудь любопытная харя и к его нехитрому багажу сунется, а там «Калашников» с парочкой рожков. В самый раз нужное оружие. Хорошо, если просто морду набьют да отнимут, а как прицепятся и начнут шмонать? Ведь все честно заработанные — тю-тю.
А красиво получилось: один выстрел — и полный карман. Не на всю, конечно, жизнь, как тот уголовник говорил, отдавая гроши, видно же было, жалко, а отдавал. Если Барон приказал, как не отдашь? Да, не на всю жизнь, но, если постараться, на пару годков хватить может. Там «пол-лимона» наших и в долларах, если по последнему курсу, тоже на полтора наших тянет. Итого — два полновесных «лимончика». Чудеса, право, всего один меткий выстрел! Спасибо армии, хоть чему-то научила... И ей же спасибо, что перед самым дембелем такую удачу подкинула. Ну то, что в части всегда был бардак, никого особо не удивляло. Что оружие почти без присмотра хранилось — само собой. Но чтоб в день отъезда какая-то умная башка еще и замок вырвала, оставив, по сути, двери от пирамидки настежь, об этом только мечтать было можно. Пяток автоматов с хорошим боезапасом увели Ахмет с дружком. И спрятали. Скандал, обыски, чего только ни пробовали, ни предлагали — никто не знал, не видел, не слыхал. Так ведь и не нашли. А оружие пригодилось. Когда в Москву приехали, по рынкам столичным пошатались, нашлись покупатели. И за хорошие деньги.
Все продавать не торопились. Отдали два с рожками, деньги большие взяли. Да к чему деньги-то, когда жить толком негде, все по углам, а в ресторанах питаться накладно. Вот тогда и решили покончить со всем арсеналом разом, чтоб уж больше не бояться, а ехать по домам. И так уж всю зиму проваландались. Тогда же и нарвались на дружков Бароновых. Сам Барон только с Ахметом говорил. Предложил дело. Но — один на один. Ты сделал, мой кореш тебе заплатил, и забыли друг друга. Поинтересовался, хорошо ли владеет оружием. Ахмет расхвастался, что одиночными из «Калашникова» птицу влет бьет. А ежели оптику на него поставить да глушитель навинтить, тогда как? Взялся бы пришить одного гада?
Ахмет боялся продешевить и назвал фантастическую для себя сумму два миллиона. И лучше в долларах. Все в долларах не выйдет, возразил Барон, тут же завалишься со своей валютой, а требовалось, чтоб Ахмет сделал дело и навсегда исчез из Москвы. За это он и получит «пол-лимона» деревянных, а остальное — в долларах. Деревянные — это чтоб немедленно с глаз долой. Автоматы же Барон покупает, платит, но чтоб Ахметов напарник тоже исчез немедленно. Хорошие были условия. Напарник получил свою долю и тут же уехал, а Ахмета поселили на недельку в какой-то пятиэтажке на окраине Москвы, жратвы принесли и сказали, чтоб ни на шаг не отлучался: может понадобиться в любую минуту.
Через неделю явился за ним Барон и сказал: поехали. Ахмета охватило возбуждение, но Барон, заметив, как вздрогнули его руки, нахмурился и велел не нервничать. Еще не на дело едем, добавил. Они сели в большую и красивую машину Барона, Ахмет не знал, что это за марка — дорогая, наверное, иностранная, — и поехали. Долго катили, за город куда-то. Барон предупредил Ахмета, что знать маршрут ему ни к чему, и залепил клейкой лентой глаза. Так вот они и ехали побольше часа, Ахмет даже заснул. Потом его взяли под руки и повели куда-то. Шли долго, похоже, даже нарочно петель добавляли, чтоб окончательно запутать его, Ахмета.
Ленту с глаз сняли в светлом небольшом помещении, где была койка, стол, стул и телевизор. Сказали, здесь поживешь, покажешь, как стрелять умеешь.
Для стрельбы был оборудован целый тир. Барон принес Ахмету оружие и сказал, что заводской номер сбили, навинтили глушитель и поставили оптический прицел. А стрелять он должен вот в кого. Барон бросил на стол перед Ахметом толстую пачку фотографий черноволосого и круглолицего человека. Ну что, человек как человек. Пока все не перестреляешь, не привыкнешь к нему, здесь поживешь.
Выходил в тир Ахмет под присмотром Барона, а больше никто к ним не заходил, даже кто к нему в комнату завтрак, обед, ужин доставлял, неизвестно, в таких вот почти тюремных условиях и провел Ахмет целую неделю. Однажды только пришел мужик в камуфляже, с черной шапочкой-маской на голове, посмотрел, как работает Ахмет, поправил ему маленько руку — чувствовалось, что хорошо владел оружием, и добавил еще, что правду говорил Ахмет — умеет стрелять. И к оружию приладился.
В общем, в течение недели изрешетил Ахмет лбы на всех фотографиях, к этому круглолицему брюнету привык, кажется, в толпе его сразу бы узнал, а главное, полюбил свое оружие, автомат с удобным откидным прикладом. Снимешь упор для плеча, отвинтишь глушитель — и он становится маленьким, в штанине спрятать можно. Хорошо кто-то над ним поработал.
И снова заклеили глаза Ахмету и повезли на машине. И проснулся он уже возле своей пятиэтажки. Вывели его, велели еще немного подождать. А уж весна в Москву пришла, свежим запахло! Погулять бы. Но приказали сидеть и не высовываться.
Наконец где-то через неделю явились, покатали Ахмета по Москве, переехали Москву-реку, откуда уже пошли пешком. Сопровождал теперь Ахмета дружок Барона, Коля, ,с золотым зубом во рту. Неприятный такой мужичок. С ним походили по улицам, показал он, куда потом прийти надо будет за зарплатой — так он сказал с кривой усмешкой. Но Ахмет почему-то верил Барону, наверное потому, что солидным этот мужик был, спокойным, разговаривал чисто, без блатных словечек и мата, и Коля его внимательно слушал и не перебивал. Значит, большой вес этот Барон имел. И сам же говорил, что посредники ему не нужны. Только помощники.
Поселили Ахмета у чудика какого-то на пару дней, все показали, рассказали, куда целить, в каком часу и прочее. Ну он дождался нужного часа, выцелил мужика в окне и снял его, как и хвастался, одним выстрелом.
А вот оружие бросить пожалел. Уж очень легло оно к руке. И оптика, и глушитель — кто сейчас так сделать-то сумеет? Словом, пожалел, в портки хорошо спрятал, а потом получил свою «зарплату» и был таков. Конечно, самолетом быстрее, поскольку решил Ахмет убраться на другой конец державы. Но в самолет оружие не пронесешь. Оставался поезд. Он и купил себе купейный билет аж до Хабаровска. Лучше б, конечно, до Владика, но там граница, пограничники, обыски, ну их всех...
В общем, сошел на землю в Хабаровске, за хорошие деньги снял номер в гостинице и стал думать, что делать. Идти работать с такими деньгами — надо быть полным идиотом. О доме родном он уже давно позабыл: что в деревне-то делать? Деньги голову кружили, деньги. В гостиничном ресторане познакомился с молодой парой, которая «челночила» в Китай, много знала и могла кое-чему научить. За деньги, конечно. Паспорт помочь заграничный оформить, маршрут рассказать, связи нужные наладить. Он уши развесил, а они его и «кинули». Небольшие по его понятиям деньги, но жалко, тем более обидно, что как с фраером обошлись. Словом, недели не прошло — встретил он их, голубчиков. На беду, уже под банкой был, сперва стал права качать, а потом и до рукопашной дошло. Но тут сила оказалась на их стороне, потому что не одни они новичков «кидали». Да и крыша в городе у них была. Менты их и спрашивать ни о чем не стали, а увезли драчуна в ИПС, по дороге еще, чтоб не огрызался, по почкам добавили. А когда обыскивать стали, все отделение сбежалось: «Вот это мильенщик! Валютой-то обклеиться можно?» Дурак, зачем он с собой столько денег-то таскал!